Повелитель стали - Виктор Зайцев

Поэтому всё лето Втор ходит тише воды, ниже травы. А брат уже поправляется, встаёт по нужде.

Белов прикинул, что лодья купцов наверняка не случайно опрокинулась, раз о ней первыми узнали Дрын и Скор. Но Втору свои мысли не сообщил. Зато он услышал от Втора, что Дрын приезжает почти каждый месяц, живёт пару дней у Скора да иногда с ним уезжает куда-то на два-три дня. Братьев Лопат они больше с собой не берут.

Отличный информатор этот Втор, решил бывший сыщик. После чего проинструктировал по наблюдению за Скором и особенно Дрыном, показал несколько кун и пообещал помочь расплатиться с долгом, если Втор поможет ему. Опасаясь задерживаться со Втором, Белов пошёл по направлению к гулянке, которая, судя по звукам песен, переходила в лирическую часть и шла к завершению. Пока он подходил, навстречу стали попадаться расходившиеся гости. А возле дома его уже ждали трое захмелевших сватов. Все попрощались с новой роднёй и пошли ночевать в гостевой дом. Там подручные Окуня уже протопили очаг и выгнали дым. Почти сразу все уснули. Ночью Белов несколько раз просыпался, пока не закрыл входную дверь изнутри на всякий случай. Только тогда ему удалось уснуть.

Утро выдалось необычно холодное, выпал снег, и вдоль берега образовалась ледяная каша. Оба купца проснулись первые и разбудили всех, заставляя грузиться чуть ли не бегом. Белов с подручными Окуня быстрым шагом дошел к дому невесты, где все уже сидели на узлах. Совместно с родителями Влады приданое в темпе было погружено на его лодку, туда же сели Белов с Ойдо и Влада с большой корзиной пирогов. Оба купца уже вышли на стремнину, когда путники отчалили. Влада всё-таки не удержалась от слёз. Погода стала портиться, подул ветер, к счастью северный, поэтому Белов правил рулём спокойно и смог заняться пирогами. Готовила Влада действительно хорошо, пироги с зайчатиной и капустой были сочными и мягкими, словно у бабушки из печки. Ойдо пироги тоже понравились. Настроение после свадебной церемонии у всех путешественников было приподнятое, поэтому на обед решили не останавливаться, перекусили прямо в лодках и к вечеру проплыли большую часть пути по Каме.

Ночевать предусмотрительный опер предложил на островке, где уже бывал. Опытные путешественники быстро разбили ночлег, после ужина долго сидели у костра, вспоминая свадьбу и случаи из жизни. Постепенно у огня остались только купцы с Беловым. Он, пользуясь возросшим к нему доверием купцов, расспрашивал о политическом устройстве Поволжья. Со слов купцов выходило, что более-менее государство было оформлено только у волжских булгар. Там во всех городах был свой правитель, выборные старшины и старейшины. Формально у всей Булгарии был единый старейшина, но небольшие городки не всегда подчинялись ему. Ни о каких военных конфликтах купцы не слышали. Нет, конечно, в других местах на юге и на западе бывают войны. Но за те пятнадцать – двадцать лет, что они плавают с товарами по Каме и Волге, ни о каких вражеских набегах не слышали. Хотя Окунь знал от купцов с Ладоги, что бывает и разбойничают, так это без крови, редко кого ранят. Города славянские и угорские, дальше на запад, управляются старейшинами, которые между собой ладят. Свободных земель много, не нравятся соседи, уходи дальше. Вот, нападения на купцов бывают, но, опять же, не в этих краях, ближе к югу.

О холопах оба купца среди славянского и угорского народа не слышали. В булгарских городах бывают невольники, но тех привозят купцы с юга. Это обычно девушки или ремесленники, которых нет в здешних краях. А кто будет брать в невольники угра или славянина, да и булгарина тоже, они же убегут сразу, потому что знают, как прожить, а леса везде бескрайние, никто не найдёт.

О набегах степняков купцы ничего не сказали. Летом через леса на лошадях не пройти, а зимой даже по льду без запасов корма далеко не уйдешь. Да и что грабить в здешних краях – соль, что ли? На юге своей соли хватает. Пушного зверя в степи не меньше, разве соболя нет, так его купцы вывозят на продажу.

С их слов жизнь получалась на удивление мирной, по крайней мере за последние двадцать лет. А как же летописи, из которых явствовало, что каждые два года были набеги степняков или другая напасть. С другой стороны, подумал Белов, первые известные летописи появятся лет через пятьсот, да и то их подлинность под большим сомнением. А может, это и вовсе параллельный мир.

Попаданец долго думал о своих планах на будущее. Одному здесь достаточно сложно прожить спокойно, даже один разбойник опасен, не говоря уже о жадных купцах, которые рано или поздно решат вместо покупки взять всё сразу и даром.

