Пока телефон не зазвонил - Оксана Обухова

Остановился сыщик — чудом. И только потому, что пристально и въедливо прочел подготовленные двумя профайлерами документы с психологическим портретом вероятного преступника. В них красной строкой проходило предположение: маньяк относится к типу организованного несоциального серийного убийцы. То есть: он обаятелен, обладает высоким интеллектом, хорошо за собой следит, он выдержан и предпринимает меры по устранению улик. Это альфа и омега организованного типажа.

Но Редькин жил в замусоренном доме, его одежда провоняла потом: к такому мужику ни одна из чистеньких «русалок» не подошла бы и на пушечный выстрел! Редькин буен и неопрятен, о какой «маске нормальности» можно говорить? Несоциальный тип обязан обладать отличной, превосходной «маской». Он не скандалит, он для всех — нормален.

То есть… Редькин абсолютная противоположность: дезорганизованный асоциальный тип.

Но если разбирать его по косточкам… Если предположить, что оба профайлера ошиблись… То многое, если не почти все, укладывается в портрет серийного убийцы: Федул неадекватен, жил с властной матерью, вмешивающейся в его личную жизнь, он не следит за внешностью и жилищем, он сохраняет воспоминания о жертвах (буклет, сережки), уровень интеллекта — немногим выше плинтуса.

«Психологи ошиблись? — поеживаясь, думал Стас. — Причем, оба сразу, одинаково?»

Не может быть. Невероятно! Ведь Редькин не был даже комбинацией двух психотипов, он был ярчайшим представителем противоположности!

Конкретно эти размышления недавно и остановили сыщика от сиюминутного решения: позвонить, доложить, обрадовать. Стас прежде хотел разобраться со всяческими «но». Ведь если разбирать Федю по косточкам, если вспомнить историю его прежних взаимоотношений с женщинами…

Нет, нет и нет! Гущин слишком долго проникался делом Водяного, чтоб не признать правоту профайлеров. Водяной никогда не нападал спонтанно, он выслеживал девушек и подбирал их по принципу схожести — все жертвы ухоженные стройные блондинки, и то есть, он — социальный организованный тип. Принять Редькина за Водяного, это все равно что перепутать Карабаса Барабаса и Пьеро!

Но вот загвоздка… Если рассматривать последние события, как затеянную Водяным игру, то почему он подставил следствию свою полнейшую противоположность — неопрятного и буйного Федула? В наши дни найти специальную литературу не проблема. Водяной, как изощренный психопат с хорошим интеллектом, наверняка, почитывал психологов, выискивал в Сети статьи профайлеров… Он, вне всякого сомнения, интересовался тем, как выслеживают подобных ему нелюдей! Слюной на книжки капал, посмеивался, полагая, что уж он-то не попадется никогда. Он — умный. Ловкий.

Тогда почему убийца так бестолково подобрал подставного душегуба?

Попросту воспользовался тем, что подвернулось? Не смог отказать себе в удовольствии «подшутить» над следствием?

Но он не мог не знать, что следствие не заглотит наживку вместе с крючком! Федул совершенно не похож на мужчину, за которым приличные «русалки» уходили с пляжа, из клубов, покорно усаживались в машину…

Да и машины-то у Феди нет. Не мог же он пешим маршем отводить блондинок до укромных кустиков в лесополосе?

Или — мог. Волок за волосы.

— Ничего не понимаю, — вслух пробормотал майор. Он чуял, что затеялась какая-то игра, но кем и почему… поди пойми. Все как-то очень лихо заворачивалось.

Оставив на время личность Федула, Стас попытался зайти с другого бока. Постарался посекундно вспомнить этот вечер, начиная с выстрела в окно. Ведь если предположить, что Водяной замутил интригу, услышав, как Редькин угрожает приезжему следователю, он в самом деле находился где-то неподалеку. Непосредственно в Игнатово. Он хорошо знаком с Федулом и это обязательное, основополагающее условие.

«Кто успевал напоить Редькина до безобразия, утащить его обрез и уговорить Федула спрятаться?» — размышлял майор. Он понимал, что порядок действий мог быть и не совсем таким, к примеру, стрелял все же Редькин, а потом кто-то заставил его уйти из дома до прихода полицейских.

«Но тогда, Водяной это Львов. Только Дима тайком выходил со двора».

Нет, чепуха и фигушки. Стерилизатор и буклет сюда не вписываются. Здесь прослеживается хорошая предварительная подготовка. Представить невозможно, что Водяной-Львов разложил по местам буклет и ящик, а после выстрела зачем-то побежал в дом Редькина. «На фига ему бежать и рисковать? — думал следователь. — Так расписав «трагедию» Водяной должен был загодя убрать Редькина из дома и не париться!»

