Экстремальная попаданка. Убийственный ректор (СИ) - Ангель Лиза

— А еще тот мальчишка, — Арман сморгнул воспоминания, — кто нашел тело, ты его знаешь, это де Варенн. Может прошло много времени, но он был определено спокоен, нет, никого не убил, в этом я уверен, а еще, по его показаниям я смог определить, что он что — то скрывает.

Принц недоуменно посмотрел на своего собеседника. Они с детства были друзьями две противоположности. Один светлый как Яурус, а другой темнее ночи. Один был неисправим идеалистом, а другому с детства внушали, что мир не может быть только белым или черным, во всем нужно искать равновесие.

Отец Айергорна был правителем, а Аннуреаль был его лучшим другом, но над Горном с детства висело проклятие. Арман же привык его оберегать, и решение об изгнании принца тоже было обоюдным, поэтому принц и не смог простить своего друга… до сих пор. Он вернулся, и все чувства нахлынули разом и хоть он не признавался в этой слабости, но воспринимать Армана как врага у него получалось все хуже. Детские воспоминания, об играх, в которых они принимали участие втроем, все чаще врывались в его сны, спутывая все нейтральные установки, которые он давал себе за последние пять лет. Что он не любит Вирджини, принц понял через пару месяцев, как покинул столицу. Он перестал думать о девушке как о невесте практически сразу, как друга и семьи ее и ее брата не хватало дольше, и все же эта потеря была не больше чем потеря отца, вот здесь ему пришлось туго. Когда он очнувшись от дурмана, понял, что отец, всегда настаивавший на том, что независимо ни от чего будет на его стороне, предал, Айергорн понял, что доверять нельзя никому и друзьям тоже. Именно тогда он оттолкнул от себя Армана, друга, который хотел для него лучшего. Да, спустя пять лет он смог его понять, но простить…

— Давай подробнее, я не хочу снова, как лысый котенок брести во тьмах, — принц использовал старую пословицу, которая означала, что он как слепец вынужден воспринимать мир на ощупь.

— Горн, ты же можешь легко создать связь с этим парнишкой и выведать то, что он скрывает. Это ведь твой волк фигурирует в пророчестве?

Айер сощурившись, смотрел на своего друга. Да, он не дурак, сам понял, что волк здесь не спроста, но желание отдалиться от всего происходящего было невыносимым. Пять лет, что он провел по своему усмотрению, научили его не доверять даже собственным чувствам, а сейчас его вынуждали доверять чужим.

— Ты уверен, что все получится? Я не хочу потратить зазря свое время, — принц был неуверен, он несомненно чувствовал в Марселе что-то неуловимо важное, но даже себе не решался в этом признаваться.

Спровадив из своей комнаты Курта, я рассчитывала подремать пару часов, но сон никак не шел. Я приняла душ, рассчитывая избавиться от лишней информации, но лицо умершей девушки тут же вставало перед моими глазами. Сначала даже не лицо, ведь первым я откопала ее руки, а потом подол сорочки, а на ней был греческий орнамент в виде повторяющейся буквы Г в алом цвете на белоснежном полотне. Представьте, вы хотите уснуть, а перед вами бесконечная линия жизни в греческом стиле.

Смирившись с бессонницей, я сдалась и вылезла из кровати. Оставаться в комнате совсем не хотелось, четыре стены, хоть и в большой комфортабельной комнате, меня угнетали. Общежитие опустело, когда занятия возобновились, а я захотела пойти в библиотеку, книги я воспринимала уже как друзей, а что лучше — проводить время в их многочисленной компании. А еще, там так же как в столовой можно подслушать слухи, которые наверняка, вовсю витают по Академии.

Скрываться не было никакого желания, но и встречаться сейчас с другими студентами тоже опасалась, поэтому прошла через проход на первом этаже, чтобы не выходить на улицу. Через высокие окна было видно, что во дворе студенты тихо друг с другом переговариваются, момент выпал как раз на перемену, я конечно могла затеряться в толпе, но сомневаюсь, что такой трюк удастся. Наверняка, слух о моем участии уже разошелся, а так как внешность благодаря прическе у меня запоминающаяся, то и затеряться не удастся, надо что ли начать растить волосы, но так надолго я здесь задерживаться не рассчитывала. Библиотека встретила прохладой, Гастона еще не было, Книжник перебирал новые книги, те, которые мы разбирали в первый день.

