КРИТИЧЕСКАЯ МАССА ЯДЕРНОГО РАСПАДА. книга первая. - Анатолий Козинский

В конце рабочего дня они переоделись в повседневную форму одежды и в награду за хорошую работу получили несколько больших рябых арбузов. Взаимно довольные курсанты расстались со своими временными хлебосольными хозяевами.

Уже дома в училище, после ужина, закусывая сладкими арбузами, они со всей доходчивостью поняли, что принцип: «кто работает – тот ест», справедлив отчасти, с подтекстом.

Во-первых: кушает – если есть что кушать!

Во-вторых: кто работает с душой – тому пища по-особому вкусная и сладкая.

В-третьих: хозяйственники, работники военторга и прочие распорядители богатств, при любых обстоятельствах, имея такие огромные склады и возможности, помирать с голоду даже в блокадном Ленинграде, никогда не будут.

Зима вступала в свои права. Декабрь был холодным: сыроватый ленинградский воздух, подхваченный дыханием Финского залива, в руках деда Мороза, вышибал у тощего, легко одетого горожанина слезу из глаз и насморк из покрасневшего носа.

Курсантам было хорошо: многочисленные помещения спального и учебного корпусов училища от постоянно горячих батарей обогревались надёжно. Вольнонаёмные кочегары, бесперебойно действующей училищной кочегарки, уголёк шуровали вовсю. Сам уголёк подвозился по железной дороге. С приходом железнодорожного состава с углём разгрузить вагоны одним расходным подразделением было делом бесперспективным. Посему авралили посменно почти все курсанты младших курсов училища. Эта тяжёлая работа на морозе восторгов не вызывала ни у кого.

Черномазые, как черти, пропитанные угольной пылью, замёрзшие и голодные, отработавшие вахту курсанты, сдавали рабочую одежду своим сменщикам, мылись в душе шли в столовую, пить горячий чай и полусонные съедали плотный завтрак. Согретые и сытые они буквально падали спать. Отоспавшись и оттаяв, информацией о работе по разгрузке угля они делились неохотно: мол, что говорить, придёт очередь – попробуете сами! «Очередь» не заставила ждать себя долго: тёпленьких сердешных курсачей третьего взвода она выхватила ночью из уютных постелей, переодела в замызганные угольной пылью робы, и с лопатами в руках выстроила у, стоящего напротив, вагона с углём.

Обращаясь к ним, откуда-то, из морозной пыльной мглы ночи, прозвучал распорядительный голос: - Вагон видите? - Лопаты есть? – С подходом машин приступайте к погрузке! Как бы спохватившись, на всякий случай, спросил: - Больные есть? – и сам же ответил, - Нет! – Это хорошо! Далее замолк, как будто его и не было вовсе, - пропал.

- Да, даёт страна угля и мелкого, и крупного! Погрузить две тонны уголька для каждого из нас не так уж много. Справимся, - утвердительно прогудел басом маленький росточком Володя Микулин.

Не долго раскачиваясь, они выбили «костыли» крепежа люков поддона вагона и на рельсы

посыпался ничем не удерживаемый уголь. Открытые люки напоминали пасть дракона, из которой со скрежетом, треском и шумом в клубах чёрной едкой пыли, ради обогревающего людей огня, вываливалось твёрдое топливо. Пока же огня не было, погреться курсантам не помешало б – машины запаздывали.

- А знаете ли вы, как хитрый цыган одним мешком угля грелся всю зиму? – начал рассказывать байку Подколзин. – Когда его донимал мороз, то он взваливал мешок на плечи и рысью оббегал несколько раз вокруг хаты. Способ действовал безотказно! Не верите!? Спросите цыгана и убедитесь сами.

- Ну, ты «Артист» даёшь! В-о-н там - на путях мелькают огни подъезжающих машин, сейчас мы и согреемся, - сказал невозмутимый Коля Суриков и похлопал рукой по стенке вагона. – Что там какой-то мешок, когда у нас целый вагон угля имеется!

Машины больше не опаздывали. Вскоре от работающих молодцев повалил пар.

- Марк, а Марк, смотри, как ты перегрелся, пар из тебя прёт прямо из ушей, зачем тебе тепло ещё в училище? Возьми мешок угля впрок – продашь! – язвил «Лярва».

- Хорошо, умник, - нашёлся Марк, - я согласен его продать, но нести мешок будешь ты!

- Жора, не фелонь, бери угля побольше и кидай подальше, - бодрячком заметил Саня Щепкин и, поднатужившись, перекатил на его лопату увесистый ком смёрзшегося угля.

- Я тебе что, подъёмный кран что ли?! – Чугун, выручай, тебе же всё равно, что таскать: то ли уголь, то ли железо! – обратился он с просьбой к мощному здоровяку, который начал увлекаться тяжёлой атлетикой.