Гущин тоскливо поглядел на депутатский дом и попенял себе: «Перемудрил я, ох, перемудрил. Девяносто девять процентов вероятности, что Дмитрий пришел уже в опустевшее жилище. Тщательно подготовленная картина с лежащими на виду «вещественными доказательствами» не укладывается в схему «Львов — Водяной». Так что… незачем здесь сидеть и мерзнуть, никуда и ни к кому Дима сегодня не отправится».

Но кто тогда расписал все роли и воплотил сценарий в жизнь? Сценарий сложен, артисты — те еще строптивцы, осечку могла вызвать любая мелочь…

Так. Осечка. Ружье. Выстрел.

Если остановиться на серьезном предположении, что стрелял непосредственно Водяной, то у кого получалось это сделать? Как бы сам Гущин поступил на месте преступника?

«А никак!» — с унылой бесшабашностью сказал себе майор и пожалел, что на лавочке под аркой вместо него не сидит Игорь Мартынов. Вот уж кто бы смог примерить на себя личину маньяка и нащупать его возможные мотивы. На взгляд Гущина все вечерние события отдавали буффонадой, безумно дикой шалостью! Стас не мог поверить, что изощренный психопат всерьез надеялся подставить Редькина.

«Тут есть что-то еще, — ерзая по лавке, размышлял майор. — Редькин всего лишь некая ступень, подготовительный этап для чего-то более существенного…»

Но что замыслил Водяной? И он ли это действовал?

«Он. Буклет и стерилизатор не могли возникнуть просто так. И Водяной был рядом, в эпицентре».

Стас снова вернулся к отправной точке — выстрелу. Кто мог выстрелить, а после прибежать на берег и проследить за тем, как развивается подготовленный спектакль? Исключать из подозреваемых никого нельзя.

Так. Первым майор увидел Львова. После выстрела прошло не более полутора минут, а хозяин дома уже бежал босиком через лужайку.

Камера наблюдения присматривающая за лодочным сараем и пляжной калиткой Львовых в рабочем состоянии, как недавно убедился Гущин. Кусты под ее обзор попадают лишь частично и это навело на мысль, что преступник прекрасно осведомлен о том, куда направлен объектив. Стрелок выбрал место — точечно. Встав чуть правее, он попался бы под наблюдение, а левее стрелять уже нельзя, окно закрывает тарелка спутникового телевидения. Следуя этой логике, Гущин и остановил свой выбор на мужчинах, что распрекрасно знакомы с депутатским семейством и их системой наблюдения.

Мог ли Дмитрий выстрелить, а потом успеть перескочить на свою лужайку через две соседские калитки? Капитоновы за своими угодьями не наблюдают, пройти оттуда с пляжа можно запросто.

Мог. Времени хватало. За полторы минуты Львов смог бы и ружье выбросить в реку, и пробежать…

Но уже существующая маленькая ложь, как ни смешно, оправдывала Львова: Дима побежал к Федулу, а это нелогично, хоть и смело.

И так, что было дальше.

После Львова появился Глеб. Потом Михаил.

Эти двое успевали проделать все вышеперечисленное совсем наверняка. Причем, прибежали они не вместе, то есть, можно с большой долей вероятности предположить, что в момент выстрела они находились в разных местах и не видели друг друга…

А есть еще и Влад. Он «ничего не слышал» и появился последним.

Мог Влад, прежде Львова и двух его соседей пробежать до комнаты в мансарде и позже спуститься вниз, как ни в чем не бывало?

Вполне. Он мог попасть в избушку даже через кухонное окно, не попадаясь на глаза свидетелей. Львовы соблюдают правила противопожарной безопасности и, в отличие от главного каменного дома, окна избушки не имеют решеток.

«А ведь еще и Кнышев у Редькина нарисовался… — печально подытожил сыщик, уже набравший четырех подозреваемых и думавший о том, что в Игнатово проживают еще несколько мужчин нужного возраста и облика. — Если предположить, что Водяной присматривал за развитием событий, то краеведа исключать нельзя. Пусть он и выглядит убого, и возраст у него неподходящий… но нужно помнить, что Чикатило совершил первое убийство в возрасте сорока двух лет».

— Кто? — вслух сказал майор.

Гущин вздохнул, потер занывшее колено и неожиданно вспомнил «Теорию отклонения от жизненного графика». В поместье Львовых он оказался лишь благодаря ранению, чему предшествовала цепь случайных совпадений. «Но если вся эта бодяга была затеяна Небесами только для того, чтоб я оказался здесь и поймал Водяного… То все это — не зря. — Если ранение способствует поимке нелюдя, Стас был готов поймать еще две пули. — Тьфу, тьфу, не сглазить бы».