Акт исчезновения - Кэтрин Стэдмен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нужно с кем-то поговорить об этом. Смотрю на время в телефоне. Сейчас больше семи, рабочий день Ника должен закончиться. Может, он уже дома. И я тут понимаю, что до сих пор ничего не знаю о Нике: чем занимается, где живет, свободен или нет… Если нет, это серьезная проблема. Хотя на его пальце нет обручального кольца. Набираю его номер и останавливаюсь. Но больше мне не с кем это обсудить. Соуки это точно не понравится.
После нескольких гудков экран заполняет лицо Ника. Сначала изображение темное, но он протягивает руку и включает над головой свет в салоне машины. Тени падают на лицо. На заднем плане вижу многоэтажную парковку. У Ника рассеянный вид, будто я отвлекла его от чего-то.
– Привет! Извини, что опять звоню, – говорю я быстро и деловито. – Просто хотела сообщить, что поговорила с полицейскими. С Департаментом полиции Лос-Анджелеса. – После этих слов Ник смотрит на меня внимательно, и я продолжаю. – Было страшновато, но я думаю… Наверное, я поступила правильно?
Это вопрос, отвечать на который необязательно. Но тем не менее это вопрос.
– Ну да, конечно! И что? Что они сказали?
– Я рассказала им об оплате ее парковки и ее исчезновении. И что у меня остались ее вещи, и я забеспокоилась, что с ней что-то случилось, потому что она так и не появилась. Но их, в общем-то, это не заинтересовало. Они ответили, что исчезновение – не преступление. Если только у меня нет доказательств, что действительно произошло преступление. Ну и прочее бла-бла-бла. Тогда я рассказала о женщине, которая выдала себя за Эмили. И тут они по-настоящему заинтересовались.
– Да уж наверняка. Ну и?..
Секунду я раздумываю: мне и стыдно, и страшно от того, какую цепочку событий я запустила.
– Они сказали, что я должна прийти в местный участок и лично подать заявление о пропаже. И что они съездят к Эмили домой. Прямо сейчас.
– Правда? Прямо сейчас? Так и сказали?
– Да, отправят к ней домой патруль. И если кто-то украл ее бумажник и ключи, то это веская причина для беспокойства… – Я содрогаюсь при мысли, как ничего не подозревающая Эмили открывает дверь и спрашивает, кто же, черт подери, вызвал копов.
– В любом случае, – продолжаю я, – полицейские съездят к ней и, если там кто-то есть, установят личность и выяснят насчет бумажника. И дадут мне знать, если возникнут проблемы.
Ник какое-то время молчит, поняв, насколько все серьезно. Наконец произносит:
– Вау… Что ж, скрещу пальцы, чтобы ты ошиблась.
– Да, я тоже надеюсь, что Эмили дома и с ней все в порядке. И пускай даже они сообщат ей, что полицию вызвала какая-то чокнутая англичанка. Мне просто нужно убедиться, что она в безопасности. Я бы хотела, чтобы кто-нибудь сделал то же самое для меня, окажись я на месте Эмили.
Ник ободряюще улыбается:
– Я тоже. Ей повезло, что она встретила тебя. Немногие так поступили бы. Наверное, она не ожидала такого. Не переживай, ты все сделала правильно.
Я краснею до самой шеи и понимаю, что очень хотела услышать именно это. Я сделала все, что в моих силах, и теперь могу отвлечься от этой истории. С телефоном в руке перехожу из ярко освещенной кухни к окну. За стеклом мерцает Лос-Анджелес. Сверкающие городские огни заполняют экран у меня за спиной.
– Спасибо за советы. – Я искренне благодарна ему за помощь.
Слышу, как рядом с Ником кто-то сигналит, и мое внимание переключается на него.
– Ты едешь домой?
Он смотрит в окно машины на парковку и вздыхает:
– Пока нет. Небольшие проблемы на работе. Я внизу, в студии. – Ник говорит это так, словно я в курсе, чем он занимается. Но это первый раз, когда он конкретизировал, что у него за работа. По-моему, с нашей первой встречи он уверен, что мы знаем друг друга гораздо лучше, чем на самом деле. Забавно…
– В студии?
– Да. Проблема с фильмом, над которым мы работаем.
Мое сердце замирает при упоминании о фильме. Не знаю почему, но я решила, что Ник не из мира кино.
– Проблемы с актером, – продолжает он. – Бросил съемки, долгая история… И вот я здесь.
– Ник, я совершенно не представляю, чем ты занимаешься.
Он смеется:
– Правда?
– Неудобно получилось…
Ник пристально смотрит на меня, пытаясь понять, серьезно ли я.
– Ты правда не знаешь, кто я? Не догадывалась все это время? – Наклоняет голову. – Что ж, неудивительно. Такое уже не в первый раз. Мы познакомились в Лондоне пару лет назад на премьере «Скотта из Антарктики». Правда, мы только поздоровались…
Кровь отливает от лица. Значит, Ник знает Джорджа. В «Скотте из Антарктики» у Джорджа была последняя значительная роль. Он сыграл одного из участников последней экспедиции Скотта. Достойная роль второго плана. Она должна была «выстрелить», но этого не случилось, хотя фильм имел успех. Значит, я встретилась с Ником на премьере?.. Я отчаянно пытаюсь вспомнить его.
– Боже, прости, Ник, я не знала… Ты работал над «Скоттом»?
Он искренне удивлен:
– Работал ли я над «Скоттом»? М-м… ну да, можно и так сказать. Я вроде как продюсировал его, Миа. Я Ник Элдридж. Совсем меня не помнишь, да?
Мой желудок делает сальто, словно я только что оступилась и обнаружила, что пол подо мною обрушивается. Ник – это Ник Элдридж! Я оседаю на диван у огромного окна. Снаружи, как тлеющие угольки, мерцает Голливуд.
Господи, какая я дура… Ник – не просто милый, общительный, сексуальный типичный американец, с которым я болтала последние дни. Он еще и гребаный киношный джаггернаут[40], беспощадный суперпродюсер Ник Элдридж. Человек, который уводит у других из-под носа права на фильмы, перекупая их только затем, чтобы никто не сделал что-то даже отдаленно похожее на его проекты. Все, к чему он прикасается, превращается в золото. Его знают как человека, не испытывающего сомнений. Мой мозг лихорадочно работает, пока я изо всех сил пытаюсь сопоставить два образа: Ника, с которым я знакома, и Ника Элдриджа.
Твою мать. Я флиртовала с ним, я вела себя как конченая гребаная идиотка. Понятия не имела, кто он такой. Так хочется, чтобы разлом под нашим зданием разверзся и поглотил меня целиком…
Вижу свое бледное лицо в крошечном окошке в верхней части экрана смартфона. Кролик перед удавом. Ничего не поделаешь…
– Упс… – А что, черт возьми, мне еще сказать?
К счастью, Ник смеется:
– Не переживай. Прошло два года. Такое