— А, молодой де Варенн, проходи, слышал о ночном происшествии, понимаю, что после всего произошедшего ты не хочешь оставаться один, — Книжник указал мне на стул рядом с собой.

Я не стала отказываться, все же можно было больше узнать о книге, которая мне нужна. Начать хотя бы с того, как она называется. Но вспомнилось обвинение главного дознавателя, неужели я в списке подозреваемых?

— Это правда, магистр, что с помощью магической нити можно сделать удавку? — спросила я.

— Да, первые маги так расправлялись со своими врагами и врагами государства, тогда их было совсем немного, Аристократов первого осколка, они защищали границы, только после третьего поколения, мы смогли доказать, что к нам лучше не лезть, и враги отступили, ведь Ирридиллиум слишком ценен, чтобы не пытаться его отобрать. Существовал отряд, его бойцов так и называли — Осколки, маги тогда привыкали к магии, накапливали знания, тогда же появились магические книги, знания слишком ценны, до каждого нужно дорасти как физически, так и магически.

— Но ведь вы можете открыть любую книгу, вы таким родились, или выросли настолько, чтобы вам открылись все знания?

Все же механизм, по которому работают с книгами, мне был не понятен, почему тогда я могу их открывать, уж точно не потому что «доросла».

— По сути, эта честь передается по наследству, мой сын сейчас трудится в королевской Библиотеке, набирается опыта, я учил его лично. К книгам нужен свой, особенный подход, и их доверие нужно заслужить, порой на это уходят десятилетия. Я видел книги, над которыми ты трудился вчера, мне понравилось, думаю, книги тоже довольны. И если ты захочешь избрать себе нашу дорогу, проблем с местом работы у тебя не будет.

— Спасибо, — я немного покраснела от комплимента, но проблема оставалась.

— А скажите, — я снова вернулась к теме магии, — любой может научиться управлять магической удавкой или это тоже наследственный дар?

— Это сложно, убийства, это как не посмотри — нарушение закона. А убийство аристократов

— это вдвойне тяжкое преступление, ты ведь знаешь, что магически одаренных рождается катастрофически мало, магия иссякает, а девушка, которая была убита из очень сильного рода. Семья уже предъявила претензии королю и Академии. Если ты спрашиваешь о том, любой ли может освоить дар магической нити, то да, но у каждого своя особенность, здесь нужно смотреть на слепок магии. К сожалению, отследить сегодняшнего убийцу нельзя, он слишком одарен и не оставил никакого отпечатка.

В библиотеку начали заходить студенты, сначала по одному, но через некоторое время целыми группами, многие откровенно пялились и шептались.

— Пойди-ка в хранилище, там шииги что-то напутали, не те книги выдают.

Книжник сжалился надо мной, или действительно что-то пошло не так? Взяв внушительную стопку, я двинулась к своеобразному лифту. Он был круглым, узким и высоким, посередине был шест, по типу таких, который раньше были в пожарных частях. Лифт был настолько мал, что даже я, достаточно хрупкого телосложения, а с книгами, еле втиснулась в это средство передвижения. До самого низа я добралась через несколько минут, это вам не скоростные лифты, которые соревнуются в том, за сколько секунд они преодолеют сто этажей.

Подвальное помещение, где располагалось хранилище, было сухим, прохладным и приятно пахло кожей. На входе меня встретил огромный стол, почему-то пустующий.

— Эй, — я положила книги на стол, и крикнула в пространство, заполненное стеллажами. На столе я увидела колокольчик, и решила им воспользоваться. Это оказался не просто колокольчик, было больше похоже на гонг, мелодичный гул раздался на многие десятки метров.

Со всех сторон к столу побежали какие-то существа, круглые комочки на длинных ножках, один из них тащил за собой тележку с парой книг. Я чуть не ринулась ему помогать, уж очень тонкие были его ножки, они выглядели так, что в любую минуту могли обломиться, но мне преграждал дорогу массивный стол, по сути, пройти в хранилище было нереально, этот предмет мебели был непреодолим.