Устав от разговоров, Алим ушёл спать, Окунь наконец остался с Беловым наедине. Убедившись в том, что их никто не слышит, купец рассказал напарнику, что продал дешёвые «драгоценности» по пять кун каждую, несмотря на честное предупреждение, что камни не драгоценные, а металл не золото. Тут же Окунь продал ему на гривну мешочек с тремя десятками необработанных изумрудов и другими самоцветами. Платить купец обещал поначалу по четыре куны за обработанный камень, а там будет видно. Ещё раз уточнили расценки маленьких зеркал. Белов несколько раз акцентировал, что больше таких зеркал у него нет. Обговорили продажу пустых баночек, место встречи на обратном пути и время встречи.

Решившись, Белов попросил купить ему одного или двух невольников, умеющих работать с железом, или медников. Он сам ещё не предполагал, что хочет им поручить, но количество работников надо увеличивать. Держать их до старости он, конечно, не хотел. Надеялся заинтересовать свободой через пару лет работы. После расчёта с Окунем у него на руках осталось четыре гривны, это без учёта будущей продажи зеркал. Перед расчётом Белов «случайно проговорился», что на будущее лето собирается проехать по Булгарии. Возможно, это послужило к выплате Окунем такой большой суммы, старому сыщику было очевидно, что тот собирался заплатить гораздо меньше.

«Сколько бы ты заплатил, если бы узнал, что я собираюсь зимой в Соль-Камскую?» – подумал Белов. Раскрывать свои планы он пока не хотел, слишком мало информации и надёжных людей совсем нет. Придётся работать с теми, кто есть. Он и о поездке в Булгарию сообщил только потому, что не хотел терять контакта с купцом. Если Окунь продаст вещи Белова гораздо дороже, а тот узнает, купец может из-за обычного человеческого стыда и боязни, а то и жадности, просто убить обманутого напарника, перед этим, естественно ограбив. В этом мире Белов беззащитнее всех, он безродный, ни один род или племя за него не заступится, не потребует отмщения или наказания убийц. Поэтому любой может безбоязненно убить и ограбить чужака. Зная это, он придерживался старого правила – худой мир лучше доброй ссоры.

Утро было совсем зимнее, ветер изменился, с юга густо мело сырым снегом. Костёр развели ещё затемно, попили заваренной травы, закусили остатками пирогов и в предрассветных сумерках отчалили. Ойдо глядел на знакомые места и напевал песни, он же предупредил, ещё в темноте, о приближении устья Сивы. Здесь купцы быстро распрощались, а лодка Белова причалила к мосткам у посёлка Тывая. Распрощавшись с Ойдо, сыщик подарил ему на память очередную пластиковую бутылочку, подумав, что это уже дурная традиция, дарить надо местные товары. Но добрые отношения с соседями были дороже всякой прибыли, поэтому он дал Ойдо ещё несколько пяти– и десятикопеечных монет на монисто для жены.

… – Я убью его! На кол посажу, руки отрублю, глаза выжгу! – Всё сильнее наливался брагой Дрын, укрывшийся в охотничьей заимке Скора. Хозяин подливал гостю-подельнику, не рискуя напиваться самому, обойдётся дороже. В их разбойничьей паре изначально Дрын играл вторые роли убийцы-исполнителя, но за последний год стал позволять себе слишком много, пользуясь своей безнаказанностью. В глубине души старейшина Выселков даже порадовался поражению Дрына на свадьбе, хоть кто-то поставил этого дурня на место.

Однако, по здравому размышлению, слишком шустрый чужак становился всё опасней, особенно с такими умениями драться. Поэтому после пары ковшей браги Скор принялся искренне сочувствовать своему подельнику и полностью поддержал его в стремлении как можно быстрее расквитаться с обидчиком. Сейчас оба заливали горе нежданного поражения и планировали жестокую месть чужаку, а уж исполнить её за ними не заржавеет.

Глава девятая. Дела житейские

Видаться со всеми родичами в Тывае Белов не стал, сразу отчалил. Шли быстро, благо ветер был практически попутный, да и небольшая лодка шла довольно быстро на вёслах. Заметив, что Влада начала дрожать, предложил ей попробовать грести. Она не отказалась, после чего лодка шла вверх против течения почти как моторка, гребцы менялись каждые полчаса. Несмотря на усталость, Белов спешил доплыть домой за один день. Жутко не хотелось ночевать в трёх шагах от дома. Поэтому плыли до темноты и к причалу подошли уже при свете луны. Выносить приданое не стали, только приковали лодку на замок и прихватили наиболее лёгкие вещи. Дорога к дому через рощу исполинских лиственниц при свете луны показалась совсем незнакомой, однако к дому вышли быстро. Окна первого этажа светились, Белов сначала осмотрелся, после чего постучал в окно и крикнул: