Вся вселенная TRANSHUMANISM INC.: комплект из 4 книг - Виктор Олегович Пелевин

их умели делать. И корпоративные ученые построили, э-э-э, как бы сказать, нейросетевую модель мозга древней рептилии. Приблизительную, конечно. Посчитали уровни нейротрансмиттеров, число рецепторов, нервное затухание, возбуждение, все вот это. А потом смоделировали похожие паттерны внутри человеческого мозга.

– Это как? – спросила Тоня. – Как с имплант-рекламой?

– Не совсем.

– Как с политинформацией? Сердюков улыбнулся.

– Это ближе. Но импланта оказалось мало. Целый ящик понадобился. В нем человек начинает чувствовать себя ящером. Он помнит краешком мозга, конечно, кто он на самом деле. Но это становится не слишком важно, потому что ящером быть увлекательнее. Понимаете?

– Примерно да.

– Так трип-бокс действует на нормальных пассажиров. Но наши заключенные – люди с отклонениями. Петухи, куры и так далее. Имплант-коррекция патриархальных гештальтов поменяла их поведенческие паттерны слишком сильно. Или нетипическим образом.

Тоня кивнула.

– При этом, – продолжал Сердюков, – возникли пограничные поведенческие аберрации, носящие отчетливо паталогический характер. Куры-заточницы. Да и сами петухи знаете что выделывают…

– Знаю. И как вы хотите их исследовать?

– Мы берем такой патологически эволюционировавший мозг… То есть не берем, мы его оставляем в теле. Но в терапевтических целях переводим в древний рептильный модус, временно меняя его внутреннюю карту и энергетику. Уровни допамина, норэпинефрина, серотонина, внутренних опиоидов, а также…

– Не надо деталей.

– Хорошо. В общем, уровни нейротрансмиттеров сильно повышаются. Для обычных пользователей бутика «Юрасик» цель такого погружения – рептильный секс. Попросту говоря, любовный опыт на стероидах, легальная экскурсия в мир нечеловеческой страсти. Это дорого, но опыт того стоит. Знаете, какая очередь у новобрачных?

– Да, – ответила Тоня. – Видела рекламу.

«Мезовый месяц», или как там. Я чего не понимаю – они наркоты купить не могут? За эти деньги можно тумана взять на полжизни.

– Наркотики такого опыта не подарят. То, что испытывают посетители «Юрасика», гораздо интенсивнее любого трипа. И, главное, результат предсказуем, а процедура безопасна. Мы хотим использовать тот же эффект для терапии. Принести нашим подопечным пользу.

– Какая тут польза? Они из этого ящика опять на ту же зону вылезут. Разве нет?

– Да, – сказал Сердюков. – Но будут другими людьми.

– Почему?

– Прилив перемещает все лодки сразу. Понимаете? Лодки – это гештальты, поведенческие схемы и внутренние стереотипы. Девятый вал допамина поднимет их ввысь – и назад они лягут уже в другом порядке. Иначе, чем прежде. Моя научная гипотеза заключается в том, что таким образом можно лечить психические расстройства и патологии вроде пайкинга. Понятно?

– То есть заплатил Кукер, – сказала Тоня, – а лечить будем Дашу Троедыркину?

– Как они скидывались, я не знаю. Это ваша епархия. Но для меня главная цель, конечно, заточницы. Вернее, не они сами, а терапия пайкинга.

– Они там что, сексом с петухами будут заниматься?

– Нет, – сказал Сердюков. – Скрипт немного другой.

– Вы только их не напрягайте слишком, – попросила Тоня. – Сколько денег люди заплатили, просто в голове не укладывается. Дайте отдохнуть нормально.

– Они бумагу подписали, – сказал Сердюков. – Что станут добровольно участвовать в эксперименте.

– У нас в стране не с бумагами работают, – ответила Тоня, – а с людьми. Вам ли не знать.

Сердюков огляделся, словно о чем-то вспомнив.

– А где второй бокс? – спросил он.

– Как вы просили, раздельно, – сказала майор Тоня. – Точно такая же комната, только для фем. Отдельный вход, чтобы никаких контактов вне симуляции. За колючкой.

– Отлично.

– Хотя, товарищ капитан, это немного наивно думать, что петух-отказник может о чем-то сговориться с курой. У них встреча недолгая. И конец всегда одинаковый. Терминальный.

