Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна

Проносясь на бешеном галопе мимо судей, Эркин одним жестом шлёпает всё собранное на стол поверх списков и летит дальше по кругу.

Всё подсмотренное ещё у Грегори, у других ковбоев на перегоне, у Фредди, услышанное от Андрея и опробованное ещё на выпасе… Он успевает сделать обрыв — повиснуть на одной ноге спиной к земле, почти касаясь затылком травы, и гибким качем вернуться в седло, встать на седле в полный рост, оттуда спрыгнуть на землю, уцепившись в последний момент за седло, повиснуть клубком сбоку и снова сесть в седло…

— Стой! — рявкает мегафон.

Эркин автоматически послушно дёргает повод, заставляя Принца тут же застыть на месте.

— Время кончилось, — голос Берта, усиленный мегафоном, с трудом различается в шуме. — Спасибо. Ждите результатов.

Эркин кивнул, переводя дыхание, и направил Принца в указанном направлении. А за его спиной гремело:

— Наездник Джордж, приготовиться Смиту.

ТЕТРАДЬ ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Выехав за границу участка, Эркин спешился и, похлопав Принца по шее, повёл его шагом. Ну, вот и всё. Что мог, то сделал, а чего не смог, того не смог. Дальше решает не он. До ключа еле дотянулся, заметили, конечно. И на стол им зря всё скинул. Надо было до конца держать, да обронить побоялся. Могут придраться и снять, как их, очки. Ну и хрен с ними, с очками.

Эркин остановился, вытащил из кармана кусок хлеба и дал Принцу. А ничего получилось. Теперь ждать. Пока не выступят все и судьи не подсчитают очки. Отвести, что ли, Принца на коновязь к Резеде? Да нет, вон все с лошадьми ждут.

Принц съел хлеб и ткнул его мордой в плечо. Эркин шлёпнул его по щеке.

— Не так уж ты и устал, не притворяйся.

Принц мотнул головой. Эркин рассмеялся, отвёл его, привязал рядом с другими лошадьми и пошёл смотреть остальных. И орал, и свистел, как все. Переглянулся с Андреем, увидел Джонатана и опять рядом с ним русского офицера. С чего это они в такой дружбе? Ну, их дела, Его не касается.

Андрей поймал его взгляд, кивнул и помахал рукой. Эркин ответил ему кивком. Уговорились, что до конца соревнований участники и зрители отдельно держатся. Чтоб ни подставок, ни соучастия в пари, ни ещё чего такого… чтоб честно всё. А Андрей ставил на него. Так что… А ловок этот, тоже из спальников. До хруста вытянулся и подобрал платок. Вот не думал, что нас столько уцелело. Ох чёрт, промахнулся по ключу парень. Вторая попытка — очки летят. Со второй справился. Остановка… не слушается его гнедой, разгорячился. Соскок теперь. Эх дурак, нашёл где кувыркаться, это ж время, нет, уложился. Всё, больше он ничего не успеет.

Эркин посмотрел на песочные часы на судейском столе. Ему объяснили это устройство, ещё когда они ждали вызова. И сказали, что дал их врач. И он теперь разглядывал их с невольной настороженностью, как всё, что связано с врачами. Да, похожее он видел в питомнике… и в Паласах. Как-то, на ток когда клали, заметил, что надзиратель перевернул такое же… и ток включил. Один раз только видел. Ну да, обычно, видно, сначала ток, время потом пускают, а под током уже не видишь ничего. А в тот раз, значит, что получается? Получается, что на капелюшечку меньше положенного ему тока досталось. А надзирателя он не помнит…

Резким взмахом головы Эркин откинул со лба волосы и ненужные сейчас мысли. Ну их всех. Вот это да! Лассо сразу кольцами собрал в работу, ни перематывать, ни чего ещё, и на луку надел. Ах ты, как конь у него поставлен, сам на вещь выходит. Платок зубами и… ключ зубами?! Ну, вот это да! И шляпа не ворохнулась. Силён ковбой! Опытный. Ты смотри как он…! Ну, этот первый, ясно! И в возрасте уже, а гибкий.

Рёв толпы становится глуше. Просто потому, что все уже охрипли. Многие, устав кричать, подражают белым, хлопая в ладоши. Судьи с каменными лицами невозмутимо проставляют в списках участников значки, по которым потом подсчитают очки.

