Испытание - Николай Алексеев

– Вы, наверно, проголодались. Пойдемте сейчас к нам на командный пункт, отсюда недалеко, – Яков Иванович показал на зеленую стену леса, – вон, на той опушке. – Он взял у Ирины Сергеевны автомат и вещевой мешок.

На опушке их встретил Польщиков.

– Александр Никифорович, здравствуйте! – Валентинова протянула ему руку. – Что же это вы своего начальника не бережете? Смотрите, как похудел!.. Только по усам его и узнала.

– Это уж не я виноват, товарищ Валентинова, а война.

Шум самолетов заставил их поднять глаза к небу. Там, видимо, посланные по сигналу «костыля», ровным строем летели «юнкерсы». Режущий свист бомб, а за ним страшные взрывы потрясли воздух, взметая к небу комья земли, потоки воды, обломки мостов.

Три часа подряд самолеты бомбили переправы. Под конец они обрушились на скопившиеся у мостов колонны машин, засыпая их бомбами и поливая свинцом и горючей жидкостью.

Все кругом горело. На машинах рвались боеприпасы. Люди в пылающей одежде, обезумев, бросались в воду.

Рассчитывая, что вызвали панику среди советских войск, гитлеровцы по всему фронту перешли в наступление. Они нажимали со всех сторон, стремясь потопить советскую армию в Днепре… Но и этот кошмар люди выдержали. К вечеру натиск врага стал заметно ослабевать, а с наступлением сумерек атаки совершенно прекратились.

Все реже и реже доносились звуки разрывов, как будто на фронте решили отдохнуть. Пламя горевших прибрежных деревень зловеще освещало разрушенные переправы. Козловый мост перевернуло вверх ногами. Из воды торчали его устои. На берегу горели дома, машины, повозки. Среди них суетились люди: одни переносили раненых, другие тащили из огня пушки, тракторы, автомобили.

То здесь, то там в чаду пожаров появлялись Лелюков и Железнов. Лелюков останавливал подходившие к переправе части и показывал им путь вверх по течению, к броду. Железнов руководил восстановлением мостов. Саперы, кто в утлых лодочках, кто на связанных наскоро проволокой плотах, ловили плывущие по реке части мостов и вытаскивали на берег. Из леса солдаты поспешно, почти бегом, тащили на плечах только что срубленные кряжи.

В первую очередь вязали плоты, чинили паромы, а немного спустя, как только на этих самодельных плотах началась паромная переправа, стали восстанавливать наплавной мост.

К полуночи мост был готов, и по нему сплошным потоком двинулись войска.

Когда саперы отправились восстанавливать другие мосты, Яков Иванович разыскал Валентинову на том месте, где оставил в начале бомбежки.

В лесу пахло гарью. Сухие ветки хрустели под ногами, влажная листва деревьев лизала лицо и руки.

Яков Иванович зажег фонарик: Валентинова спала на плащ-палатке, свернувшись калачиком. Он нагнулся и дотронулся до ее рукава. Гимнастерка от росы была влажная.

Валентинова проснулась, зябко поежилась и села.

– Сейчас вечер или просто пасмурно? – спросила она. Голос ее дрожал.

– Уже ночь. Вас знобит? – спросил Яков Иванович.

– Да что-то познабливает. – Ирина Сергеевна встала на колени, поправила прическу, вытерла носовым платком лицо и, одернув юбку, снова села. – Я недавно легла. Ходила на переправу, помогала перевязывать раненых.

Яков Иванович снял с огня котелок, налил из него в кружки чай. Дым заметно рассеялся, бледные лучи луны заиграли на росистой листве. На сумрачном лице Якова Ивановича зашевелились тени ветвей. Ирина Сергеевна поднесла ко рту пахнущую дымом кружку и сквозь парок посмотрела на него. Он, обжигаясь, глотал горячий чай. Лицо его было сосредоточенно, словно что-то тревожило его душу.

Резкая пулеметная стрельба и новый разрыв артиллерийских снарядов на переправах нарушил ночную тишину.

Ирина Сергеевна вздрогнула:

– Снова наступление?

– Нет, так, пугают!..

Допив чай, Яков Иванович посидел молча, потом поднялся и медленно пошел к машине.

Вскоре он вернулся. В свете луны Ирина Сергеевна заметила, что он, садясь на брезент, положил что-то позади себя.

По лесу пробежал ветерок, качнул деревья, тени закрыли лицо Якова Ивановича. По его продолжительному молчанию Валентинова поняла, что он чем-то озабочен. И теперь она, досадуя на себя за свою оплошность, не знала, как отвлечь его от тяжелых мыслей.

– Ирина Сергеевна… – сказал Железнов дрогнувшим голосом.

Пауза, которая за этим последовала, заставила Ирину Сергеевну насторожиться.

– Ирина Сергеевна… – очень тихо повторил Яков Иванович и молча протянул ей пакет.

