Шпион, который спас мир. Том 2 - Шектер Джеролд

Письмо Пеньковского от 15 мая повлекло за собой целый ряд совещаний и попыток рассеять его опасения. Даже если бойкот ярмарки в Сиэтле был результатом охлаждения советско-американских отношений и объяснялся озабоченностью советской стороны по поводу американских провокаций, то отмена остальных поездок Пеньковского за рубеж была зловещим предзнаменованием. В лучшем случае КГБ считает, что Пеньковский известен американской разведке как сотрудник ГРУ или что он неблагонадежен из-за своих биографических данных. В худшем случае КГБ взял его «под колпак» за шпионскую деятельность и теперь уже не выпустит за пределы Советского Союза. Шерголд и Бьюлик договорились как можно скорее написать Пеньковскому письмо и подбодрить его. Они подтвердили приглашение на прием к американскому послу 4 июля и поделились планами о том, чтобы направить Гревила Винна в Москву «под надежным прикрытием». Винн будет проинструктирован, как передать и получить сообщения.

Для того чтобы обеспечить Пеньковскому нового американского связного в дипломатических кругах, ЦРУ 24 июля направило в Москву опытного офицера Родни Карлсона, который должен был работать «под крышей» в качестве сотрудника американского посольства. Карлсон должен был установить контакт с Пеньковским через Государственный комитет. Таким путем Пеньковский и сотрудники Комитета получили бы приглашение на американские торжества, и у него появилась бы возможность обменяться там с Пеньковским сообщениями и пленками. Заполучить такую хорошую «крышу», как официальный пост представителя Госдепартамента в посольстве, для сотрудника ЦРУ было делом нелегким, поскольку Госдепартамент традиционно возражал против проведения нелегальных операций через московское посольство. Посол Томпсон настаивал на том, чтобы сотрудники посольства использовались только для крупных и важных мероприятий, а не для вылазок на рыбалку{129}.

В июне Пеньковский при поддержке ГРУ обратился за визой для поездки на двадцать дней на Кипр в связи с открытием советского павильона на Международной ярмарке в Никосии. Выезд был запланирован на 10 июля.

В понедельник, 2 июля, в полдень Г ревил Винн вновь прилетел в Москву, чтобы встретиться с членами Государственного комитета и сотрудниками Министерства внешней торговли и обсудить вопрос о демонстрации в Москве своей передвижной выставки британской промышленной продукции, которая размещалась на изготовленных по специальному заказу стеллажах на колесах. Пеньковский не встретил его у трапа самолета в Шереметьеве, как это бывало в предыдущих случаях. Вместо этого он ждал Винна в зале ожидания аэропорта, где он официально приветствовал его от имени Государственного комитета. Пеньковский, показав свой пропуск, провел его, как он это делал всегда, через паспортный контроль и таможню. Они сели в старый черный автомобиль, и Пеньковский устроил целое представление для водителя, показывая ему старинные Церкви и новые учреждения и учебные заведения, пока они ехали по широкому Ленинградскому проспекту к центру Москвы, а затем к гостинице «Украина». По пути к гостинице на заднем сиденье машины Пеньковский передал Винну девять роликов отснятой пленки. Винн передал Пеньковскому письмо, 3000 рублей наличными и 20 роликов чистой пленки «Минокс». Он также привез с собой сверток с детской одеждой для второй дочери Пеньковского, Марины, родившейся 6 февраля 1962 года.

Здание гостиницы «Украина», похожее на витиевато украшенный многослойный бетонный свадебный торт, стоит на Кутузовском проспекте, на берегу Москвы-реки как фирменный знак архитектурного вкуса Сталина. Телефоны в гостиничных номерах работают через центральный коммутатор, откуда они контролируются КГБ.

Пеньковский не только воспользовался своим удостоверением Государственного комитета, чтобы заполучить для Винна номер получше, но даже сам проводил его в номер.