Джонатан и Старцев по-прежнему стояли рядом. Старцев продолжал рассматривать не столько выступающих, сколько зрителей и особенно внимательно следил за участниками, уже прошедшими дистанцию и ставшими зрителями. Да, в отличие от скачек здесь симпатии цветных и белых распределены иначе и не так жёстко привязаны к расе участника. Завтра метание ножей и борьба. На эти виды записались только цветные. Рестон разрешил посмотреть списки участников. Ни одной фамилии, только имена, иногда с добавлением прозвища, если такое имя уже есть, а то и только прозвище. Будет интересно посмотреть. Но до чего все азартны! Игра во всех видах. Карты, щелбаны, как их называют цветные, пари по любому поводу. И подчёркнутая до утрированности честность при расплате. Выигравший никогда не требует выигрыша, проигравший сам подходит и отдаёт. Интересно, почему ни кости, ни рулетка здесь не в ходу? Ну, рулетка, допустим, из-за необходимости оборудования. Карточная колода здесь, как кольт, у каждого. А для щелбанов вообще ничего не нужно, одни руки. И для пари… Очень интересное явление. И решение, что судьи и участники не играют. Но тут нюанс один есть. Проверим…

— Вы по-прежнему интересуетесь зрителями, капитан?

— Я же не играю, Бредли.

— Возьмёте своё завтра?

— И сегодня вечером, — улыбнулся Старцев и подмигнул. — Сколько мне дадут, столько и возьму.

— Резонно, — рассмеялся Джонатан.

— Судьи своё тоже возьмут, — Старцев не спрашивал, но Джонатан кивнул, с интересом разглядывая собеседника. — И сегодня вечером тоже, — закончил с улыбкой Старцев, — как и участники.

— Среди них не все азартны.

— Самые неазартные, — засмеялся Старцев, — записались на все виды, ведь так?

— Честно, я не думал об этом. Но могли быть и другие мотивы.

— Разумеется. Например, уверенность в себе, желание похвастаться, покрасоваться.

— Естественное желание, капитан.

— И показатель освобождения, внутреннего освобождения. Но… но здесь ещё надо думать. Я плохо знаю предшествующие нравы. Эта олимпиада очень интересна. Во всех аспектах. Извините, я отвлекаю вас. От игры.

— Она уже заканчивается. Это последний.

— Посмотрим?

— Посмотрим, — согласился Джонатан. — Последнему сложнее.

Молодой веснушчатый парень очень старательно, но не слишком уверенно проделал все обязательные упражнения, с трудом уложившись в положенные пять минут, и судьи склонились над своими листами, а участники, взяв лошадей, повалили на поле, перекликаясь со зрителями и друг с другом. Берт, потный и похудевший за этот день, выстраивал их в шеренгу, комментируя заминки и оплошности так, что слушатели захлёбывались от хохота.

— Жеребец Бурый! Поставь своего ковбоя в строй.

Появился мэр с девушками и помощниками. При виде призов по толпе прошёл уже не гул, а какой-то медленно затихающий рёв, и наступила тишина. Судьи закончили свои подсчёты, сверили списки и вставали, устало вытирая лица кто платком, кто рукавом. Берт ещё раз оглядел разноцветную шеренгу, улыбнулся всем и пошёл к мэру.

В отличие от скачек здесь, как и на стрельбах, вызывали на награждение. И опять. Лошади — розетку на уздечку, всаднику — приз.

Первому вручили богато украшенные серебром седло и уздечку. Немолодой по сравнению с другими — за тридцать мужику — худой белый ковбой, принимая приз, не сдержал слёз. И его за рукав отвели на указанное Бертом место. Светло-жёлтый с белыми хвостом и гривой конь сам пошёл следом и привычно встал за правым плечом хозяина.

Эркин был уверен, что его вызовут нескоро, и смотрел спокойно. Второй получил седло и уздечку попроще, третий простые. Эти ковбои держались получше, но тоже, получая призы, зашмыгали носами. Четвёртый и пятый получили пояса. Тоже богатые, с фигурными пряжками и колечками для всякого, что к поясу цепляют. А пятый… он на скачках, вроде, третьим был. Здоровский конь у него! И на резвость, и здесь… А шестым… Эркин вгляделся и ахнул в голос, и взревели зрители. Мулат! До него все победители — ковбои, белые. Ну парень, ну, молодец, знай наших! А на записи всё трухал, что с белыми тягаться боязно, да и не знает такого, что те умеют! И на массаже ныл, что суставы задубели, не слушаются. Эркин увидел его обалделое лицо и засмеялся. Синяя розетка лошади, пояс и… и конверт. Никак тоже сотенную получил! Купит себе всего, а то всё ещё в рабском ходит.