Записки Мелового периода (СИ) - Ледов Вадим

— Ну, заперли вроде…

— Все у тебя ВРОДЕ! — прапорщик бросил окурок на пол и с ожесточением растоптал его ногой. — Ну-ка дай сюда "Калаш"… Он у тебя хоть заряжен?

— Да ладно Семеныч!.. — парень торопливо снял автомат с плеча и протянул начальнику, — чего зверишься-то? Я-то тут причем?

— Никто не причем! — Николай отстегнул магазин, поднес к глазам. — Никто не причем… — повторил он, — а все в ж-жопе! — оттянул затвор, заглянул в канал ствола. Щелкнул затвором, воткнул магазин на место, вернул оружие сержанту.

— Короче!.. Сейчас, наверно, будет разборка с "братвой". Возможно, придется пугнуть… затвором дернуть… если сильно наезжать начнут.

— Думаешь, начнут?

— Начнут, начнут, — обнадежил подошедший к ним Семенов, — куда им деваться? Авторитет надо поддерживать, — он обернулся к Илье. — Эй, парень, иди-ка сюда!

— Я? — удивился Илья.

— Ага. В "стрелке" поучаствовать не хочешь? А то все, понимаешь, мы, приезжие. Кто-то ведь и из хозяев должен тут быть. Для весу, так сказать, — Семенов усмехнулся. — Да делать ничего и не надо, просто постоишь с нами рядом, гривой покиваешь. Согласен?

Илья молча пожал плечами — надо так надо.

— Вот и отлично! — Семенов протянул ему руку. — Я знал, что ты согласишься. Сразу видно — парень боевой!

"Кто он такой? — думал Илья, механически пожимая широкую ладонь. — Десантная майка, камуфляжные штаны, непогрешимая уверенность в себе. Вон менту, аж на месте не стоится — вся плешь потная. А этот уверен, как слон. Кто он? Просто охотник? Что-то не верится… Офицер? Спецназ? Ладно, жизнь покажет, кто тут прав, а кто нет".

К ним протиснулся Марек.

— Я тоже!

— Не надо, — поморщился Семенов, глядя на его неспортивную фигуру. — Что тут, в самом деле… просто поговорим, да и все!

— Вот и я …

— Не надо! — повторил Семенов, уже жестким тоном. — Не надо создавать толпу! Давайте-ка ребятки, расходитесь по домам. Не загораживайте оперативный простор! Вон уже и Славик бежит. Что там Славик?

— Этот… — Слава шумно выдохнул воздух и опять вдохнул, — водила автобуса, в общем, он доложил, похоже, "братве". Короче, они сюда идут! Трое. Двое во дворе остались — чего-то в фуре роются.

— Так!.. — развернулся Семенов, — К бою и походу приготовиться! Гражданских попрошу очистить помещение! Давайте, давайте, в боковой проход и на второй этаж! Да побыстрее, ребятки, быстрее!

Народ послушно потянулся к выходу из буфета. Марек вышел последним. Настороженно обернулся и поймал взгляд Ильи. Тот кивнул ему ободряюще. Во всяком случае, хотел, чтоб выглядело ободряюще.

— Я тут рядом буду. Зовите если что, мы все подскочим!

— Обязательно! — любезно улыбнулся ему Семенов. — Так, Славик, на, держи мой ствол, и иди, присядь за стойкой. Если базар пойдет совсем гнилой, высунешься оттуда сразу с двумя волынами. Понял? И ты сержант, давай туда и то же самое! Не забоишься?

Сержант, молча сухо сглотнул и пошел к стойке. Все как-то приняли, что Семенов здесь командует, и не спорили больше.

"Интересно, — думал Илья, — зачем мы тут остаемся перед "братками" почти безоружными, если не считать "Макарова" в кобуре у Николая. Он что их собрался спровоцировать?.."

Додумать эту мысль Илья не успел, в буфет, один за другим, вразвалку вошли трое.

Глава 8

Все трое были одеты по-разному. Один в синем спортивном костюме "найк", второй в джинсах и джинсовой же рубашке, а третий в безразмерных штанах на вырост и кожаной куртке на голое тело.

— Ё-мое! — воскликнул первый из вошедших, небольшого роста, коренастый, он сразу же присел к телу убитого приятеля. — И впрямь Рыбу замочили, слышь Крюк, не насвистел водила. Во, волки́!

