Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Том 2 - Андрей Болотов

 Возвратясь с успокоенным сиять несколько духом домой, продолжали мы достальные дни первой недели говеть и молиться Богу. Но наступлении же субботы не знали мы, к какому попу идтить нам на духе.

 Прежнего нашего духовника, доброго и почтенного отца Илариона уже не было, он отошел к своим предкам и у нас попом был усыновленный им племянник его Евграф; и хотя сей был и молод еще, но мы решились наконец идти к нему на дух.

 По исправлении сего долга христианского принялся я за переписывание набело сочиненной мною экономической пиесы, и за шлифование на станке своих камней.

 В сих упражнениях и в угощениях многих приезжавших к нам около сего времени гостей, и собственных кой–куда разъездах проводил я несколько дней сряду.

 Между тем имел я неописанное удовольствие от получения одной давно желаемой книги, а именно Цынкова «Экономического лексикона». Посылаемый в Москву человек привез мне ее и некоторые другие.

 Не могу изобразить, как обрадован я был оною, и с каким рвением ее пересматривал и какое удовольствие имел, находя к оной бесконечное множество разных вещей, весьма нужных для сведения моего при тогдашних обстоятельствах, и книга сия впоследствии времени мне очень пригодилась.

 Отъезд обоих братьев моих в Москву в последний день сего месяца подал мне случай отослать с ними на почту помянутую сочиненную мною пиесу: «О разделении полей», в экономическое Общество. Сочинение сие хотя мне и очень нравилось и все читавшие оное хвалили, но не знал я, каково оно покажется Экономическому Обществу, от которого давно уже дожидался присылки 15–й части и не очень доволен был тем, что они ее ко мне не присылали.

 В сих разных препровождениях времени и не видал л, как протек и весь февраль месяц и наступил март, которого я, но причине приближавшегося с каждым днем разрешения жены моей от бремени, с обыкновенным смущением дожидался.

 Но как письмо мое довольно уже велико, то предоставив повествование о сем весьма для меня достопамятном марте месяце письму будущему, сим сие кончу и скажу, что есмь ваш и проч.

(Декабря 17 дня 1807.)

(7–го марта)

РОЖДЕНИЕ СЫНА И СПОРЫ ПО МЕЖЕВАНЬЮ

ПИСЬМО 149–е

 Любезный приятель! В теперешнем письме опишу я вам одно из достопамятнейших происшествий в своей жизни, а именно рождение моего сына Павла, чрез которого благоугодно было всемогущему доставить мне бесчисленное множество удовольствий в жизни, и за одарение которым всегда благодарил и не перестаю и поныне благодарить моего Господа, и почитаю то особенною его к себе милостию.

 Случилось сие в начале марта месяца. Жена моя уже 5–го числа оного почувствовала в себе близкое приближение разрешения своего от бремени; и как матери ее, а моей теще восхотелось около самого сего времени съездить в Калединку для свидания с старичком, ее родителем, с которым она давно не видалась, и она за час только до того от нас уехала, то обстоятельство сие увеличило несказанно мое смущение и то крайнее беспокойство духа, каковым обыкновенно страдал я всякий раз при таких критических минутах времени.

 Я не знал, что мне тогда с женою делать, если она прежде ее возвращения родить соберется; тогда не было еще нигде в городах иностранных и искусных повивальных бабок, которые ныне введены в обыкновение, и наши братья сельские дворяне не заботились о выписывании и привозе оных к себе в домы и терянии на них по нескольку сот рублей денег, а по примеру своих предков довольствовались и пробавлялись своими домашними и какие у кого случались бабками; следовательно, и положиться было не на кого.

 Несмотря на то, жена уговорила меня на последующий день съездить к другу нашему г. Полонскому, с которым я, по вторичном его возвращении из Москвы, еще не видался.

 Я не хотел было никак на то отважиться, чтоб отъехать от ней в такое опасное время; но как она уверила меня, что по всем признакам родит она не прежде, как разве ввечеру того дня, и я могу к тому времени возвратиться, то и решился я на отвагу в сей недальний путь пуститься. И как меня во время бытности там власно, как что подмывало, то и сократил я возможнейшим образом мое пребывание и приехал домой еще рано до вечера.

 Между тем жена моя час от часу все более жаловалась на обыкновенные в таких случаях припадки, что смущало и меня от часу больше, и тем паче, что не возвращалась еще из Калединки и теща моя; но, по счастию, в сумерки приехала и она.

 Теперь опишу я все происшествия при сих родах точно теми словами, какими описал я все сие достопамятное происшествие тогда в журнале того года:

 «Мы поужинали (писал я тогда) прежде обыкновенного времени, дабы дать покой домашним и произвесть желаемую тишину во всем доме, и имели много трудов скрыть от всех приближение родов жены моей.

 Не успели мы лечь спать, как жена моя и начала чувствовать обыкновенные муки, кои продолжались долго и привели нас в великое смущение.

 Я препроводил все сие время власно как на величайшей каторге и прямо можно сказать, находился между сном и бдением и страдая наивеличайшим беспокойством душевным.

 Наконец, в самую полночь или несколько за полночь, на 7–е число, обрадовал нас Всевышний благополучным разрешением жены моей от бремени. Она родила мне сына, которого положили назвать по имени святого того дня Павлом.

 Достопамятно, что в самое время рождения его случилось редкое явление в натуре, а именно северное сияние. Началось и составлялось оно в самую ту минуту и сделалось довольно велико.

 «Я, будучи тогда в неописанной радости и увидев оное вышедши на крыльцо, счел сие хорошим предзнаменованием и сам себе в восхищении сказал:

 — Смотри, пожалуй, какой случай: уже не просияет ли и сын мой, ежели жив будет, чем–нибудь на Севере? Но ах, — продолжал я сам себе говорить, — я бы всего более желал, чтоб был он добродетелен и любил бы своего Создателя! Вот первое, чего я желаю новорожденному моему сыну, ведая довольно, что когда сие будет, то будет он благополучен!»

 Сими точно словами описал я в дневном журнале того года сие происшествие и тогдашнее мое рассуждение и желание, и ах, как хорошо сие после и совершилось в свое время!

 Впрочем, для любопытного сведения потомкам его замечу я здесь, что родился он в деревне нашей Дворяниновой, в хоромах посреди самой нашей спальни и на том самом месте, где в нынешних хоромах дверь из нашей гостиной в спальню; что при рождении оного была теща моя Марья Аврамовна, да принимавшая его бабка Алена Никитична, жена бывшего в прежние времена дядьки моего Артамона, да немка, Иванинова дочь, Алена, а после я.