Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота - Андрей Юрьевич Андреев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Больше мне Вам об этих указах сказать нечего, кроме одного: прикажите их перевести поскорее, отправьте без промедления в Сенат, и пусть будут они изданы все до единого самое позднее 1 декабря. Не обращайте больше внимания на смутные и пристрастные мнения своего окружения. Доверьтесь прямому разумению и бескорыстию Вашего друга. Какое мне дело, падают ассигнации в цене или повышаются? Коль скоро тех, какие Вы мне платите в качестве жалованья, мне на пропитание не хватит, каждый из Ваших вельмож, когда не останется у меня других средств к существованию, заплатит мне вдвое или втрое больше, если я к его сыновьям гувернером поступлю; а мои сыновья уж выросли. – Я человек свободный. Только Вы один, только Ваш собственный интерес меня в раба превращает. – И становлюсь я им так охотно!
Теперь еще одно слово о другом предмете. В ходе разговора нашего о министерствах я сказал Вам, что народное просвещение вместе с финансами, промышленностью и проч. департаменту политической экономии подведомо. Вы мне возразили, что тут дело в неправильном переводе. Вернувшись домой, разыскал я газету, и вот параграф Манифеста, посвященный образованию Государственного совета[569]; перевожу слово в слово.
«Отделение второе
Особенные учреждения Государственного совета.
1o. Устройство департаментов
1) Число департаментов и их предметы
§ 5. К департаменту государственной экономии будут принадлежать предметы общей промышленности, наук, торговли, финансов, казначейства и счетов».
Возможно ли, чтобы вкралась здесь ошибка в перевод? Будь так, народное просвещение в другом бы департаменте обнаружилось. А если ошибки нет, как можете Вы терпеть, чтобы науки, народное просвещение вперемешку с фабриками и торговлей были одному и тому же департаменту подчинены? Следует ли их предметами промышленными считать? <Не лучше ли было их поставить рядом с делами духовными? Но духовные дела отнесены в ведение департамента гражданских дел и юстиции – исключительно для того, чтобы не распускать министерство юстиции – коллегию чудовищную, ведающую предметами самыми разнородными.>
Восемь лет назад рукоплескали Вы правилам противоположным, которые я Вам представил в записке философского факультета, написанной против труда г-на Циммермана. Нашли Вы тогда распределение министерств по разрядам справедливым; оно с Вашими первоначальными идеями согласно было и лишь уточняло их. Сегодня у Вас система переменилась: завелось у Вас Министерство полиции, которое в конце концов посягнет на все части внутреннего управления[570]. Вы еще на собственном опыте дух подобного министерства не познали, но познаете, если во главе его окажется человек решительный. Франция тут дурной пример подает[571]. Неужели хотите Вы нынешнюю французскую систему заимствовать? Неужели есть у Вас в том нужда? Вы порядочный человек! Вы законный монарх! Вы Миротворец! Можете ли Вы так поступить, не входя ежедневно в противоречие с самим собой? Неужели согласны Вы, чтобы, пока Вы на границах воевать будете, внутренняя безопасность Вашей Империи очутилась в руках одного-единственного человека, быть может продажного? Вспомните деспотизм генерал-прокуроров[572]. У министров полиции окажется он еще хуже; подлая сторона их ремесла даст себя знать.
Вы не хотите отделить исправительную полицию от полиции физической и отдать первую под эгиду и меч закона. Меж тем я Вам уже доказал, что у двух этих разновидностей полиции – исправительной и физической – нет ничего общего[573]. Для одной потребен человек, который может похвастать только хитростью и грубостью. Для другой