Исследование о природе и причинах богатства народов - Адам Смит

(23) Победоносные армии сарацинов принесли в Испанию не только науку, но и смелость Востока: они принесли с собой таблицы Аль-Мамуна и арабские переводы Птолемея и Аристотеля; так Европа со времен Вавилона во второй раз познакомилась с основами научных знаний о небесных телах. Трактаты Птолемея переводили с арабского на латынь, а перипатетическая философия изучалась Аверроэсом и Авиценной с таким рвением и таким преклонением перед учениями Запада, какое исподволь всегда наблюдалось на Востоке.

(24) Учение о Твердых Сферах (Solid Spheres) изначально создавалось с целью дать физическое обоснование вращений небесных тел в соответствии с системой Концентрических Кругов, с которой это учение легко согласуется. Математики, которые изобрели доктрину Эксцентрических Кругов и Эпициклов, довольствовались демонстрацией того, каким образом явления могут быть связаны друг с другом при условии, что небесные тела вращаются по таким орбитам. В этом случае, по их мнению, достижима определенная степень единообразия и внутренней логической обоснованности при определении траекторий их реального движения. Физические причины движения небесных тел они оставляли для рассмотрения философам; хотя, как видно из некоторых фрагментов сочинений Птолемея, у математиков имелось некоторое общее представление о том, что траектории движения небесных тел объясняются похожей гипотезой. Однако, несмотря на то что система Гиппарха[461] была одобрена и усвоена всеми астрономами и математиками, ни одна философская школа в античности, как уже отмечалось нами выше, не приняла ее. По-видимому, поэтому они и не предприняли ни одной попытки согласовать ее с такого рода гипотезой.

(25) Схоласты, которые сразу же и одновременно получили от арабов философию Аристотеля и астрономию Гиппарха, были поставлены перед необходимостью сопоставить одну с другой и соединить вместе систему вращений по Эксцентрическим Кругам и Эпициклам, с одной стороны, с учением о Твердых Сферах – с другой. Самые разные философы неоднократно пытались это сделать, но среди всех этих попыток только попытка Пурбаха[462] в XV в. была признана самой удачной и получила известность. Хотя его гипотеза является самой простой из всех, [70] разбираться в ней без схемы бессмысленно; но даже при наличии схемы легкодоступной для разума она не становится. Дело в том, что если система Эксцентрических Кругов и Эпициклов с самого начала была слишком сложной и замысловатой задачей для воображения, чтобы оно могло успокоиться на ней с умиротворением и полным удовлетворением, то после прибавления новых сведений она стала еще запутаннее. Весь мир вполне заслуженно аплодировал мастерству (ingenuity) этого философа, который смог столь удачным образом объединить, наконец, эти две казавшиеся несовместимыми системы. Его труды, однако, по-видимому, скорее усилили, нежели уменьшили и свели на нет причины неудовлетворенности, которые ученые начали испытывать вскоре после возникновения системы Птолемея. Так же как и большинство ученых, работавших до него над проблемой по тому же плану, Пурбах усложнил имеющуюся картину, сделал ее еще более запутанной, чем она была ранее.

(26) Сложность данной системы, однако, не была единственной причиной неудовлетворенности, которую весь мир начал высказывать вскоре после Пурбаха. Таблицы Птолемея из-за неточности наблюдений, на которых они были основаны, перестали соответствовать реальной ситуации с небесными телами. И в IX в. во времена Аль-Мамуна были составлены – на основе той же гипотезы – новые таблицы, чтобы исправить ошибочные отклонения прежних таблиц. Но и новые таблицы по прошествии нескольких веков стали бесполезны по схожим причинам. В XIII в. Альфонс Мудрый [Альфонсо X Кастильский], философствующий король Кастилии,[463] счел необходимым отдать распоряжение составить новые таблицы, которые позже будут названы в честь него. Именно он стал широко известен своей дерзновенной и причудливой фразой, суть которой в том, что если бы с ним посоветовались перед созданием Вселенной, он смог бы дать Творцу дельный совет. Его меткое изречение (апофтегма), очевидно, основывалось на неприязни к замысловатой системе Птолемея. К XV в. отклонения таблиц Альфонса от реальности стали столь же ощутимыми и значительными, как это уже бывало с таблицами Птолемея и Аль-Мамуна. Стало очевидно, что хотя система Птолемея, вероятно, и соответствует действительности в главном, все же необходимо вносить в нее поправки. Причем это необходимо сделать еще до того, как применять систему в целях точного соответствия с наблюдаемыми явлениями. Относительно Птолемеевой системы обращений по Эксцентрическим Кругам и Эпициклам (предполагая, что последние вообще существуют) было очевидно, что ее нельзя было оставлять в точности такой, какой ее представлял сам Птолемей. Дело в том, что траектории обращения небесных тел за короткий промежуток времени сильно отклонялись от расчетных данных, вычисленных самым тщательным образом на основании его гипотезы. Таким образом, отчетливо выявилась [71] острая необходимость скорректировать с помощью более тщательных и точных наблюдений как скорости, так и направления всех орбит (wheels) и кругов (circles), входящих в состав гипотезы. Этот процесс начал, соответственно, Пурбах, затем продолжил Региомонтан,[464] ученик, последователь и модернизатор (perfecter) системы Пурбаха. Он скоропостижно скончался, так и не доведя до логического завершения многочисленные проекты по восстановлению старых, открытию и развитию новых наук, что и по сей день заставляет нас глубоко сожалеть о его смерти.

