Тайны выцветших строк - Роман Пересветов

Таким образом, основная масса документов Приказа тайных дел потонула в канцеляриях других приказов, а впоследствии и те документы, что были переписаны при Петре I, очутились в так называемом «Архиве старых дел».

После преобразования Петром Алексеевичем старых, существовавших при его отце приказов в «коллегии», архивы некоторых из них были перевезены в Петербург и размещены в подвалах знаменитого Дома двенадцати коллегий на Васильевском острове.

Эти подвалы не раз затоплялись во время случавшихся в Петербурге наводнений. Документы намокали, буквы расплывались и превращались в «тайнопись», которую уже никто не мог прочесть.

В 1835 году правительствующим сенатом была назначена специальная комиссия по разбору этого архива. Когда члены комиссии заглянули, наконец, в подвалы, они ужаснулись. Чиновники подсчитали, что им «предлежит» просмотреть более двух миллионов дел, из которых многие «по случаю наводнения и от долговременности» пришли в такую ветхость, что «едва ли можно узнать их содержание».

Но кропотливая муравьиная работа по разбору этих двух миллионов дел все же была проделана неутомимыми архивными следопытами. Найти среди них все дела расформированного Тайного приказа, конечно, не удалось. Многие погибли безвозвратно, многие настолько истлели, что при первом же прикосновении к ним рассыпались в прах. Но некоторые все же уцелели и хранятся теперь в Москве, в Центральном государственном архиве древних актов.

Как и дела всякого другого приказа, они состояли из «входящих» и «исходящих». Самыми интересными были последние, так как именно они давали наиболее полное представление о деятельности таинственного учреждения. Их сохранилось меньше, чем «входящих», и они часто оказывались не подлинниками, а черновиками. Но как раз это и было ценно. Составленные подьячими и дьяками черновики обычно показывались Алексею Михайловичу. Он вносил в них поправки и замечания, после чего указ или грамота переписывались начисто и отсылались по назначению. Только по черновикам и можно было определить, какие замечания и вставки делал царь. При переписке документов набело они исчезали. Но самой важной находкой была отлично сохранившаяся рукопись так называемой «черной» книги. Черной — не по внешнему виду; она была в кожаном переплете, на котором было вытиснено: «Книга переписная Приказу тайных дел всяким делам, черная» — то есть черновая. Именно в эту книгу подьячие Тайного приказа в течение нескольких лет после его упразднения вписывали все числившиеся за ним дела. Пусть многие из этих дел потом не нашлись, истлели — от них остался след в этой сводной описи. Она не только напоминала о давно исчезнувших и никому не известных тайных делах, но вкратце рассказывала и их содержание. Велико значение этих записей для характеристики деятельности загадочного приказа и его бессменного начальника.

«В государев е имени»

Что же представлял собой управляемый самим царем Приказ тайных дел?

На этот вопрос ученые давали разноречивые ответы, в зависимости от того, какие документы из секретной переписки приказа попадали им в руки. Одни считали этот приказ чем-то вроде русской инквизиции — тайного судилища и даже застенка, в котором втихомолку производились расправы с неугодными царю людьми; другие — «зародышем тайной полиции»; третьи — органом секретного надзора и управления, с помощью которого царь собирал нужные ему сведения, наблюдал за деятельностью всех остальных приказов и, помимо них, проводил в жизнь свои распоряжения. Этот взгляд опирался, между прочим, на свидетельство одного из современников его царствования, хорошо знакомого с дворцовыми порядками и тайнами, подьячего Посольского приказа Григория Котошихина. Прельстившись иностранным золотом, Котошихин сбежал за границу и принялся разоблачать царские секреты. О Приказе тайных дел он сообщал, что в нем «сидит дьяк да подьячих с десять человек и ведают они и делают дела всякие царские, тайные и явные, а в тот приказ бояре и думные люди не ходят и дел не ведают, кроме самого царя, а посылаются того приказу подьячие с послами в государства и на посольские съезды и в войну с воеводами… И те подьячие над послы и над воеводы подсматривают и царю приехав сказывают. А устроен тот приказ при нынешнем царе для того, чтобы его царская мысль и дела исполнялись все по его хотению, а бояре б и думные люди о том ни о чем не ведали».

