ЖИТИЕ И ПОДВИГИ ПРЕПОДОБНОГО ОТЦА НАШЕГО СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО ЧУДОТВОРЦА - иеромонах Никон

Святитель хорошо понимал, как нужен Сергий для обители Троицкой, но видел и то, как тяжело огорчили блаженную душу своевольные, которые возмутились и против отца своего, и против воли Вселенского Патриарха. Жаль ему было и учеников, безутешно скорбящих в разлуке с наставником, но не хотел он действовать и на святого друга своего одною только властию архипастырской… Благословив троицких иноков и сказав им слово утешения, Митрополит отпустил их в свою обитель и немедленно отправил почетное посольство к Преподобному Сергию, состоявшее из двух архимандритов – Герасима и Павла. Посланные прибыли на Киржач и братски приветствовали Сергия. «Отец твой, – сказали они, – Алексий Митрополит благословляет тебя и очень рад, что имеет добрые вести о твоей жизни в этой далекой пустыне и что имя Божие и тут прославляется чрез тебя. Но он повелел нам сказать тебе: “Довольно и того, что ты здесь построил церковь и собрал немало братий. Избери теперь из числа своих учеников опытного в духовной жизни и оставь его строителем новой обители, а сам возвратись опять в монастырь Пресвятыя Троицы, дабы братия, так долго скорбящие о разлуке с тобою, не разошлись вовсе из той обители. Непокорных и строптивых я выведу вон оттуда, чтобы там не было ни одного твоего недоброжелателя. Только не ослушайся нас, и милость Божия и наше благословение всегда да будут над тобою!”»

– Так скажите от меня, – отвечал сиренно Преподобный, – господину моему Митрополиту: «Все, что исходит от твоих уст, принимаю с радостию, как исходящее от уст Христовых, и ни в чем тебя не ослушаюсь».

С таким ответом архимандриты возвратились к Святителю, который был очень обрадован совершенным послушанием Сергия. Немедленно послал он в новую обитель священников и утварь церковную, и церковь была освящена в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. А Сергий избрал из своих учеников Преподобного Романа, которого Митрополит рукоположил в священный сан и поставил строителем на Киржач. Закончив, таким образом, благоустроение новой обители, Преподобный игумен возвратился в свою первоначальную пустынь.

Это возвращение было торжеством добра над злом, праздником взаимной любви учеников и наставника. Как только стало известно в обители, что Преподобный идет в свою родную Лавру, все братия поспешили к нему навстречу. «Умилительно было видеть, – рассказывает преподобный Епифаний, который, может быть, сам был свидетелем этой встречи, будучи тогда еще послушником, – как, одни со слезами радости, другие со слезами раскаяния, ученики бросались к ногам святого старца, одни целовали его руки, другие – ноги, третьи – самую одежду его; иные, как малые дети, забегали вперед, чтобы полюбоваться на своего желанного авву, и крестились от радости; со всех сторон слышались возгласы: «Слава Тебе, Боже, о всех промышляющий! Слава Тебе, Господи, что сподобил Ты нас, осиротевших было, снова увидеть нашего отца, нашего пастыря и учителя! Пришел он наконец к нам, заблудшим! И вот теперь будто другое солнце взошло для нас!..» Что же их отец? Ликовал и он духовно, любуясь детьми своими, которых он же собрал в этой пустыне; он теперь целовал их, как любящий отец после долгой скорбной разлуки, он видел теперь на деле их искреннюю сыновнюю любовь, сыновнее послушание…» Так был вознагражден за скорбь свою великий праведник!.. По своему глубокому смирению и кротости он добровольно изгнал самого себя из обители ради умиротворения изгонявших его: он не мог видеть в монастыре мирского своеволия; за то утешен был теперь сыновнею любовью и преданностью своих учеников.

А что же сталось с его братом Стефаном, который своим неосторожным, грубым словом огорчил смиренного игумена и подал ему повод уйти из обители?

При встрече Преподобного Сергия мы его не видим, – может быть, он сам или по распоряжению Святителя Алексия на это время удалился из Лавры или в Богоявленский монастырь, или в Симонов, к своему сыну Феодору, но позднее, по кончине Преподобного Сергия, мы видим его опять живущим в обители и поведающим списателю жития Сергиева историю его детства. Ясно, что он раскаялся в своей минутной вспышке и примирился со своим святым братом-игуменом114.

Впрочем, нерасположение к общежитию примечалось в некоторых из братий и впоследствии, даже спустя лет 10–12, – это видно из того, что около 1382 года Вселенский Патриарх Нил в утешение святому игумену в борьбе с недовольными прислал свое послание в котором называл обычный образ жизни тогдашних русских иноков жизнию мирских людей и делом «дикой, невежественной земли»; напротив, введенное Сергием общежитие называл делом высокой духовной мудрости и предлагал братии наставление о необходимости и достоинстве послушания115.

Вскоре после описанных событий, именно в 1375 году, Преподобный Сергий был тяжко болен, так что опасались за жизнь его. Он пролежал на одре болезни со второй недели Великого поста до Семенова дня, то есть до 1 сентября. Жизнь праведника так была дорога в глазах современников, что летописец счел нужным занести известие об этом в свою летопись. «Пусть не удивляются тому, – замечает при этом дееписатель, – что праведникам посылаются скорби и болезни: многими скорбми подобает… внити в Царствие Божие (Деян. 14, 22). А что грешные люди живут здравы и веселы и не терпят на сем свете никаких скорбей – за то им готовится вечное мучение в будущей жизни. А для страждущих праведников готовится Господом Богом много венцов и неизреченная слава на небесах»116.