(27) Если убедить мир в том, что существующую систему следует исправить, тогда не так уже сложно сделать и второй шаг – убедить всех, что систему нужно демонтировать. Через некоторое время после смерти Региомонтана таким образом стал размышлять о новой системе Коперник.[465] Эта новая система должна была систематизировать небесные явления более простым и одновременно более точным способом, нежели это сделал Птолемей.

(28) Некоторая неразбериха, которая имела место относительно движения небесных тел (если исходить из старой гипотезы), и натолкнула его, как говорит сам Коперник,[466] на мысль о создании новой системы. Идея заключалась в том, что небесные тела – эти величайшие творения природы – не могут быть лишены долее той гармонии и соразмерности (proportion), которые обнаруживаются даже в ничтожных созданиях природы. Больше всего неудовлетворенности ему доставляло движение Уравновешивающего Круга. Согласно этой концепции,[467] обращения Небесных Сфер описываются как исключительно равномерные; но при наблюдении из точки, отличной от центра этих Сфер, получается фактическая неравномерность в движении последних. Это противоречило наиболее естественной и, в самом деле, фундаментальной идее, которой до настоящего времени придерживались все авторы астрономических систем – Платон, Евдокс [Книдский], Аристотель и даже сами Гиппарх и Птолемей. Идея заключалась в том, что фактическое движение этих прекрасных неземных объектов обязательно должно быть совершенно правильным (regular) и протекать, до некоторой степени, в согласии с воображением, равно как и с тем, как сами объекты даны чувствам. Поэтому Коперник начал рассуждать так: а можно ли, предположив, что небесные тела организованы в другом порядке, нежели в том, в каком их представляли себе Аристотель и Гиппарх, достичь а) искомого единообразия и б) не ставить его в заслугу (bestowed upon)[468] движениям этих тел. В поисках истинной организации небесных тел он изучил все малоизвестные традиции и предания, которые дошли до его современников. Для той же цели он рассматривал любые иные гипотезы (помимо основной), зародившиеся в античном мире. Он вычитал у Плутарха,[469] что некоторые [72] старые пифагорейцы представляли Землю вращающейся вокруг центра Вселенной, наподобие того как колесо вращается вокруг своей оси. А другие ученые того же течения удаляли Землю из центра и представляли ее вращающейся по Эклиптике так, как звезда вращается вокруг центрального огня. Под этим центральным огнем, как предполагал Коперник, они имели в виду Солнце. И хотя здесь он глубоко заблуждался,[470] но, по-видимому, именно под влиянием такого истолкования идеи пифагорейцев он начал искать способ формулировки новой гипотезы с целью соответствия ее небесным явлениям. Предполагаемый авторитет этих древних философов если и не дал Копернику оснований для создания новой системы, то все же, как представляется, по крайней мере, помог ему утвердиться во мнении. Для принятия этого руководящего мнения у ученого, наверное, были в наличии и другие основания (кажется невероятным, что их не было), несмотря на то что сам он утверждал противоположное.

(29) Потом Копернику пришло на ум, что если Земля, по предположению, делает каждый день оборот вокруг своей оси в направлении с запада на восток, то будет казаться, что все небесные тела вращаются в противоположную сторону – с востока на запад. Согласно данной гипотезе суточное обращение тел на небосводе могло быть лишь кажущимся, иллюзорным. Небесный свод, не совершая никакого видимого (sensible) движения, может полностью находиться в покое; в то время как Солнце, Луна и пять других планет также могут покоиться, за исключением присущего им всем вращения на восток по своей собственной траектории. Поэтому Коперник предположил, что Земля вместе с другими планетами вращается вокруг Солнца по орбите, а) внутри которой заключены орбиты Венеры и Меркурия, и б) которая сама, в свою очередь, заключена внутри орбит Марса, Юпитера и Сатурна. Тем самым Копернику удалось согласовать видимое годовое вращение Солнца с прямыми, ретроградными и стационарными появлениями планет, избежав при этом запутанных трудностей теории Эпициклов.[471] Пока, стало быть, Земля фактически совершала оборот вокруг Солнца с одной стороны Небесного свода, казалось, что Солнце оборачивается вокруг Земли с другой его стороны. А пока Земля двигалась вперед по своему годовому курсу, Солнце, казалось, двигалось на восток по присущей ему собственной траектории. Коперник предположил, что ось Земли всегда параллельна самой себе, но не в точности перпендикулярна, а несколько наклонена к плоскости ее орбиты. И соответственно, Земля поворачивается к Солнцу одним полюсом, находясь с одной стороны [73] от него, – и другим полюсом, находясь с другой стороны. Таким способом Копернику удалось объяснить наклон Эклиптики, кажущиеся различными чередующиеся движения Солнца с севера на юг и с юга на север, последовательную смену времен года, а также различную продолжительность дня и ночи в разные времена года.