ЖИТИЕ И ПОДВИГИ ПРЕПОДОБНОГО ОТЦА НАШЕГО СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО ЧУДОТВОРЦА - иеромонах Никон

Одежду и обувь иноки получали от монастыря. И Епифаний и Преподобный Иосиф Волоколамский свидетельствуют, что сам игумен Сергий шил одежду и обувь для братии; посему можно думать, что была мастерская для приготовления их. Без особенной нужды выходить за ворота монастырские запрещалось. Правило строго исполнялось братиею не только при жизни Преподобного Сергия, но и по кончине его. Когда Преподобный Пафнутий Боровский приходил в Троицкий монастырь помолиться Святой Троице и чудотворцу Сергию и, исполнив свое желание, намерен был возвратиться в свою обитель, тогда братия вышли было провожать преподобного богомольца за ворота монастырские, но, вспомнив завет Преподобного отца своего Сергия не выходить за ворота, тут же остановились и, помолившись, простились с Преподобным Пафнутием103.

Когда совершилось благоустройство обители, то еще больше возросло число ее братства, и она стала всем изобиловать. А чтобы избыток не привел с собою нерадения или не подал повода к зависти и осуждению, чтобы, напротив, он послужил к умножению благословения, мудрый распорядитель ввел в обители странноприимство. Он считал это учреждение столь важным для обители, что в пророческом духе подкрепил свою волю относительно сего особенным обещанием Божия покровительства. «Если вы, дети, – так говорил он братии, – сию мою заповедь сохраните без роптания, то и по отшествии моем от жития сего обитель процветет и на многие лета неразрушима постоит благодатию Христовою». Рука Сергиева простерта была к нуждающимся, по красноречивому выражению блаженного Епифания, как река многоводная, тихая струями, и если кому приходилось в зимнее время от сильного мороза, или глубоких снегов, или бурной метели умедлить в обители долее обыкновенного, то во все время пребывания своего в ней он получал все необходимое. А странники, нищие и болящие подолгу в ней отдыхали, пользуясь полным довольством и покоем, по заповеди старца. Уединенная дотоле, обитель Сергиева теперь как бы вдруг выдвинулась из дремучих лесов на распутие жизни людской: мимо ее гостеприимных ворот часто проходили князья и воеводы со своими полками, и всех она принимала радушно, с подобающею честию и отпускала со щедрым запасом. А бывали годы, отмеченные в летописях тяжкими скорбями для всей Русской земли. Так, в 1357 году «велика была истома князем русским» от посла татарского Кошана104; в 1364 году был мор повсюду, так что в Смоленске осталось от него живыми всего 15 человек105; в 1368 году Москва претерпела опустошение от Олгерда106; в 1382 – земля Русская опустошена Тохтамышем. В этом же году была «великая дань, тяжкая по всему княжению великому – всякому без отдатка» (уступки)107. Нет сомнения, что в такие годы много нуждающихся приходило в обитель Сергиеву, и она делилась с ними всем, что имела. Делится она и поныне, строго исполняя святой завет гостеприимства, оставленный ей святым ее первоначальником, и как тогда, так и теперь в обилии потребных нельзя не видеть над нею особенного Божия благословения за молитвы досточудного старца.

ГЛАВА ХIII

Внезапная буря

Беды в пустыне. Случай в церкви. Смиренный игумен в добровольном

изгнании. Уроки митрополита Филарета. Махра. Встреча святых друзей.

На Киржаче. Скорбь троицких братий. Новая обитель.

Братия у Митрополита Алексия. Послы у Сергия. Послушание

«устам Христовым». Торжество любви и «другое солнце»…

Болезнь Преподобного Сергия

( 1372 – 1375 )

Радуйся, правило веры и образе кротости духовныя…

Акаф. 1. Ик. 2

Радуйся, покоривый себе воле Божией и начальником, от Него поставленным…

Акаф. I. Ик. 10

Радуйся, вышний столп добродетелей создавый,

Радуйся, сердце незлобиво во всем житии стяжавый…

Акаф. 2. Ик. 5

Казалось, после введения общежития обитель Сергиева была отовсюду крепко утверждена и от всякой превратности безопасна, но кто знает, что принесет с собою наступающий день. О, как нужно бодрствовать, чтобы наружный мир и утверждение не превратились во всегубительство посредством страстей, таящихся в глубине человеческого сердца!