Он хотел подготовить ее к страшному известию, но не сумел.

– Что это? – спросила она, но руки не протянула и только пристально, не отрываясь, смотрела на пакет.

– Алексей Кириллович… – Железнов запнулся.

– Что Алексей Кириллович? – Ирина Сергеевна схватила его за руку, стараясь не коснуться пакета.

– Погиб… – Яков Иванович еле произнес это слово.

– Погиб? Что… что вы говорите?.. – тихо прошептала Ирина Сергеевна.

Путано, перебивая свою речь ненужными отступлениями, рассказал Яков Иванович о гибели ее мужа. Развернул пакет, подал куклу – подарок Алексея Кирилловича дочке.

Ирина Сергеевна слушала его в каком-то оцепенении. Она не проронила ни слова, ни слезы. В таком же оцепенении поднялась, взяла куклу и, не взглянув на нее, медленно пошла по тропинке, ведущей на опушку.

Яков Иванович за ней не пошел. Он понимал, что Ирине Сергеевне лучше побыть одной.

Через освещенную пожаром реку мощными потоками шла переправа: по наплавному мосту темной лентой тянулись войска, по обе стороны от него сновали нагруженные плоты и плотики, севернее мостов переправлялись вброд. По Днепру плыли к восточному берегу не только плоты, но и люди, лошади, на поплавках – орудия и повозки.

Так продолжалось до рассвета. Едва забрезжило, как снова затряслась от разрывов земля и снова закипела вода в Днепре…

Яков Иванович нашел Лелюкова на НП командира артиллерийского дивизиона. С ног до головы запорошенный пылью, Лелюков давал указания начальнику артиллерии. Увидев Железнова, он повернулся к нему:

– Нас, Яков Иванович, жмут справа, по берегу, и с фронта – со стороны Мошкина. Из Пнева наших уже выбили и снова захватили Ляхово. Нужно держать этот берег хотя бы сутки. Следовательно, надо сейчас же ударить на Ляхово, взять его во что бы то ни стало и удерживать в своих руках. Сейчас я попрошу командира дивизии, что переправляется у Пнева, повернуть дивизию, ударить по Пневу и захватить рощу. Командуй здесь за меня.

Вскоре Железнов повел отряд стрелковой дивизии на Ляхово. Впереди был сплошной вал вздыбленной земли. На пригорке Яков Иванович пропустил мимо себя цепь бойцов и здесь же, среди низкорослого кустарника, расположил импровизированный наблюдательный пункт.

Отряд с ходу ринулся в атаку. Казалось, не люди дерутся друг с другом, а взбесившаяся земля, бушуя, катится на бойцов, все поглощая на своем пути. Возвращались из боя либо на носилках, либо ползком. Те, кто мог держаться на ногах, продолжали драться.

Среди скошенных артиллерией подсолнухов полз окровавленный боец. Он тащил на спине безжизненное тело товарища. «Помогите!» – донеслось до Железнова. Яков Иванович показал лежащему рядом связному на раненых, но, не выдержав, вскочил и побежал вместе с ним.

– Товарищ полковник, не отправляйте меня в госпиталь, – взмолился боец. – Вот Николая… Его надо… Помирает…

– Трошин!.. Вы здесь?! – воскликнул Яков Иванович.

– Николая… – слабеющим голосом снова произнес Трошин и, потеряв сознание, ткнулся лицом в землю.

Не успели еще скрыться за кустами санитары, уносившие обоих бойцов, как из черной тучи вырвалась лавина пьяно горланивших гитлеровцев.

– Фашисты! – крикнул Яков Иванович и выхватил из кобуры револьвер.

– Смерть фашистской погани! – что есть силы закричал выскочивший из дыма комиссар отряда. – В штыки, товарищи! Ура-а!.. – И сам рванулся вперед.

«Ура!» – загремело за ним. Увлеченные комиссаром бойцы, перегоняя его, неслись навстречу врагу. Яков Иванович еле поспевал за ними.

И на этот раз гитлеровцев не спасло ни их численное превосходство, ни изрядная доля выпитого ими для храбрости шнапса, ни танки, поддерживающие их наступление. Ошеломленная дружной контратакой советских солдат, их лавина на мгновение остановилась, заколебалась и покатилась назад, оставляя на поле боя раненых.

Выбив гитлеровцев из Ляхова, Яков Иванович доложил Лелюкову по телефону:

– Ляхово взято. Гоним врага дальше. Взял пленных дивизии СС.

Обрадованный успехом, Лелюков все же стал журить Железнова:

– Я тебя посылал не взводом, а отрядами командовать. А ты, выходит, комвзводом заделался!.. Запрещаю!.. Слышишь ты? Запрещаю ходить в атаку! О твоем поведении донесу Военному совету! Ясно?

– Ясно, товарищ полковник, – несколько обиженно ответил Железнов.