Воля императора - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кроме того, я дал приказ Рокоссовскому, чтобы тот лично дал втык командиру батальона, и чтобы тот проверил, пишут ли его бойцы письма домой. Иначе, как же так могло случиться, что немецкие солдаты нашей армии утратили связь с родней? То ли солдаты совсем обленились, хотя, зная немецкую аккуратность, это маловероятно, либо случился преступный перебой в работе с почтой.
Как оказалось, дело и правда упиралось в почту. По какой-то причине письма бойцов, находившихся на передовой, доставлялись бесплатно, что правильно, а солдаты из тыла должны были оплачивать полную стоимость пересылки. По неизвестным причинам немецкий батальон ещё не был введён почтовиками в состав действующей армии, а числился тыловым. Поэтому, ещё одно качество немцев сыграло злую шутку над ними, да и над нами. Немцы — народ бережливый и они все, как один, исправно ждали, когда им наладят бесплатную отправку писем. Все правильно — ведь так положено!
Я выдохнул, потёр виски и отдал команду Джугашвили, чтобы отныне все письма, как солдатские, так и письма родни, отправлялись бесплатно. Да уж видимо легендарная работоспособность почты даже в этой реальности будет легендарной. Я даже не удивился, когда мне задали вопрос, как лучше всего это организовать. Ну да, только я и могу решать такие вопросы. Однако идея в голове всплыла.
Немного подумав, я предложил использовать спецконверты. Вернее, самые обычные конверты, только без марки. И стоят они сущие копейки. Ну почему же в этой реальности не додумались? Я ж помню свою срочную службу и бесплатные письма без марки. Родственники или просто знакомые, при отправке писем, где адресатом указывался номер части или номер полевой почты, почтовые расходы не оплачивают. Солдаты, если вдруг конвертов нет, пускай просто отправляют листки с письмами, сложив их треугольником, как это делали во времена Великой Отечественной войны моего времени. Помню, бабушка показывала письма от своего отца — моего прадеда, сложенные таким образом.
Письма складывать в треугольнички несложно. Если потребуется, проведу мастер-класс для командования, а те уже и сами солдат научат. Но думаю, что солдаты и сами догадаются.
Нужно ещё разобраться, по каким причинам почтовики вовремя не зачислили целый батальон в действующую армию? Что это, глупость, халатность или часть тщательно разработанного плана? Хотя, представить такую хитроумность не просто. Главное, не впадать в паранойю и не преследовать тени. Но проверять всё равно необходимо. Да и наказать следовало бы всех причастных. Публичная порка нужна, чтобы таких ошибок больше не повторялось.
Кроме средств пропаганды, призывающих поверить, что никто не собирался немцев никуда ссылать и использовать как пушечное мясо, и что к немцам относятся точно так же, как и к другим подданным Российской империи, мне и самому пришлось записывать свое собственное радиообращение с призывом не верить листовкам, что распространяют незнамо кто. Уж моему-то голосу они должны поверить. Это не простая листовка с моей фотографией. Хотя кто знает, кто знает… Надеюсь, что удастся образумить хотя бы часть подстрекателей, из тех что не имели умысла изначально.
Текст с моим обращением зачитали уже транслировали. Предлагалось всем, кто был преступным образом, уловками или обманом вовлечен в боевые действия против своего же народа, сдаться правительственным войскам в течение трёх дней. Я обещал помилование всем, кроме тех, кто успел совершить уголовные преступления.
Но кроме пряника мы приготовили и кнут. В первую очередь, следовало разорвать связь между повстанцами в Саратове и Покрове, а главное — разблокировать Волгу. Посылать Каспийскую военную флотилию не стали, это было бы долго. Зато в Самаре у нас находилось два запасных батальона, плюс имелось Юнкерское пехотное училище. Ночью подняли по тревоге старшекурсников военного училища, а также солдат. Те взяли гражданские корабли, включая чьи-то частные лодки и катера, выдвинулись вниз по Волге. Задача была занять те суда, которые заблокировали устье реки. Первейшей, главнейшей задачей было разблокирование Волги, где уже собралась очередь из сухогрузов и других кораблей, не способных миновать перешеек.