«Нередко, – говорит святитель Платон, – Бог и на праведников Своих попускает искушения, дабы чрез то их добродетель просияла еще более, как золото, в огне искушенное». Это судил Бог претерпеть и Преподобному отцу нашему Сергию. Вдруг пронеслась над его обителью буря, которая едва не сорвала с нее благодатный покров и едва не разрушила самых ее оснований, лишив ее святого игумена… «И кто бы мог подумать, – говорит тот же святитель, – чтобы это произошло от его роднаго брата Стефана, того самаго Стефана, который вместе с ним был основателем обители и соревнителем его подвигов? – Но видно от бед и искушений никуда не уйдешь: беды во градех, беды и в пустыни (2 Кор. 11, 26)». Беды от лжебратий, беды и от сродников…

Стефан пришел в пустынную обитель своего брата, вероятно, по влечению к более строгой жизни, чем какую он мог вести в Москве, но при этом желании, отказавшись от игуменства в Богоявленском монастыре, он не мог победить в себе страсти властолюбия. Он был старший брат Преподобного, он вместе с ним полагал основание новой обители, может быть, он принес и денежное пожертвование из Москвы на новую обитель – все это питало в нем желание первенства. Можно думать, что в среде недовольных новыми порядками в обители были некоторые на стороне Стефана.

В один субботний день Преподобный Сергий сам служил вечерню и был в алтаре, а брат его Стефан, как любитель церковного пения, стоял на левом клиросе. Вдруг Преподобный слышит довольно громкий голос брата:

– Кто тебе дал эту книгу? – вопрос обращен был к канонарху.

– Игумен, – отвечал канонарх.

Помысл гнева и властолюбия поколебал Стефана при этом ответе. «Кто здесь игумен? – сказал он уже запальчиво, – не я ли первый основал это место?» Сказаны были и другие немирные слова.

Преподобному стало понятно, что в этом раздражении брата излилось тайное недовольство некоторых из братий на новые порядки в обители. Мы уже говорили, что некоторые из этих недовольных оставили обитель, но были, по-видимому, и такие, которые желали бы сменить самого игумена.

Игуменство не привлекало, а тяготило смиренного Сергия, тем менее желал он управлять такими, которые не желали его управления, и он воспользовался случаем сложить с себя это тяжкое бремя. Предоставляя своевольных суду их совести, Преподобный по окончании вечерни не пошел уже ни в келлию, ни в трапезу, куда пошли все братия108; никем не замеченный, он вышел из обители и удалился по дороге, ведущей на Кинелу109…

Благоговейный читатель жития Сергиева невольно останавливается мыслию над этим поступком угодника Божия. Приводим здесь рассуждение по сему случаю приснопамятного святителя Филарета, митрополита Московского. «Очевидно, – говорит он, – в сем поступке терпение, кротость и смирение святого. Но вот что недоуменно: почему не вразумил он брата, по долгу игумена? Как за одного человека оставил всю братию и служение, в которое поставлен священною властию?»

«Есть особенные пути святых, – отвечает на сей вопрос мудрый святитель, – пути, пред которыми все должны благоговеть, поелику они особенною благодатию Божиею управлены и оправданы в своих последствиях, но которым не всякий имеет право последовать, потому что было бы дерзновенно, еслибы каждый стал приписывать себе ту же благодать. Таков случай, теперь рассматриваемый.

Если у отца сын или у начальника подчиненный бесчинствует: берегитесь молчать и оставлять его без обличения и исправления. Вспомните грозное прещение и наказание, которым за небрежение сего рода Бог поразил несчастнаго Илия: отмщу Аз на доме его до века в неправдах сынов его, о нихже ведяше, яко злословиста Бога сынове его и не наказа их (1 Цар. 3, 13). Если от какого нибудь, искушения или неудовольствия, приходит тебе желание бежать от места, на котором ты поставлен законною властию: остерегись; может случиться, что вину своеволия понесешь; от зла путем своего произвола не избежишь, и преследуемаго тобою спокойствия не уловишь.

Но если святый Сергий в известном случае не по сим обыкновенным правилам действовал: то по каким же? Ибо святому по святым правилам действовать надлежит – Мы уразумеем дело его, если приложим к его поступку правило Апостола: cиe паче судите, еже не полагати претыкания брату или соблазна (Рим. 14, 13). Видел прозорливый Сергий, что неудобно было прямо обличить любоначальствующаго, потому что в сем случае обличение казалось бы препирательством за начальство, и вид личной распри между игуменом и старшим по нем (тоже имевшим игуменский сан), и притом родными братиями по плоти, был бы не без претыкания и для прочих братий обители.