Первое Дерево - Стивен Дональдсон

Не дождавшись ее ответа и как-то по-своему истолковав ее молчание, Ковенант снова лег на спину и уставился в потолок.

— Вот поэтому и ты оказалась здесь, — с горечью добавил он.

Линден вздрогнула, как от удара. Но Ковенант не смотрел в ее сторону.

Этот старик… Ну, тот, которого ты встретила неподалеку от моей Небесной… Ты спасла ему жизнь? Так ты сказала? Да, так все и было, вот только она никогда не говорила Ковенанту о том, что сказал ей старик на прощание.

— Он избрал тебя, потому что увидел в твоих глазах нечто. И еще потому что ты врач. Ты единственная, кто сможет разобраться во всей этой каше и найти то, что может меня спасти, ты главное, найди ответ, а спасти себя я и сам смогу.- Ковенант помолчал и мрачно добавил: — И Фоул. Если, конечно, Гиббон сказал правду. Нет, я не хочу тебя оскорбить. Фоул избрал тебя, так как понадеялся, что ты перепугаешься и наделаешь ошибок. Для этого и коснулся тебя Гиббон. Почему Марид бросился сначала на тебя? Чтобы заставить тебя сделать ложный шаг. И вот тогда ты уже не смогла бы мне помочь. А если бы попыталась, то сделала бы это неправильно. Он знал, насколько я уязвим. И как я нужен…

И все потому, что ты не боишься меня! Если бы боялась, ты не была бы здесь. И ничего бы с тобой не случилось. Все произошло бы по-другому.

Ад и кровь, Линден! Ты единственная женщина в мире, которая может смотреть на меня без содрогания! Я, черт побери, плачу кровью, пытаясь оберечь тебя, насколько это в моих силах. Я убил двадцать одного человека, спасая тебя из Ревелстоуна! Но ты от меня по-прежнему далека. Какого черта ты…

Его взрыв вывел Линден из себя.

— Не надо меня оберегать - с яростью набросилась она на Ковенанта. — Я хочу понять причины, смысл своего присутствия здесь! Все, что ты здесь наговорил, — лишь слова. Для меня они не имеют ни малейшего смысла. Ну, хорошо, я врач. Я не отсюда. И что с того? Биренфорд тоже врач, однако его сюда не занесло! Мне нужно понять истинную суть происходящего. Почему именно я?

Ковенант приподнялся и посмотрел на нее в упор — в его глазах сверкали отблески солнечного света, — а затем начал медленно оседать, словно каждое ее слово было ударом, пока обессилено не раскинулся в гамаке. Он выглядел настолько измотанным, что Линден даже испугалась, что у него не хватит сил выгнать ее из каюты. Но тут он снова удивил ее, как удивлял уже не однажды (она до сих пор не научилась понимать ход его мыслей).

— Да, конечно, ты права, — пробормотал он, словно разговаривая с собой. — Никто никого не может уберечь от того, что ему предназначено. Я обладаю огромной силой, но она дана мне не в помощь. А я все время об этом забываю. Она связывает мне руки. Извращенная беспомощность. И я должен был об этом помнить. Я не впервые попадаю в этот мир.

Я не могу сказать тебе, почему именно на тебя пал выбор. Но знаю, что притянуло сюда других. Ты была избрана за какие-то свои личные качества. Но ведь я совсем тебя не знаю. Как я могу судить, что послужило причиной, если ты для меня — тайна за семью печатями? От тебя зависит моя жизнь. Но я не имею ни малейшего понятия о том, кто ты…

Ковенант умолк.

— Линден, — осторожно начал он наконец, не глядя на нее, словно боялся, что может взглядом вспугнуть ее и она убежит, — прошу тебя. Хватит защищаться от меня. Зачем нам сражаться друг с другом? Попробуй меня понять… Если ты этого хочешь, конечно, — добавил он почти шепотом.