Я призывал по возможности обойтись без ненужных жертв.
Бойцы сработали четко. Хотя, возможно, всё благодаря пропаганде, на которую мы не жалели ни сил, ни денег. Русло было разблокировано в течение двух часов. Мятежные солдаты и унтер-офицеры практически не оказывали никакого сопротивления. Напротив, они будто белыми флагами махали листовками, где говорилось про помилование. Как ни странно, но более крупный город Саратов был освобожден от мятежников практически без стрельбы. Там была точно-точно такая же картина. Солдаты буквально вставали на колени, подняв руки в небо, и говорили, что их обманом заставили сражаться. Офицеры выходили вперёд, объявляя, что капитулируют, и докладывая о личном составе, который готов также сдаться русским войскам. В итоге город был взят за пять часов. К тому времени мятежники успокоились, схватившись за головы, мол, что мы наделали? Да и по приказу Саратовского губернатора к городу были уже стянуты все находящиеся у него в подчинении полицейские силы. В общем мятежники чинно благородно сложили оружие, готовые сдаться. Несколько офицеров, поняв, что основные силы совершенно не собираются сражаться и оказывать хоть какое-то сопротивление, попросту застрелились. Жаль, конечно, офицеры-то знают куда больше, чем нижние чины. Но те, видимо, знали за собой вину. Либо это были зачинщики, либо преступники, успевшие наделать каких-то дел.
Тем временем, неподалёку уже освобождались несколько казарм, где планировалось разместить небольшой фильтрационный лагерь. Туда будут направлены силы полиции и жандармов. Кутепов будет лично принимать участие в контроле сортировки. Ну да, бедный товарищ генерал. Только он большое дело закрыл, так ему ещё одна задачка прилетела. Но здесь сортировку придется производить общими усилиями. Будем делить всех на четыре группы. В первую группу, кто пошел за всеми следом по глупости, поддавшись стадному инстинкту и ничего не успел совершить, и тех, кто лишь кричал, но к действиям не переходил. В другую группу вывести тех, кто участвовал в столкновениях и убийствах полицейских и жандармов. В третью группу мародеров и насильников. Ну а в четвертую — непосредственных организаторов.
Дознавателям предстоит большая работа. Будет много опросов местных жителей, допросов с прстрастием и так далее. Работы, по прикидкам на несколько месяцев. Но если полиция объединяет силы с жандармерией, а ещё подключится контрразведка, то дело можно провернуть и за месяц. Обидно, конечно, что столько усилий и времени придется потратить на такое, да и не вовремя это все. Но в принципе беда никогда не приходит одна и это было, с одной стороны, закономерно.
Однако быстрого результата мы здесь не добьемся, но и закрывать глаза на это нельзя, а дело довести до конца необходимо.
Так, что-то я отвлёкся, а дело тем временем не завершено.
Как я уже говорил, с Саратовом вышло всё мирно. Зато в маленьком Покрове развернулись настоящие военные действия с полномасштабными уличными боями. Я отдал приказ в срочном порядке перебросить туда дивизию, что как раз возвращалась с Молдавского фронта в резерв и направить всех солдат на Покров. Эта дивизия очень удачно сейчас проходила недалеко от Самары. Конечно, дивизия против батальона немцев и какого-то количества гражданских лиц, взявших в руки оружие, это очень много. Но нам это было на руку. По крайней мере, заговорщики такого явно не ожидали. А нам нужно было сделать все быстро и желательно с минимумом крови. По крайней мере, с таким раскладом сил нам это удастся более вероятно. Безусловно, если потребуется вести себя жёстко или даже жестоко, придется идти до конца. Но главное, решить проблему быстро и четко, и не позволить данной ситуации навредить государству и пошатнуть наши позиции.
Я даже отдал приказ изменить характер посланий, что вещали ретрансляторы звука. Захватчики в Покрове явно не собирались идти на попятную и готовились держать оборону города до конца. Видимо, там как раз и собралась основная масса тех самых подстрекателей, которые понимали, что им хода назад нет. Я готов был пойти даже на тяжелый шаг. Из радиовещателей просили мятежников образумиться и хотя