Постепенно шутки стихали, курсанты только натружено охали и сопели, однако, и куча угля заметно уменьшилась. Под утро пришла пора, когда, зачистив вагон, они закрыли люки вагона и бросили последнюю лопату топлива в отъезжающий самосвал.

Домой в училище ехали молча, усталым ребятам до чёртиков в глазах хотелось спать.

- Че-пу-ха! Привыкнув, можно вкалывать и на такой работе, - сделал вывод Ефремов Володя. В подтверждение своего заключения он рассказал байку:

- Жили – были дед и баба, - традиционно начал он. – Дед здорово «закладывал за воротник». Бабка не раз пугала его тем, что мол, сколько ты вкусил водочки, столько в аду выпьешь дёгтя. В молодые годы это предупреждение дед просто игнорировал. С возрастом начал задумываться и на досуге после очередного стакана самогона, подсчитав, сколько выпил спиртного, дед ужаснулся количеству дёгтя ожидающего его в аду.

- Нет, с такими мучительными мыслями дальше жить нельзя, - подумал он и решил: - попробую я выпить этот проклятый дёготь ещё на этом свете!

Сказано – сделано! Дед налил стакан дёгтя, крякнул, выпил его, помолчал и на выдохе выдал: - Глупости бабка мне говорила! Привыкнув, пить дёготь можно запросто!

Байки и анекдоты, передаваемые устно, являясь истинно народным творчеством, очень метко отображают суть и соль содержания их морали. Антон, взращённый на труде, в дальнейшем занимая разные должности в служебной деятельности, от работы – пусть самой грязной и тяжёлой никогда не отказывался. «Поперёк горла» ему ставала только работа бессмысленная, не имеющая целевого назначения и, кроме того, он не любил бездельников и пустопорожних говорунов.

Внешними признаками и последствиями по разгрузке – погрузке угля стали временно несмываемые, аккуратные тени и полоски въевшейся угольной пыли у основания глазных ресниц, на кромках носа и губ. Курсанты – угольщики ходили в этом великолепии воздействия угольной пыли, пота и мороза, вызывая любопытство и восхищение лучшей половины человечества. На вечерах отдыха в училищном клубе они поражали девиц прямо-таки наповал. Девичьему любопытству не было предела. В стремлении выведать тайну, жертву – владельца выразительных глаз и губ они допрашивали дотошно. Некоторые пытались соскоблить содержание полосок для дальнейшего исследования! Но напрасно и безуспешно: пробу – соскоб можно было взять только вместе с кожей! Понимая, что эта процедура для них не препятствие, столь ретивым девицам курсанты предлагали приобрести лопаты и подрядиться разгружать уголь. Большинству эта идея не нравилась. Правда, находились энтузиастки, которые понимали, что красота требует жертв. Они добивались подробностей: где, когда и длительность технологии процесса получения столь впечатляющего эффекта неотразимых глаз и губ.

Начальник клуба училища человек, безусловно, талантливый и влюблённый в свою профессию, работал не за страх, а на совесть. Его стараниями для училища были приобретены музыкальные инструменты джазового оркестра. Муз команда училища, виртуозно владея духовыми инструментами, на вечерах отдыха радовала слушателей исполнением, как классики, так и совремённой музыки. В распоряжении курсантов были пригласительные билеты в свой клуб училища, по обмену – билеты на совместные вечера отдыха во многие учебные заведения города; билеты бесплатные на шефские концерты и билеты, приобретённые лично на представления, концерты и спектакли знаменитых театров Ленинграда. Избранники Мельпомены, тогда ещё артисты начинающие, но уже известные благодаря своим самобытным талантам, частенько давали весьма интересные шефские концерты на сцене училищного клуба. Молодые и красивые Эдита Пьеха, Эдуард Хиль, Татьяна Шмыга и многие другие талантливые исполнители удивляли и зачаровывали курсантов звучанием радужных голосов, мастерским исполнением чудесных песен, имеющих смысл слов и прекрасную музыку.

Своя художественная самодеятельность в кружках танца и художественного слова, пения и драматургии, имея неплохих руководителей, могла показать приличный концерт, подготовив выступления училищного ансамбля песни и пляски, отдельных номеров мимов, поэтов и других талантов самобытных композиций.

После концерта в зрительном зале сдвигались кресла по сторонам, сцену занимал оркестр и под его музыку, в умопомрачительных танцах, по гладкому блестящему паркету лихо летели пары. Многие танцующие уходили отсюда связанные навек любовью супружества. Другие – удовлетворялись приятным знакомством и заинтересованным флиртом чудесной молодости с прекрасным полом. Третьи – приобретали друзей или разочаровывались в них. Но для всех участников это был праздник – праздник торжества надежд, поиска и мечтаний, свершений и разочарований для их юных обладателей.