Ареал 4–6: Вычеркнутые из жизни. — Государство в государстве. — Умри красиво - Сергей Сергеевич Тармашев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сколько тебя будут ждать люди Белова? – поинтересовался Кварц. – Как вы договаривались?
– Они со мной не договаривались, – фыркнул Болт, отодвигая пустую тарелку. – Зыркали только на меня такими глазами, будто я виноват во всех их бедах! Я, когда уходил, сказал, что должен до вечера вернуться. Если нет, значит, вляпался и меня можно больше не ждать. Они не ответили.
– Ради такого приза они просидят там пару суток. – Контрразведчик задумался. – Потом поймут, что ты точно уже не выйдешь, по крайней мере, к ним. Варианта тут два: ты либо вляпался, либо переметнулся. Первый не проверить никак, а вот второй они будут прорабатывать обязательно. Значит, на тебя разошлют ориентировки везде, где только можно, и чего-нибудь наобещают союзникам по Альянсу. Слухи насчёт тебя и пня с волшебной грязью к тому моменту уже вовсю не будут давать спокойно спать половине Ареала, так что взаимная грызня, тотальное недоверие и слежка всех за всеми на некоторое время гарантированы. Это нам сейчас как нельзя кстати. Пока они будут кусать друг друга, мы сможем сосредоточиться на главном. Но об этом позже, сначала выспись, завтра обсудим. Совет Директоров всё ещё сидит в Сателлите?
– Прокопенко вернулся в Москву сразу же, как только меня через нейтралку перевёз, – ответил Болт. – Он даже границу Ареала не пересекал, ему какой-то пакет передали, я видел. Наверное, инструкции от начальства. Меня пересадили в вертолёт, и Прокопенко с охраной уехали назад.
– Тебя вертушкой до Сателлита везли? – улыбнулся Медведь. – Эка, как близко к сердцу Белов с Лозинским восприняли нашу скромную шутку с грязным пенёчком! Грязь к грязи тянет, не иначе!
– Ещё как! – Болт потянулся за вторым стаканом воды. – Меня два боевых вертолёта сопровождали, МИ-24, приземлялись прямо в центре города, кругом солдат нагнали, не меньше тысячи. Только выгрузился, сразу под землю упрятали, в какую-то квадратную то ли квартиру, то ли камеру со всеми удобствами. У дверей охраны было – десять человек! Все вооружены до зубов, я там безвылазно просидел до сегодняшнего дня, ко мне даже с разговорами на дом приходили. Один раз Белов лично заявился. Был очень добр и вежлив, болт мой мне вернул, причём настоящий, я очень удивился. Они мне за два года клиник раз двадцать точные копии подсовывали, но я-то ощущаю, что болт не мой, а так – пустая железка… В общем, как мне чуть позже объяснили, привезли меня в Сателлит двадцать пятого июня, это был первый день после Выброса. И последний день пребывания Лозинского в Ареале, ему теперь снова можно колоть ту немецкую сыворотку. Но он отложил операцию и ждёт результатов моего похода. У Белова, кстати, срок истекает завтра. Они вертолётами выдвинутся на границу Зелёной и Жёлтой, как только туда доставят мой контейнер, для этого там держат крупные силы, я видел, пока меня везли. Да и у Красной засело человек шестьдесят солдат с УИПами. Там были позиции каких-то конкурентов, но их оттуда оттеснили.
– Шестьдесят стволов! – Медведь с Кварцем переглянулись. – Все, на кого хватило УИПов.
– Значит, Волконский не стал разрабатывать предложенную нами программу, – удручённо заметила профессор Николаева. – Он упоминал, что в хранилищах ЦИАП содержится именно шестьдесят осколков Ухтинского метеорита. Похоже, все они были направлены на военные нужды.
– На нужды Белова с Лозинским! – угрюмо заявил Базальт. – Спецназу Сателлита Жёлтая Зона даром не сдалась! У них и в Зелёной-то хлопот больше, чем возможностей. Совету Директоров захотелось на халяву избавиться от Зависимости, на остальные тридцать тысяч душ им плевать! Ну, солдатам пообещали крохи с барского стола, чтобы под пули и аномалии лезли бодрее, вот и всё!
– Это точно, – подтвердил Болт. – Я слышал, как кто-то из офицеров их спецназа тихо чертыхался, мол, чёртовы УИпы, теперь на нашу голову ещё и Жёлтая Зона свалилась. Доволен он точно не был.
– Бесплатный сыр только в мышеловке! – мстительно прошипел Водяной. – Пусть теперь подёргаются, гады! – Он протянул сталкеру фотографию Кнопки. – Болт, ты, когда в Сателлите взаперти сидел, случаем, жену мою не видел? Они её где-то там же держат… всякой химической дрянью обкалывают, чтобы признания вытягивать… – Он помрачнел ещё сильнее. – Она светленькая такая, худенькая, невысокая совсем, тебе по плечо будет…
– Нет, – покачал головой Болт. – Не видел. Извини, дружище. Меня никуда не выпускали, а в той квартире я один был. Даже обувь отобрали, чтобы не убежал далеко в случае чего. Босой ходил.
– Ладно, с этим разобрались, – подытожил Медведь. – Болт, ты сейчас в душ, потом к Айболиту. Остальные могут готовиться к отбою. Я ночью подежурю. Всё, все свободны, завтра продолжим.
Айболит увел Болта к санузлу, народ начал расходиться, и Медведь поднялся на крышу. На улице было уже темно, майор сменил на посту Байкала и уселся за наблюдательный перископ, поправляя шлем-сферу, чтобы улучшить контакт уложенного в затылочный пенал «Филина» с кожей. Здоровяк приник к окулярам и некоторое время разглядывал окрестности. Второй день после Выброса закончился, и успокоившаяся фауна возвращалась к своим обыденным заботам. Волчьи стаи уходили в леса, мелкие грызуны копошились в синюшной траве, невидимой в ночном мраке, живущий в соседних развалинах Осьминог подкарауливал чешуйчатую куницу, вынюхивающую заячий след. Крупных тепловых отпечатков не наблюдалось, и Медведь осторожно откинулся назад, разминая мощную спину. Даже не хрустит, отметил он, обычно позвонки щёлкают, словно лопающиеся орехи. Айболит постарался, что надо! Жаль, что улучшенное здоровье ненадолго, смерть скоро заберёт причитающуюся ей добычу. И Фронтовик больше не смотрит на него из Эпицентра, с того самого дня Медведь спокойно глазеет в любую сторону, как раньше. А ведь Болт заподозрил неладное, и как только ухитрился… Майор вспомнил взгляд Бэмби, сидевшей в столовой позади всех. Девчонка аж дыхание затаила, когда прислушивалась к недоуменным вопросам Болта и его, Медведя, настойчиво-беззаботной на них реакции. Пожалуй, стоит с утра предупредить сталкера, чтобы в отношении неё держал язык за зубами особенно плотно. А то сейчас начнётся старая пластинка: большие грустные глаза несчастного оленёнка и убитый молчаливым горем скромный вид…
– Медведь, можно мне на крышу? – из щели в прикрытом люке раздался голос девчонки.
Отлично, поморщился здоровяк, только вспомнишь о напасти – она сразу скажет «здрасьте»!
– Нельзя! – отрезал он, немедленно углубляясь в тщательное изучение погружённой в ночной мрак местности. – База на осадном положении, гражданским лицам находиться на крыше в тёмное время суток запрещено. Демаскируешь базу – подставишь всех, так что спать!
– Меня никто