– Я знаю, – ответил Сердюков, – не надо меня за дурня держать. Но какая-нибудь профессорка в Соединенных Местечках не в курсе. Напечатаем отчет о коррекции поведенческих паттернов, они посмотрят на условия опыта и скажут – ну, это преступники спелись, чтобы их с крутилова сняли.

– Куры с петухами и так не крутят, – усмехнулась Тоня.

– Я знаю, Антонина Надеждовна, знаю. Но я же наукой занимаюсь. Мне вторую статью писать придется, чтобы эти нюансы международной публике объяснить. И не факт, что поймут. А если у нас забор с колючкой между женским и мужским юнитом, тогда проблемы нет. Называется «надлежащая методология эксперимента».

Майор Тоня вздохнула.

– Да уж, колючка у нас все проблемы решает.

Сердюков сделал вид, что не услышал сомнительной реплики – и склонился над сенсорной панелью.

– Кто-нибудь умеет этим управлять?

– Не понадобится, – ответила майор Тоня. – Все централизовано. От нас надо только тело в бокс положить. Видите, вон та кнопка открывает и закрывает. Остальное корпорация сама сделает. Даже спецдизайн ящеров уже посчитали. И для петухов, и для кур. По вашим эскизам.

– Отлично, – просиял Сердюков. – Это установщики вам сказали?

– Да. И еще, конечно, от вас потребуется общий сценарий сеанса.

Сердюков нажал на кнопку, и крышка бокса поднялась. Пахнуло свежестью и чуть-чуть хлоркой, как в раздевалке дорогого бассейна.

Внутри было углубление в форме человеческого тела со множеством похожих на цветы сенсоров, торчащих из мягкой белой пластмассы.

– Размер регулируется? – спросил Сердюков.

– Да. По росту и объему.

– Ложатся в трусах?

– Нет, – ответила Тоня. – Голыми. Видите, сенсоры под попой.

– Да. Все правильно. Не только активация мозга, но и контакт по всему телу. Снимают показатели. И еще дополнительное возбуждение вегетативки. В гигиеническом плане проблем нет – дезинфекция автоматическая.

– Я поняла по запаху, – сказала Тоня. – А почему бокс такой тяжелый? Прямо мощный как танк.

– Это дополнительная защита. И клиента, и персонала.

– От чего?

– Конвульсии, психоз. Эпилептический припадок. Мало ли что с клиентом случится – начнет орать, голый по бутику бегать и так далее. Раньше такие случаи были. Лучше с самого начала звукоизолировать и зафиксировать тело на месте. Тогда и седативчик, если надо, подколют, и возбуждение снимут – никто не заметит.

– Ну да, – кивнула Тоня. – Это они умеют.

Кого запустим первыми? Кукера?

– Весь смысл в том, чтобы парами, – сказал Сердюков. – Если Кукера, то с Дарьей Троедыркиной. Нужно, чтобы на камеру наговорили, что ознакомлены с условиями и согласны. И желательно с улыбкой.

– Сделаем, – сказала Тоня. – Только у Дарьи с улыбкой плохо. Это важно?

– В данном случае да. На крутилово хоть ссаными тряпками их гоните. Но в нашем исследовании все должно выглядеть гуманистично.

Тоня тихо засмеялась.

– Я эскиз ящера видела для Кукера. Не тиранозавр, а какой-то тиранопетух.

– Все по науке. Некоторые разновидности динозавров были с гребнями. У других имелись перья. Нам внешний вид не особо важен. Важно внутреннее отождествление во время опыта. Кукеру понравится.

– Даша Троедыркина – тоже тиранозавр?

– Нет, – ответил Сердюков. – Отнюдь.

– Как они друг друга найдут?

– Не беспокойтесь. Я им такой сценарий пишу, что автоматически встретятся на маршруте.

Тоня покачала головой.

– А вдруг у них любовь случится?

– Не думаю. Хотя может присутствовать, конечно. В патологическом смысле. Нам важно, чтобы ими был пережит целостный рептильный опыт. По моей теории это может позитивно изменить поведенческие установки.

– Ладно, – сказала Тоня. – Если меня спросят, нобелевка ваша. Когда начнете?

– Да прямо в понедельник, Антонина Надеждовна.

* * *