Она по привычке ощетинилась, но вовремя вспомнила, что именно это желание — найти с ним общий язык — и привело ее в его каюту. Однако разговор требовал, чтобы она раскрыла самые сокровенные тайники своей души, а она все никак не могла набраться смелости. И может быть, не расскажи ей Красавчик свою историю, у нее вообще не хватило бы решимости продолжить разговор. Великан сумел примириться со своим прошлым. Может, и ей попытаться? А чего стоила история об отце Первой сама по себе…

— У меня, — начала Линден, словно бросаясь в омут головой, — иногда бывают депрессивные состояния. Началось это еще в детстве. С того дня, как умер мой отец. Мне было тогда восемь. Это нельзя описать. Это очень страшно. Как будто ты тонешь и понимаешь, что спасения уже не будет. Или как сколько бы ты ни кричал, ответа не услышишь. В такие минуты мне кажется, что наилучший выход для меня — это смерть.

Нечто подобное я испытала, когда мы отплыли из Коеркри.

«Это всегда захлестывает меня внезапно, без всяких видимых причин. И я никогда не знаю, сколько это будет длиться и почему мрак, который неожиданно сгущается, так же внезапно и рассеивается. Но на сей раз все же было некоторое отличие. Может быть, то, что ты говорил мне на Смотровой Площадке Кевина, — правда. Здесь наши внутренние проблемы материализуются, и мы можем взглянуть на них со стороны. Здесь моей депрессией был Опустошитель.

Возможно, именно в этом кроется причина, по которой я попала в этот мир. Может быть… — как ни больно ей было продолжать, но остановиться она уже не могла, — может быть, существует некая связь между тем, кто я есть на самом деле, и Лордом Фоулом. — Она содрогнулась, словно вновь ощутила прикосновение Гиббона. — И мне страшно. Я поняла, что всю свою жизнь пыталась себе доказать, что я другая, но порча во мне слишком глубоко пустила свои корни. Мой отец… — Она запнулась. Никогда и никому она еще не рассказывала об этом. Но сколько же можно хранить это в себе! — Он был почти одного возраста с тобой, когда умер. И, как и ты, выглядел старше своих лет. — Совсем как тот старик на дороге.- Он даже чем-то внешне напоминал тебя. Только бороду брил. И характер у него был совсем другой. Он был… жалким человеком.

Линден сама испугалась того сарказма, с которым произнесла последние слова. Она привыкла так думать об отце, но сейчас вдруг поняла, что ошибалась. Несмотря на свой слабый характер, он сумел-таки перекорежить ей жизнь. Ковенант слушал ее, глядя в потолок, хотя, казалось, с трудом удерживался от соблазна взглянуть на нее. Но, по-видимому, он боялся помешать ей.

— Мы жили тогда в миле от такого же захолустного городишки, что и тот, рядом с которым стояла твоя Небесная ферма. — Линден постепенно овладевала собой, и голос ее стал жестче.- Мы тоже имели маленькую задрипанную ферму. Дом был старый и не перекрашивался с самой постройки. Краска облезала с него клочьями.

Мой отец разводил коз. Один Бог знает, где он раздобыл денег, чтобы их купить и начать дело. За что бы он ни брался, все шло прахом. А он продолжал изобретать планы разбогатеть один бредовее другого. Сначала он продавал какие-то идиотские вакуумные очистители воздуха, а когда прогорел, взялся за распространение энциклопедий. Потом были фильтры для очистки воды. Фильтры! Да на триста миль вокруг в каждом дворе стоял колодец с чистой водой! И всякий раз, когда его очередной бизнес кончался пшиком, он словно на несколько сантиметров становился ниже. Скукоживался. Он считал себя индивидуалистом. Он сам себя поставит на ноги и никому не будет за это обязан! Нет, он не таков, чтобы кланяться кому-то! Боже мой! Да он на брюхе выползал эти последние деньги на покупку коз.