Рифтеры - Питер Уоттс

Уэллетт закатила глаза:

– Каким местным властям?

Кларк нахмурилась:

– А почему не сказать... всем? Вам, к примеру?

– Лори, стоит вынести такое на публику, и ты ста­нешь мишенью для любой страны Мадонны. А что ка­сается противоракетной обороны... – Уэллетт снова по­вернулась к Лабину: – А у вас на планете когда‑нибудь упоминали такое событие, как восстание Рио?

– Расскажите... – попросил Лабин, а сам подумал: «Лори?»

– Да мне и рассказывать особо нечего, – призналась Уэллетт. – Никто в действительности не знает, что про­изошло. Говорят, кучка «мадонн» проникла в офисы УЛН в Рио‑де‑Жанейро и вконец там озверела. Стали палить ракетами по всем подряд.

– И кто победил?

– Хорошие парни. По крайней мере Рио стерли с лица земли, неприятности закончились, но кто знает? Некоторые люди говорят, что «лени» вообще ни при чем, а это была своего рода гражданская война между вышед­шими из‑под контроля правонарушителями. Но что бы это ни было, оно произошло очень далеко отсюда. – Така махнула рукой в сторону горизонта. – У нас были свои проблемы. А мораль истории такая: никому не известно, кто сейчас всем заправляет, на чьей они стороне, а мы все висим над пропастью, когтями вцепились в край, и времени на решение Больших Вопросов больше нет. Насколько нам известно, американские боевые спутни­ки сейчас летают на автопилоте, а в наземном центре управления потеряли коды доступа. Или это «лени» ведут учебные стрельбы. Или... или страны Мадонны заслали к нам кого‑то. Тот факт, что кто‑то стреляет по этим мик­робам, ничего не доказывает.

Лабин задумался над сказанным:

– Значит, доказательств нет.

– Поэтому я хочу их добыть. Я собираюсь секвенировать эти микроорганизмы. Вы позволите мне доехать до того места или придется топать туда пешком?

Лабин ничего не ответил. Боковым зрением он увидел, как Кларк открыла, но тут же закрыла рот.

– Отлично. – Уэллетт прошла к заднему борту своего фургона и открыла съемную панель.

Лабин позволил ей достать катушку стерипленки и складные носилки с встроенными кольцами «воздушной подушки». Така спокойно взглянула на Кена:

– Контейнер сюда влезет?

Тот кивнул.

Кларк придержала устройство, пока Уэллетт затяги­вала наплечные лямки. Така небрежно кивнула, побла­годарив за помощь, и, не оглядываясь, пошла вперед по дороге.

– Ты считаешь, что она неправа, – сказала Кларк, глядя, как силуэт доктора исчезает, колеблясь в подни­мающихся от земли тепловых потоках.

– Я не знаю.

– А что, если она права?

– Это не имеет значения.

– Это не имеет значения. – Кларк покачала головой, удивившись. – Кен, ты что, совсем тронулся?

Лабин пожал плечами:

– Если она сумеет раздобыть пригодный образец, мы узнаем Бета‑макс это или нет. В любом случае мы сможем поехать в Бангор и с помощью ее допуска проникнем внутрь. После этого все должно...

– Кен, ты вообще ее слушал? Возможно, есть лекар­ство. От Бетагемота.

Он вздохнул:

– Вот поэтому я и не хотел тебя брать с собой. У тебя есть собственные цели, а мы здесь не для этого. Ты от­влекаешься.

– Отвлекаюсь? – Лени удивленно тряхнула голо­вой. – Я говорю о спасении мира, Кен. Я вовсе не счи­таю, что отвлекаюсь.

– Нет. Ты считаешь себя проклятой.

Что‑то в Лени сразу закрылось.

Он же продолжил тему:

– Как бы там ни было, я с тобой не согласен.

– Да ну.

Лицо Кларк превратилось в бесстрастную маску.

– По‑моему, ты всего лишь одержима. Что тоже пред­ставляет проблему.

– Ну‑ну, продолжай.

– Ты думаешь, что разрушила мир, – Лабин обвел взглядом выжженный ландшафт. – Ты думаешь, это твоя вина. Ты откажешься от цели, пожертвуешь собой, мной. Моментально. Если только увидишь малейший шанс на искупление. Тебе так отвратительна кровь на твоих руках, что ты, не задумываясь, смоешь ее новой кровью.

– Значит, ты вот так думаешь.

Он посмотрел на нее:

– А разве есть что‑то такое, чего ты не сделаешь ради возможности вернуть все назад?

Она несколько секунд выдерживала его пристальный взгляд, но в конце концов отвела глаза в сторону. Лабин кивнул.

– На моей памяти ни один обычный человек не при­нимал Общее Благо настолько близко к сердцу. Мне ино­гда кажется, что твой мозг каким‑то образом состряпал свой собственный Трип Вины.

Лени уставилась в землю под ногами.

– Это ничего не меняет, – шепотом произнесла она после долгого молчания. – Даже если у меня есть лич­ные мотивы...

– Меня не тревожат твои мотивы. Меня тревожит твоя способность к оценке.

– Мы все еще говорим о спасении мира.

– Нет, – отрезал он. – Мы говорим о ком‑то, кто пытается это сделать... возможно. Мы говорим о целой стране или консорциуме, который лучше оснащен, более информирован, чем пара путешественников со Средне‑ атлантической гряды. И... – Тут он поднял руку, жестом попросив не перебивать: – Мы говорим и о других мо­гущественных силах, которые, возможно, пытаются их остановить по причинам, о которых мы можем только догадываться. Или без всякой причины, если рассуждения Уэллетт верны. Это не наша игра, как бы сильно тебе ни хотелось принять в ней участие.

– Наша, Кен, наша. Просто последние пять лет мы ужасно боялись сделать ход.

– И за это время многое изменилось.

Кларк покачала головой:

– Мы должны попытаться.

– Мы даже правил больше не знаем. А что насчет того, что мы действительно можем изменить? Насчет «Ат­лантиды»? Рифтеров? Алике? Ты действительно хочешь пренебречь любым шансом помочь им ради какого‑то безнадежного дела?

Лабин тут же понял, что просчитался. Что‑то вспых­нуло в ней, такое ледяное, знакомое и совершенно не­преклонное.

– Да как ты смеешь, – прошипела она. – Тебе всег­да было наплевать и на Алике, и на Грейс, да и на меня тоже, если на то пошло. Ты был готов убить нас всех, ты каждый раз переходил на другую сторону, стоило из­мениться раскладу. – Кларк с отвращением покачала головой. – Как ты вообще смеешь говорить о верности и спасении жизней. Ты даже и не понимаешь, что это значит, если только это тебе не вобьют в башку вместе с параметрами очередного задания.

Лабин должен был знать, что спорить с ней бессмыс­ленно. Ее не интересовали шансы на успех. Она не ставила на разные чаши весов «Атлантиду» и остальной мир, не сравнивала результаты.. Все переменные, которые заботили Лени, возникали в ее собственной голове, а чувство вины или одержимость не поддавались анализу затрат и выгод.

. Но даже так Кен почувствовал, как после ее слов у него почему‑то перехватило горло: