Научный «туризм» - Владимир Михайлович Пушкарев

с полпальца. У Юры, когда он выбрасывал весь верхний слой картошки (на которую не покусился даже нетребовательный к еде Сережа) за борт сковородки, сделалась истерика. Лариса, видимо плюнув на фри, занялась грибами. Здесь необходимо отметить, что такого количества грибов у нас еще никогда не было. Мы отваривали очищенные белые в пятилитровом котле в четыре приема. Наконец, в 16–10 первая порция "картошки" (Юра уже не рисковал называть ее фри) была готова, и Лариса брезгливо отвесила нам по ложке месива, которое следовало есть прижав ноздри большим и указательным пальцами левой руки. При этом продукт тщательно отжимался от черного жира, который предстояло использовать еще раз (к этому времени запасы жира у нас были на исходе) – для приготовления второй порции картошки. По мере съедания этого "обеда" злоба во мне поднималась, как вода в испорченном погребе. Вскоре (минут через тридцать) съели и вторую порцию – ее уже целиком жарила Лариса и получилось вполне съедобно. А тут и лисички поспели. Поели и лисичек. Как-то незаметно обед перетекал в ужин.

Ах, как славно попито было вчера!

Как громко спето!

Какие делались попытки танца!

Как динамичен был замах протезом!…

(С.Довлатов "Эмигранты")

А на ужин у меня была припасена бутылка шампанского, которую я, тщательно окутав запасными трусами скрывал в недрах своего рюкзака. И вот мы, во время короткой паузы в еде, давясь картофельно-бензиновой отрыжкой и тяжело икая, разместились в нашей палатке для обсуждения ритуала. И надо сказать, что была у нас небольшая фляга со спиртом, которую я взял с чисто медицинской целью – ну там пальчик помазать или компрессик наложить. Тут, кстати, и случай подвернулся – Сережа, нося Ларису по Сирету, заболел ангиной – так сказать, удовольствие требует жертв. Вот только сейчас он ее носил, а вот вам уже и ангина. Естественно, я великодушно отлил 10 миллилитров Сереже на излечение, посоветовав намотать на палку тряпочку и, куная ее в лекарство, тщательно смазать заболевшие железы. Сереже мой совет не понравился, и он предложил мне обменять весь спирт (300 мл) на свою пайку шампанского. Я, как человек деловой и к тому же малопьющий, тут же согласился. И вот мы в палатке обсуждаем торжественный ужин. Из еды планировались белые грибы, жареные в сале, и остатки овощей. Затем начали делить шампанское. Приходилось по 160 мл (у меня соответственно 320). Толя, как подлинный джентльмен, получив разрешение у Сережи на пайку спирта, свою порцию вина отдал даме. Окрыленная успехом Лариса попыталась присоединить еще и пайку своего родного мужа, но не тут-то было! Более того, и 160 мл показались Юре оскорбительно малой дозой, по сравнению с нашими 320 мл. В конце концов, глядя на его муки, я в порыве щедрости отлил ему от своих 20 мл.

Рецепт коктейля "Слеза комсомолки":

лаванда – 15 г,

вербена – 15 г,

одеколон "Лесная вода" – 30 г,

лак для ногтей – 2 г,

зубной эликсир – 150 г,

лимонад – 150 г.

Приготовленную смесь в течение 20 мин

помешивать веткой жимолости.

Веня Ерофеев, "Москва-Петушки".

Затем ребята готовили водку. По моим подсчетам они получили жидкость градусов под 70. В нее набросали всякой дряни: лука, чеснока, помидор, мяту, зверобой, тысячелистник, по-моему, даже жареной картошки – ну, словом, всего, что лежало под руками и ногами. Жидкость приобрела в результате угрожающий цвет, а по запаху ее сразу же можно было обнаружить в радиусе 20 метров. Наконец, торжественный ужин был открыт. Шампанское с грибами шло хорошо, водка, судя по всему – тоже. Уже после второго тоста Сережу и Толю, обычно тихих и кротких очкариков, трудно было узнать. Сережа порывался произносить всякие сомнительные спичи, Толя в ответ дико реготал. За Толю я немного опасался, так как имел счастье жить с ним в одной комнате в общежитии в течение многих лет и насмотрелся там всякого.

Обычно дело происходило так. Ночь. Толи еще нет – он ушел к любимому племяннику на день рождения. Наконец, где-то в 3 часа ночи с улицы доносится нестройное пение (Толя "под шофе" исключительно музыкален). С течением времени, хотя и не очень скоро, пение приближается к общежитию. Затем следует могучий удар в дверь (общежитие закрывалось в 12 часов ночи), второй, третий. Вскоре слышатся испуганные крики вахтера, пьяная ругань Толи, и вот уже пение движется по коридору. Открывается дверь в предбанник нашего блока и почти тут же следует сильный удар в дверь к нашему соседу Сергею: – "Вова, открывай!!!" Я тихо лежу и жду развития событий. Сосед (а сосед у нас был агрессивный тип) тоже почему-то не выходит. Слышатся еще несколько ударов к соседу: – "Вова, ты спишь!? Открывай!!!" У соседей начинает плакать маленький ребенок. Наконец Толя принимает решение поискать ключ в кладовке. Надо сказать, что верхняя кладовка в предбаннике служила нам (и не только нам) складом для пустых бутылок. И скапливалось этих бутылок там уже столько (в основном благодаря напряженным усилиям Толи и его приятелей), что очередную пустую бутылку Толя докладывал уже так: резко открывал дверцу шкафа, швырял внутрь бутылку и быстро захлопывал дверцу на крючок, чтобы бутылки не посыпались обратно. Но так было днем и в нормальном состоянии организма. Теперь же Толя, раздосадованный неудачными попытками попасть на свое законное койко-место, еще раз зло пнул ногой дверь соседа и решительно рванул на себя дверцу кладовки. То, что при этом произошло, я описать не в состоянии. Бутылочный вал буквально свалил Толю с ног, на которых он, правда, еле держался. Говорили, что от страшного грохота и звона бьющейся посуды проснулись даже жильцы 5-го этажа. Только после этого я, спасая Толю, уже подрастерявшего кураж, от гнева разбуженного общежития, впустил его в комнату. Но еще в течение нескольких минут движение в коридорчике не утихало – бутылки шевелились, как живые, укладываясь на полу.

Однако, вернемся к торжественному ужину. Смесь, которую принимали Сережа с Толей, оказалась действительно бодрящей и веселящей. Сразу же после ужина ребята сели рядышком на бугорок перед палаткой и запели. Здесь необходимо снова несколько отступить. Дело в том, что мы все эти дни ждали в гости Витю Негрецкого, который должен был приехать к нам на белом "москвиче". И я, увидев в просвет между деревьями на лесной дороге белый автомобиль, хорошо поставленным голосом кричал: "Витя!!!", сообщая ему наше местоположения. После этого машина, как правило, резко останавливалась, хлопала дверца, водитель несколько минут испуганно вглядывался в чащу,