ГЛАВА XIV

Друг святителей

Духовное злато и медницы. Светильник в пустыне. Церковные смуты

на Востоке. Святитель Алексий в Царьграде. Буря на Черном море.

16 августа. Исполнение обета. Памятник исцеления Тайдулы.

Мысль Святителя. «От юности я не был златоносцем». Предложение

высокого сана и отречение от него. Уроки мудрости духовной.

Честолюбивый архимандрит. Кончина Святителя Алексия и скорби

Русской Церкви. Преподобный Дионисий Суздальский. Пророчество

Сергиево. Переписка Святителя Киприана с Преподобным Сергием.

Пророчество исполняется. Пимен и Киприан. Гнев Великого Князя.

Удаление и возвращение митрополита Киприана

( 1354 – 1391 )

Радуйся, смирением возвышаемый…

Акаф. 1. Ик. 8

Радуйся, ничесого на небеси и на земли, разве Христа Иисуса, видети желавый.

Акаф. 1. Ик. 9

До сих пор мы говорили о деяниях игумена Радонежского только в тесном кругу иноческой жизни, мы видели в нем пустынника, великого подвижника, великого наставника иноков, теперь скажем о нем как служителе Церкви Христовой и гражданине земного отечества. С благоговением взирали мы на его иноческие подвиги, с благодарною любовию посмотрим теперь на деяния его как православного Русского человека. И мы увидим в нем друга святителей, советника Князей, печальника всей Русской земли. «Мудрость, – говорит один писатель, – соединяясь со смирением, образует тот духовный разум, который святые Отцы называют порождением искушений, или плодом опыта духовного». Это дивное свойство святых подвижников привлекает к ним сердца как простых людей, так и сильных земли; к ним идут Князья и вельможи, идут и мудрые пастыри Церкви, почитая для себя великою милостию Божией беседовать с такими подвижниками и укреплять себя в трудные минуты жизни, под тяжестью великих трудов, утешением их слова благодатного. Справедливо Исаак Сирин называет слово опыта духовного золотом, в поте лица приобретенным, а слабое слово человеческого рассуждения без опыта – медницею; первое, по его прекрасному сравнению, подобится живой воде ключевой, а последнее – воде, на стенах написанной!117

Дорого ценили мудрое слово Преподобного Сергия современные ему Святители и Князья Русской земли. Его имя – «яко священие некое обношашеся» в устах всякого чина людей: от Великого Князя и бояр до последнего простолюдина, жившего в пределах Московского княжества. В этом отношении пустынник Радонежский был для своего времени тем же, чем были древние Пророки, с которыми и сравнивает его блаженный Епифаний. Готовился было сему великому светильнику Церкви и отечества и высший свещник, но «непреложный жребий его, по прекрасному выражению Московского святителя Филарета, был – из пустыни светить престолам, а не с престола светить Церкви и Государству. Вот почему самое послушание, столь свято хранимое Сергием во всех других случаях, не могло привести его к тому, чтобы расстаться с сладкою для него пустынею»118.

В 1354 году Святитель Алексий был утвержден от Вселенского Патриарха Каллиста в звании Митрополита Всероссийского. В том же году, как знают читатели, Преподобный Сергий был возведен в сан игумена. С сего времени тесная дружба соединила их союз любви, и эта святая дружба не прекращалась уже до самого гроба. Они вместе делили и радость и горе, вместе служили Церкви и родной земле. Едва Митрополит Алексий возвратился в новом сане из Царьграда, как его смирение омрачилось смутами на Востоке. Патриарший собор в Константинополе, уступая требованию западнорусских Князей, поставил некоего Романа митрополитом Западной Руси. Роман, не довольствуясь Галицией и Волынью, потребовал доходов от Тверского Епископа. Но и в Киеве не приняли Романа, а Тверской Епископ, несмотря на желание своего Князя, не хотел иметь никакого сношения с Романом. Россия, почитая законным Митрополитом только Алексия, встревожилась. Чтобы положить конец этим смутам и тревогам, смиренный Святитель вынужден был в 1356 году снова отправиться в Царьград. Туда же явился и Роман. Патриарх подтвердил Роману, чтобы он был митрополитом только Литвы и Волыни, а Алексию предоставил считаться Митрополитом Киевским и Великой России. На возвратном пути из Царьграда блаженный Святитель встретил новое бедствие. На Черном море поднялась страшная буря – волны катались как горы, и корабль каждую минуту готов был исчезнуть в страшной пучине. Все бывшие с Митрополитом отчаивались в спасении. Святитель молился, молился усердно; он дал обет соорудить храм во имя того святого, которого память будут праздновать в день высадки пловцов на берег. Господь услышал молитву Святителя, настала тишина, и корабль благополучно пристал к берегу 16 августа. И так Святитель стал теперь должником Всемилостивому Спасителю. Скопившиеся в его отсутствие дела по управлению Церковью замедлили исполнение сего обета.