Неверная - Аля Алая

Он белеет и медленно подходит, хватает за руку и вытаскивает из-за стола.

– Дрянь, ненавижу тебя, – выплевывает Ренат.

– Поверь, твои чувства взаимны, – цежу ему в лицо.

Ренат тащит меня в центр гостиной и подходит вплотную, его руки тянутся к горловине платья и с треском разрывают ткань.

– Не надо, – пытаюсь его от себя оттолкнуть, – я не хочу.

– А с другими хочешь? – его палец с силой надавливает на мои губы, заставляя открыть рот. Рука с силой сжимает волосы на затылке и не дает отклониться, пока он жестко целует. Я задыхаюсь, бьюсь в его руках, но ничего не выходит. По щекам начинаю течь слезы. Я не хочу так, мне больно и страшно. Но Ренат не обращает на мое сопротивление никакого внимания. Он валит меня на ковер и заставляет развести ноги, разрывает белье и прижимает сверху.

Сжимаюсь, умоляю, но ничего не помогает. Тело пронзает боль, которая рвет изнутри. Я захожусь в крике, бью его по плечам и пытаюсь оторвать от себя, но не выходит. Ренат двигается как бешеный до самой разрядки, кусает кожу на груди и предплечье, хрипит мне в шею.

Он кончает и не слазит, не дает дышать.

– Отпусти, отпусти меня, – задыхаюсь в собственных рыданиях, все еще не веря, что со мной это произошло.

Ренат перекатывает на спину и отпускает.

А я не могу прийти в себя, тело все еще в агонии, болит везде. Трясет от шока и страха. Медленно поднимаюсь и пячусь в сторону спальни. Мне нужно спрятаться от него:

– Не подходи ко мне больше никогда, – не узнаю свой подавленный, слабый, загнанный голос.

– Соня, – Ренат садится спиной ко мне и закрывает лицо руками, – господи, прости меня. Я не хотел. Соня.

Не могу больше смотреть на него и слушать. Закрываюсь в спальне на ключ и забираюсь в кровать. Тело бьет в ознобе и хочется, чтобы хотя бы кто-то был сейчас рядом. Я не смогу пережить это все одна, у меня закончились силы.

Глава 17

Глаза с трудом разлепляются, и я делаю первый глубокий вдох. У организма вчера сработал защитный механизм и меня выключило. Стоило голове коснуться подушки, как свет потух.

Я благодарна себе самой, что не пришлось лежать часами в постели, переживая снова и слова случившееся.

Глаза натыкаются на открытую дверь. Точно помню, я вчера закрывалась на ключ. С тревогой осматриваю комнату. Ренат находится рядом. Спит, свернувшись калачиком рядом с моей кроватью прямо на полу.

Дежавю.

Все это уже было, и тоже со мной.

Мама, бросающаяся на отца с ножом, потому что заподозрила его в связи с молоденькой натурщицей. Отец, спящий на крыльце в обнимку с бутылкой после очередного загула. Дикие, ужасающие скандалы, от которых я пряталась в шкафу или под кроватью. Сломанная мебель, разбитая посуда. Выбор, перед которым меня периодически ставила мама, пытаясь выяснить, кого из них двоих я на самом деле люблю. Почему они не расстались? Почему мучили друг друга всю жизнь? Два сильных, одержимых друг другом человека, между которыми потерялась маленькая девочка. Они сгорели, оба. Мама гордо ушла первой, следом отец, не выдержав жизни без нее. А я осталась разгребать угли на пепелище нашей выгоревшей до тла семьи.

И теперь это происходит со мной, снова. Только больше я не стою в стороне. Я участница этой драмы.

Я не оправдываю Рената, насилие нельзя оправдать. Но и себя не оправдываю. Как и мама, я очень хорошо научилась видеть в людях их слабости и умею бить очень больно и прицельно.

Он слышит движение на кровати и открывает глаза, медленно садится и кладет голову на кровать.

– Прости меня, Соня, – Ренат говорит так тихо, что я с трудом различаю его слова, – я не знаю, как это получилось, в голове потемнело. Такое не повторится больше никогда, слышишь?

Осторожно киваю. Его рука медленно ползет по одеялу и накрывает мою ладонь. Дрожащие пальцы невесомо поглаживаю кожу, поднося ее к губам. Ренат прикрывает глаза и нежно целует.

– Ты не представляешь, как мне жаль. Соня, я совсем не такой, я не жестокий, – чувствую влагу на своей коже и сама начинаю плакать, – я все исправлю, моя девочка, – Ренат двигается ближе и обхватывает мою талию руками, утыкаясь лицом в бедро, – я все исправлю.

Мне становится легче. Пережить его равнодушие или побег было бы гораздо сложнее. Вспышка случилась между нами обоими, и в одиночку последствия я бы не потянула.

Ренат перестал ходить на работу, его сразу стало много и везде. Он готовил нам еду, ходил за мной по пятам, не оставляя одну даже в душе. Мне кажется, он боялся, что я могу что-то с собой сделать. Не знаю, может, и могла бы, если бы боль опять накрыла в одиночестве. Но Ренат не давал. Мы постоянно ездили гулять в парк или обедать в рестораны, в квартире все утопала в свежих цветах.

У меня больше не было сил на сопротивление, я вежливо улыбалась и старалась не нарушать то хрупкое равновесие, которое между нами установилась. Я слишком устала за эти три месяца, мне нужна была передышка.

– Это тебе, – Ренат протянул мне прямоугольный пухлый конверт в одно утро.

– Что это? – я осторожно повертела его в руках.

– Там билет домой и твой паспорт, – он отвел глаза, – я больше не могу, слишком устал, прости.

Тело затрясло мелкой дрожью и рыдания вырвались наружу. Я обняла конверт и прижала его к груди. Свобода, я поеду домой, он меня отпускает.

– Спасибо, – облегчение разлилось по телу и захотелось смеяться, – спасибо.

– Соня, – Ринат сел на пол рядом со мной и положил голову на колени, – ты завтра улетаешь, бумаги на развод придут через пару недель на адрес мастерской. Но сегодня, – руки обняли мою талию и тихонько сжали, – побудь со мной, пожалуйста. Такой, как раньше, ведь осталось же что-то еще?

– Хорошо, – запускаю ладони в его волосы и пропускаю короткие пальцы между пальцами.