Подлинные документы описи Тайного приказа, найденные через полтораста лет после того, как были написаны эти строки, в общем подтвердили эту характеристику. Но они дополнили и расширили представление о Приказе тайных дел также и новыми существенными подробностями, о которых обыкновенный подьячий, каким был Котошихин, при всей его осведомленности не мог знать. К тому же он служил в другом приказе — в Посольском.

В старых, написанных еще в дооктябрьские годы учебниках, царя Алексея Михайловича часто называли «тишайшим» государем. Документы созданного им Приказа тайных дел говорят, однако, о том, что под кроткой личиной царя скрывалась далеко не голубиная натура. Когда царь испытывал к кому-нибудь личную неприязнь, он не считался с утвержденными им же самим законами. В минуты гнева (а такие минуты бывали часто: Алексей Михайлович отличался вспыльчивостью) он был способен на любое коварство и жестокость.

«Черная» книга и продолжающая ее так называемая «зотовская опись» бумаг Тайного приказа говорят о том, что Алексея Михайловича из всех его, предшественников особенно интересовала личность Ивана Грозного. В Приказе тайных дел хранилось немало документов, напоминавших об усилиях Ивана Грозного укрепить самодержавную власть. Этой же цели, как видно из той же «черной» книги, служили и многие действия Алексея Михайловича. Созданием своего особого Приказа тайных дел не подражал ли он Ивану Грозному, основавшему при введении опричнины «особый двор государев»?

Сделавшись царем в шестнадцать лет, Алексей Михайлович, как известно, вскоре подпал под влияние своего воспитателя, властного и честолюбивого боярина Бориса Ивановича Морозова и корыстного отца своей первой жены Ильи Даниловича Милославского. О них шла худая молва в народе. Вызванное злоупотреблениями этих бояр и рядом других причин восстание послужило первым предостережением молодому царю. Но он не решился совсем отстранить ненавистных народу бояр и только временно удалил их. В то же время он приблизил к себе «худородных любимцев» из числа молодых подьячих Приказа Большого дворца,[19] служивших в его личной канцелярии. Тайно от бояр он начал давать им ответственные и секретные поручения. Именно эта канцелярия и была постепенно преобразована в Приказ тайных дел. Это произошло во время польского похода, когда царь, отлучившись из Москвы, почувствовал себя уже достаточно самостоятельным. Через вновь созданный приказ он тайно сносился с оставшимися в Москве преданными ему людьми, вроде боярина Матвеева, думного дворянина Ордина-Нащокина и других. Еще в январе 1655 года, до оформления Приказа тайных дел, он послал своему ближайшему советнику боярину Артамону Матвееву тайнописную азбуку с просьбой «держать скрытно для тайных дел».

Многие распоряжения, исходившие из Приказа тайных дел, не дошли до нашего времени, потому что Алексей Михайлович или его ближайший помощник — дьяк «в государеве имени» — предпочитали отдавать их устно и не так уж часто пользовались специальной азбукой и вообще пером. Если же тайный указ облекался в письменную форму, то его имел право читать только тот, кому он был адресован. Прочтя грамоту, полученную из Тайного приказа, адресат тут же должен был вернуть ее посланцу. А если адресат не оказывался дома, посланец обязан был принести ее обратно нераспечатанной.

«Прочетчи, пришли назад с тем же, запечатав сей лист», — писал царь боярину и воеводе князю Григорию Ромодановскому.

Выполнив секретное поручение, подьячие Приказа тайных дел должны были немедленно доносить об этом лично царю. Но если донесение делалось в письменной форме, они не смели излагать в нем сущность данного им поручения, а должны были писать так: «Что, по твоему, великого государя, указу задано мне, холопу твоему, учинить, и то, государь, учинено ж». Расходы, произведенные Приказом тайных дел, часто оформлялись так, что нельзя было узнать, на какие цели истрачены деньги. «Выдать такую-то сумму такому-то подьячему», — приказывал царь.

Для работы в Приказе тайных дел отбирались только наиболее проверенные и способные, хорошо грамотные и сообразительные подьячие из других приказов. Некоторые из них проходили даже специальную школу обучения, созданную при Спасском монастыре. В ней учился, например, подьячий Семен Медведев, постригшийся впоследствии в монахи под именем Сильвестра и прославившийся своими сочинениями.