Тот, кого он назвал "Крюком", остановился в двух шагах от тела, даже не глядя на него. Он смотрел на трех человек стоящих напротив. Нехорошо так смотрел — оценивающе. Лет ему было около сорока. Невысок ростом, но крепкий широкоплечий, под расстегнутой рубашкой бугрились мышцы. Лысая голова, суровые морщины поперек лба, глубоко посаженные голубые глаза под густыми бровями. Неприятное лицо — властное.

Третий встал за ним и немного левее — уступом. Лицо напряженное, губы плотно сжаты, руки на поясе.

— Ну и че за дела? — немного помедлив, спросил Крюк. Непонятно было, к кому он обращается, но ответил ему Семенов:

— Дела, уважаемый, в следующем: ваш приятель пытался силой завладеть общественными продуктами, грубил, опять же, женщинам. Вот на этой почве и произошла ссора… Сами понимаете, нервы у всех ни к черту, ну и… — он извиняюще развел руками, — кончилось все печально.

— Где? — спросил Крюк.

Семенов вопросительно поднял бровь.

— Где тот глистопер рыжий, — пояснил Крюк свой вопрос, — который кореша завалил?

— Он изолирован, и когда мы вернемся к людям, будет отдан под суд.

— Чего-о? — спросил, поднимаясь, тот, который вошел первым. — Какой суд? Ты мне че тут бабушку-то лохматишь? Дай мне его сюда! Я его порву, как тузик грелку!

— Остынь Гриня! — осадил его главный.

— Это никак нельзя, — улыбаясь, пояснил Семенов, — мы же цивилизованные люди… Надеюсь, вы не собирались устроить над ним самосуд?

— Ты кто такой вообще? — спросил Крюк, безошибочно уловив в его тоне издевку. — Откуда тут нарисовался?

— Это вы нарисовались, — развел руками охотник, — а мы тут были. Мы представители общественности.

— Слушай ты, общественность… — начал истерично повышать голос Гриня, — ты че нам тут трешь, в натуре? Какой, на хер, суд? Ты че, нас провоцируешь? — он повернулся к своим, и делано-удивленно спросил. — Он че, нас провоцирует, или я что-то не догоняю?

Крюк, не отвечая на риторический вопрос своего нервного товарища, стоял, уперев немигающий взгляд стальных глаз в лицо Семенова. Тяжелый это был взгляд, даже Илье, хоть смотрели не на него, стало не по себе. Семенов, прищурившись, смотрел в ответ, не отводя глаз. Они напоминали двух боксеров-профессионалов на ринге перед боем, с их игрой в гляделки. Напряжение казалось, потрескивало в воздухе, словно рядом были высоковольтные провода. Внезапно Крюк отвел взгляд, лицо его расслабилось и стало почти миролюбивым.

— Слышь мужик, ты чо ситуацию создаешь? Хорош быковать, отдай нам фраерка. И мы уйдем. По-хорошему прошу.

Семенов усмехнулся.

— А если по-плохому?

Повисла пауза. "Нарывается Семенов!" — думал Илья, буквально физически ощущая оценивающий взгляд, которым обшаривал их, третий молчаливый спутник Крюка. Рука его была напряжена, готовая в любую секунду нырнуть за пазуху кожанки. "Действительно, чего им бояться, очевидно, что оружие из нас имеет только один прапорщик, да и у того оно в закрытой кобуре. Балбес Коля, хоть бы расстегнул раньше…"

— А если по-плохому… — медленно протянул Крюк, начиная вытаскивать правую руку из кармана.

"Ну, все, сейчас начнется!" — подумал Илья, чувствуя, как течет по спине струйка пота.

— Стоять, бояться! — рявкнули у него за спиной, заставив вздрогнуть от неожиданности. — Кто дернется, сделаю дуршлагом!

Лица "братвы" удивленно вытянулись. Крюк достал-таки руку из кармана. В ней была смятая пачка сигарет. Вытянул из пачки одну сигарету, причем получилось это у него не с первого раза. "Волнуется, — подумал Илья, — Волнуется, не смотря на непроницаемо кирпичную рожу". Он оглянулся. Слава стоял, положив ружья стволами на стойку, направив их на "братков". Подмигнул ему — не ссы, мол, прорвемся! Немую сцену завершило появление сержанта. Он, наконец, соизволил вылезти из-за стойки. Неуверенно передернул затвор, и, помедлив несколько секунд, тоже направил свой АКСу в сторону пришедших. Этот жест окончательно убедил "братков", что расклад оказался не в их пользу. Крюк вставил сигарету в зубы и полез в другой карман.