Время для жизни - 2 - taramans

— Да ты попробуй, надень и присядь! Если все нормально — то и лучше не надо! — убеждал ее Иван.

Девушка присела, попробовала. Потом еще несколько раз присела. Но ткань была хорошая, прошиты брюки были тоже — хорошо. Поэтому штанишки — выдержали.

— Ну вот видишь… Все нормально! А уж какой вид у тебя в них… сзади. Обалдеть просто! Зойка завтра на какашки изойдет!

— Ты думаешь? И вид, говоришь… Ладно, я еще подумаю! — надув губки, согласилась подруга.

Процесс снимание брюк несколько затянулся. Причиной тому стал сам Косов — очень уж ему понравился вид Эльзы в брюках. А потом — процесс снимания их с нее. Помогал, а как же?!

Все же через некоторое время они пили кофе на кухне.

— Оставался бы… ночевать.

— Ага! А кони? Как я их возьму утром, кто мне их даст? Нет. Надо сейчас идти договориться. Да и утром пораньше встать — и коней обиходить и к тебе не поздно подъехать. Завтра же надо все успеть, не так ли? Ты это… купальник с собой возьми. Если место найдем, да время останется — можно будет покупаться, позагорать.

По пути в училище, Косов заглянул в магазин, взял бутылку водки, немудрящую закуску.

«Это для конюхов! Не «подмажешь» — не поедешь. В буквальном смысле слова!».

Потом подумал и закупился еще и с расчетом на пикник — «когда завтра утром и где все это покупать?».

А потом еще подумал — «А если Ильичев в казарме будет? Можно же вечерком в каптерке картошки пожарить, по стопке выпить, да поболтать?». И купил еще одну бутылку водки.

Степан в училище — присутствовал. Имелся в наличие, так сказать… На просьбу Косова дал согласие, и они вдвоем сходили на конюшню, договорились об «аренде» лошадок.

— Вот… Орлика возьмешь. Да ты к нему привычный! А еще… Красавку вон. Она смирная кобылка, покладистая. Ну и… пожалуй… Звездочку. Только, Иван, ты пораньше приди, ага. Сам накормишь, напоишь, оседлаешь… Во скольки тебя ждать? В шесть? Ну ладно, все… Ступайте! — указал ему на отобранных коней конюх, и пошел, довольно потирая руки в «конюховку», где на столе остались выложенные Иваном «дары».

— Ну ты как? Рассказывай! — пихнул Ивана в плечо сержант.

— А чего рассказывать-то? Нормально вроде бы все…

— Да ладно! Ну скажи хоть… ага? Или — нет?

— Ага, ага…, - отмахнулся Косов.

— Да?! Ну — молодец! Ну… держи — «пять», дружище! — радость Ильичева была явной, открытой, и честной. Как будто это он сам — «ага!». С Лизой.

— А че так… не сильно-то доволен? Или мне показалось? — удивился приятель.

— Да как-то… Не понятно.

— Да че тебе не понятно-то? Такая дамочка, а ему — чего-то непонятно? — хмыкнул Степан.

— Да-а-а… ладно! Будем считать — пока не распробовал! — кивнул Иван.

— Ну так распробуй же! Кто мешает-то? — пожал плечами Ильичев.

— Ну… да! Согласен. Буду пробовать дальше! — засмеялся Косов, — А ты-то как сам?

Степан сморщился:

— Да ну их… к бесу! Мокрощелки эти — даром не нужны. Те, кто постарше… вроде и «да», а вроде и «нет». Все чего-то носами крутят. Не, Ваня, я чего-то другого искать буду. Только пока, веришь-нет, на стадионе за день насмотрюсь на все их… достоинства! И такая злость берет, такое раздражение! А то?! Смотреть-то — есть на что, а вот… результатов — нет!

— М-да… брат, тяжко тебе выходит?

— Так а я о чем? Ну… бля… я их и взялся гонять — в хвост и гриву! Представь?

— Что ж ты так-то? Пожалел бы девчонок! — расхохотался Иван.

— М-да? Пожалел бы? А меня — кто пожалеет? Не-е-е-т… хрен им, а не жалости! И представь, а… инструктор мной сразу доволен стал — что твой слон после помывки! Правильно, грит, Степа! Так их!

Косов представил, как Ильичев отрывается на бедных девушках за всю нерастраченную «любофф», что снова расхохотался.

— Нет… ну что, вот прямо — никаких перспектив? — улыбаясь снова спросил Косов.

— Да как сказать… вроде бы… и есть парочка перспективных девиц. Но ведь там же как? Ее просто на турник подсади — под попу… или — на брусья… А к вечеру уже сплетня, что тот Ильичев чуть не изнасиловал бедную девушку! Чисто птичий базар! Все про всех и про всё знают, и не молчат. Вообще не молчат, веришь-нет? У меня бывает, что к вечеру слух ухудшается! — покрутил головой «бедный» инструктор, — Я за день столько «трескотни» никогда и не слышал!

В каптерке они пожарили на керосинке картошки, накромсали сала, лука.

— Ну, за нас с вами и за хрен с ними! — поднял стопку Косов.

— Ага! Давай! — негромко стукнул свою Ильичев.

Закусывали практически молча. Потом — по второй, и уже, фактически наевшись, вдогон, приняли по третьей:

— Щёб дома не журылись! — кивнул Ильичев.

Потом подумал, поболтал остатками водки в бутылке и мотнул головой:

— Не. Хватит. Пущай на потом остается. А нет — так хохол допьет!

Закурили, потягивая крепко заваренный чай.

— Ага… тут парни рассказали в подробностях, как твоя… нашего ротного пропесочивала. Смехота! — лениво протянул сержант, — Не могу понять его, нашего ротного. С одной стороны посмотришь — вроде неплохой мужик. С другой стороны, чего он вечно не туда лезет, а? Вон… с военврачом твоей… че лез-то? Ну… отказала дамочка, ну — что такого? Найди другую, чего ты людям жизнь портишь. И ведь все одно… пришлось отступиться.

Косову рассуждать было лениво. Небольшой хмель, полное брюхо, чай в одной руке, папироса — в другой.

«Да и хусим! Хорошо сидим. Еще бы кемарнуть пару часов… Но — не стоит! До отбоя дотянуть и в люлю!».

Вечернюю поверку оставшимся в училище курсантам проводил их взводный Карасев, который и являлся на текущие сутки дежурным по училищу. В строю сейчас было, навскидку, человек шестьдесят пять — семьдесят. Здесь были двоечники, отрастившие «хвосты»; и «залетчики» разного рода, а также такие как они с Ильичевым — «блатные-приблатненные», которые остались в