Осколки вечности - Александра Верёвкина

Через какое-то время я спустился к воде, оставив позади двух истосковавшихся по свежей крови самцов. Девушки были напоены до потери сознания, так что особых проблем у свихнувшихся на почве голода упырей не возникло.

Раскатистое урчание прибрежных волн сняло раздражение. Я сел на большой камень, осыпанный илом, задумчиво прислонил к губам горлышко почти полной бутылки, сделал ненужный глоток и невидящим взглядом уставился вдаль.

Завтра. Он просил сделать это завтра, точнее даже сегодня, ведь стрелки наручных часов перевалили за отметку в три часа утра. Но я не готов. Да, черт возьми, никогда не буду готов! Неужели он этого не понимает?

— Злишься? — донеслось из-за спины сытое урчание Лео. — Не кипятись, братишка. Все живы, здоровы, а мне так не хватало этой придури в последние дни! Ты ведь простишь меня, да? И будешь так же крепко и безвозмездно любить, как раньше? — Очаровательно! Теперь у него заскок на сторону преотвратных сексуальных меньшинств?

— Да, да и нет, — с отвращением смахнул я с плеча мертвецки холодную ладонь приятеля. — Любить я тебя ни за какие сокровища мира не стану. Закатай губу, амиго.

— Мучо грасиас за блестящую отповедь! — заливисто рассмеялся балбес, и я с легкостью подхватил его заразительный пример. Он пристроился рядышком, блаженно вытянул ноги, уперся руками в колени и повернул ко мне усталое, но счастливое лицо. — На самом деле я хотел поговорить с тобой о…ты знаешь, о чем. Ну, там поделиться желаниями, предпочтениями и всё такое. Одежду, гроб и надписи на венках я выберу без вашей помощи, — спокойно приступил он к основной сути, в то время как я едва не рухнул на землю в приступе накатившей дурноты. Господи, сколько же мучений необходимо вытерпеть прежде, чем говорить о собственной смерти с таким безразличием? Друг мой, какова же твоя истинная боль, если ты готов сдаться вместо того, чтобы сражаться, отчаянно цепляясь за жизнь? — Но одного я обеспечить не смогу. Кремируй меня и похорони в могиле матери, в Мексике. Хочу вернуться в родную землю… — на последнем слоге его голос будто одеревенел, сорвавшись на истошный хрип. Я вконец растерялся. — Блядь, Вердж, мне так страшно! Зверски страшно. Я уже и жить-то толком не хочу, потому что боль запарила, но умирать…Поклянись мне! Прямо здесь поклянись, что сделаешь это, что поможешь мне, как друг! Я заклинаю тебя, Христом Богом прошу, освободи меня! Это дожирает меня, хренов страх дожирает меня! Что там дальше? Ад или рай, а может вообще пустота? Не знаю, только здесь я больше не могу, понимаешь? Я прикоснуться к ней боюсь, потому что ее это пугает! Я же, мать твою, холоден, как могильная плита. У меня нет сил держаться. Я не могу больше улыбаться. Поклянись!

Предательский язык самолично наболтал то, в чем я под страхом потери Астрид не сумел бы поклясться, даже находясь в бреду. И Лео с благодарностью ухватился за мою оплошность, когда сдавил мою грудь в объятии ослабевших рук и с жаром нашептал на ухо какие-то непонятные слова, преимущественно на испанском языке.

Вернулись мы домой засветло, правда, с потерями. На обратной дороге Лео напросился на заднее сиденье, где спустя каких-то две минуты погрузился в молодецкий сон с отупляющим по силе воздействия храпом. Алкоголь и переизбыток крови окончательно подкосили его боевой дух. Поэтому порог квартиры переступали два с половиной вампира: разящий перегаром за милю Стэн и я, волокущий на руках заядлого борца с упадочническими настроениями. Проституток, хвала небесам, развозить по домам не пришлось. К моменту нашего отъезда они очнулись, с благодарностью приняли плату и щедрые чаевые на такси и бодро потопали в сторону шоссе, громко удивляясь наличию неизвестно откуда взявшихся порезов на лодыжках и запястьях.

— Верджил, что-то случилось? — всполошилась Джо при виде моей фигуры, лишь со второй попытки вписавшейся в дверной проем. И зачем, интересно, Лео понадобилось надираться в стельку? Топал бы сейчас на своих двоих, а не оттягивал мои руки до самых колен. — Ему стало хуже?

— Наоборот, Джо, несоизмеримо лучше, — саркастично хмыкнул я, перекладывая тяжеловеса на диван. — Просто некоторым вампирам противопоказано мешать джин с тоником и кровью. Дурно влияет на двигательную активность, — недобро зыркнул я глазами на крадущегося вдоль стеночки Себастиана, которому хмель не позволял уверенно передвигаться по суше. Зато они с Лео весьма успешно бороздили водяные просторы, когда на спор устраивали заплывы от одного берега реки к другому, о чем красноречиво свидетельствовали не обсохшие головы.

Позаботившись о комфортном восьмичасовом отдыхе для приятеля, я спустился в гараж и с ноющим сердцем приблизился к багажнику. По дороге сюда мы совершили три остановки: круглосуточная цветочная лавка, рано открывающийся бутик фирменной мужской одежды и запертое бюро ритуальных услуг. В каждой из них Лео вел себя самым вопиющим образом. Сначала бесконечно долго рылся в огромных вазах с цветами, заказывая невообразимые композиции то в виде Эйфелевой башни, то в форме квадратной сферы (попробуйте усомниться в существовании подобной фигуры!). Затем не менее скрупулезно примерял костюмы, выспрашивая у продавщиц, в каком из них он наименее 'погано смотрелся бы в гробу'. В определенный момент мне даже пришлось вмешаться и по секрету сообщить выбитым из колеи девушкам, что это всего лишь пари и мой приятель на самом деле просто выполняет условие проигранного спора. Однако худшее ожидало нас впереди, сразу после взлома двери пожарной лестницы. Я уже догадался о значении преследуемой цели, поэтому не без сомнений отправился вслед за Лео на поиски подходящего гроба. Мы излазили весь выставочный зал, оглядели ассортимент готовых изделий в мастерской, даже пролистали внушительной толщины каталог с жуткими, на мой взгляд, фотографиями, но так и не определились с выбором. В конечном итоге Лео решился на крайность, взявшись примерять (в прямом смысле) домовины, точно обувь или пиджак. Мое терпение иссякло отнюдь не в тот же момент. Я упорно сносил все его выходящие за рамки разумного шуточки и ужимки, молча помогал перелезть из одного гроба в другой, но когда дело дошло до…

— По-моему, красное дерево меня толстит. Остановимся лучше на вишни, она неплохо оттеняет цвет лица. — После этого возгласа я чудом удержался от того, чтобы не надавать паразиту зуботычин, и пинками вытолкал ухмыляющегося гада на улицу.

Сейчас мне предстояло выгрузить покупки из джипа. Несколько незатейливых букетов (более сложные флористические изыски услужливые продавцы пообещали доставить на дом к полудню), зачехленный костюм и прилагающиеся к нему галстук, рубашку и туфли, и шикарный во всех отношениях гроб. К последнему я и пальцем не посмел прикоснуться, не говоря уж о главном приобретении этой кошмарной ночи, сделанном в одном из антикварных магазинов. Идеально заточенная персидская сабля с узким клинком большой кривизны и плавным изгибом. Запрятана она была в деревянные ножны, оклеенные тисненой кожей. На нее я даже смотреть спокойно не мог, без риска немедля переломить оружие пополам.