Не успели они войти в гостиную номера, как Пеньковский включил радио и разразился рыданиями. Винн жестом поманил его в ванную комнату, где они открыли на полную мощность краны над раковиной и ванной, чтобы шум воды был как можно сильнее. Они надеялись, что таким образом их разговор невозможно будет разобрать, даже если КГБ его подслушивает, что было вполне вероятно. Пеньковский выглядел больным, усталым и очень нервничал. Он сказал Винну, что устал и напуган и что все очень сильно изменилось. На сей раз, сказал Пеньковский, его поездку опять отменили в последний момент. Он имел в виду поездку на Кипр. Из КГБ позвонили непосредственно Серову и предупредили, что Пеньковский может оказаться объектом провокации. У Серова не было иного выхода, кроме как отменить поездку, объяснил Пеньковский. Они с Винном договорились встретиться снова в 9 вечера. Винн закрыл краны в ванной, и Пеньковский ушел.

Винн принял душ, сменил одежду и решил прогуляться. Выйдя на улицу, он вспомнил, что позабыл кое-что в номере. Дежурная по этажу, в распоряжении которой находились ключи от номеров, увидев его, смутилась. Она сказала, что ключа нет на месте, и отправилась его искать. Он был вынужден ждать десять минут, прежде чем ключ «нашелся» и ему позволили войти в номер. Войдя, Винн заметил,' что его чемодан обыскивали, однако там не было ничего противозаконного или подозрительного.

Бывая в Москве, Винн обычно приглашал трех постоянных британских корреспондентов на обед в ресторан гостиницы «Националь», неподалеку от Красной площади. Росс Марк, который в то время был корреспондентом «Дейли экспресс» в Москве, вспоминал, что Винн всегда пристраивался к журналистам. «Это был франтоватый невысокий человечек, обычно в темном костюме, который, по мнению англичан среднего сословия, следует носить, чтобы придать себе лоск, — вспоминал Марк. — Он был компанейским парнем и вполне безобидным. Но нам никогда не удавалось расколоть его, чтобы узнать, что же такое он продает русским»{130}.

В 8 вечера Винн зашел в клуб британского посольства, в шутку прозванный «пивнушкой», который размещался в примыкающем к посольству здании, чтобы встретиться там с Рори Чисхолмом. Пропустив рюмочку-другую, они вышли в мужской туалет, где Чисхолм передал ему небольшой пакет для Пеньковского. В нем находились написанная по-русски статья о развитии противовоздушной обороны в США и Советском Союзе, которую, как предполагалось, Пеньковский опубликует в одном из военных журналов. Статья основывалась на секретном боевом армейском уставе США для батальона ракетной противовоздушной обороны «Найк-Херкьюлиз (FM 44-95)», который русская разведслужба заполучила от одного шпиона и поместила в специальное хранилище артиллерийской библиотеки. Теперь его содержание предполагалось частично включить в статью, которую предстояло опубликовать Пеньковскому. Если бы вдруг возникли какие-нибудь вопросы, это объяснило бы, зачем Пеньковскому потребовался доступ к материалам спецхрана.

Статья, написанная для Пеньковского, включала также материал о советской зенитной управляемой ракете СА-2 класса «земля — воздух» и статьи из «Военной мысли». Это дало бы Пеньковскому возможность прослыть человеком весьма осведомленным. Публикация такой статьи в военном журнале давала Пеньковскому надежду получить чин генерала.

Контрразведка ЦРУ горела желанием узнать, каким образом устав «Найк-Херкьюлиз» попал в библиотеку. В письме, сопровождавшем статью, группа просила Пеньковского «достать нам образцы рукописи на английском языке или типографские оттиски, которые помогли бы нам установить, по какому каналу документ «FM 44-95» попал в специальное хранилище»{131}.

Винн возвратился в свой номер в гостинице «Украина», а в 9 вечера пришел Пеньковский, чтобы забрать Доставленный пакет. Пеньковский включил радио, и они отправились в ванную, где он пустил воду, открыв краны. Пеньковский, как потом вспоминал Винн, снова начал плакать. Он сказал, что ему придется уехать из Советского Союза. «Теперь история с моим отцом оборачивается против меня, и я не надеюсь, что мне продлят работу в Комитете в сентябре, когда исполнится 25 лет моей службы в армии». Скажут, что он исчерпал себя; он будет вынужден уйти в отставку и получать 200 рублей в месяц. Он потеряет контакты со старыми друзьями. Он не сможет оставаться в Москве.