Обман Инкорпорэйтед (сборник) - Филип Дик

Естественно, Чарли игнорировал все то, что моя сестра называла «элементами культуры и цивилизации», например, классическую музыку, которую она могла слушать целыми днями. Я не спорю, он оказался мужланом. Но он был им и в ту пору, когда женился на ней. Чарли был грубым невежей, когда в бакалейном магазине перепутал мелодию Моцарта со своим любимым гимном. Фэй знала это с самого начала, то есть она вела себя нечестно, порицая его. Как будто она открыла позорный секрет, который Чарли скрывал от нее до свадьбы. Нет! Он никогда не обманывал мою сестру. Он отдавал ей все, что имел. Чарли даже поменял «Мерседес» на «Бьюик», поскольку Фэй не понравился цвет его машины цвет и автоматическая коробка передач. В машинах он разбирался лучше ее. В данной области Фэй была недоучкой. Но она не считала это важным. Ее не впечатляло, что Чарли мог самостоятельно проложить трубу в загон для уток. Она думала, что это мог сделать любой мужлан. Следовательно, инициатива мужа лишь подтверждала ее точку зрения. Тем не менее она с удовольствием перенимала его грубую речь.

Я полагаю, что Фэй противоречила самой себе. С одной стороны, она воспринимала Чарли как грубого мужика, который исковеркал ее жизнь, то есть здесь он квалифицировался по половому признаку стопроцентным мужчиной. С другой стороны (и это кажется парадоксальным), она хотела навязать ему свои стандарты и взгляды совершенно не мужские. Кстати, говоря о ее собственных женских качествах, следует отметить явные недостатки.

Она не любила домашнюю работу, потому что хозяйственные хлопоты заставляли ее чувствовать себя зависимой женщиной. Это было для нее невыносимо. Неудивительно, что Чарли отказывался помогать ей в домашних делах: если она находила их противными для себя, то почему он должен был делать что-то вместо нее? Сам он относился к домашним хлопотам спокойно и в данном случае лишь реагировал на тот подтекст, который она вкладывала в эту работу. Фэй утверждала, что домашний труд являлся обязанностью людей второго сорта – слуг, горничных и прочих малообразованных неудачников. Она постоянно пыталась переложить свои дела на мужа. Например, моя сестра стеснялась покупать себе «Тампакс» – это стало бы еще одним доказательством того, что она женщина. Поэтому Фэй посылала за тампонами Чарли. А он, возвращаясь домой, колотил или ругал ее.

Лично меня домашний труд не раздражал. Я считал его работой, а не символом. Мне нужно было как-то оплачивать питание и кров, возмещая затраты косвенным образом. Здесь речь шла о банальной справедливости. Условия проживания в доме Хьюмов были идеальными. Я не встречал ничего подобного ни до, ни после этого. Мне нравилось играть с их детьми и возиться с животными. Мне нравилось разводить огонь в камине и есть барбекю. А чем уборка кухни отличалась от работы на заводе? Или в мастерской по вулканизации шин?

Еще одной странностью Фэй была ее убежденность в том, что дом принадлежал только ей, а Чарли, супруг, это просто чужак, который приходил, сидел в кресле и уходил, оставляя кресло грязным. Она напрочь отказывалась признавать, что за дом и мебель платил Чарли. Возможно, это было притворство, какая-то хитрая поза для поддержания идеи о ее материальной независимости. Ей просто хотелось иметь свои владения. Мне кажется, в глубине души Фэй знала, что без Чарли и его денег она никогда не обзавелась бы таким особняком. Но, как и в случае пьянства, ее личное мнение соответствовало ее выгоде и всячески поддерживалось на публике. Она даже Чарли внушала, что дом являлся ее собственностью… А что оставалось ему? Офис на заводе, где он засиживался по вечерам, плюс сам завод… и участок вокруг дома с голым невозделанным полем.

Удивительно, но Чарли принимал ее слова с фатальной обреченностью. Во-первых, он уступал ей в красноречии. Во-вторых, как мне кажется после дедуктивного анализа, он считал ее интеллигентной образованной женщиной. Чарли мог спорить с ней о чем угодно, но он всегда признавал ее правоту. Она была для него в чем-то сродни газетам или книгам: он мог ворчать на них, насмехаться над ними, но в конечном счете их мнение являлось для Чарли истиной в последней инстанции. Он не был тверд в своих убеждениях и под нажимом Фэй причислял себя к классу сельских провинциалов.

А взять, к примеру, их друзей! Этих Энтайлов. Они оба, Гвен и Нат, имели высшее образование, то есть разделяли интересы Фэй к вопросам культуры. В окружении моей сестры наконец появился мужчина, умный деликатный мужчина, который умел вести научные дискуссии. Не сельские разговоры и деловые обсуждения, а дискуссии по истории, например, о средневековых религиозных сектах. Фэй и Энтайлы могли общаться друг с другом. Их позиция по отношению к Чарли описывалась пропорцией три к одному. Естественно, он слушал их какое-то время, затем уходил в свою студию и брался за бумажную работу. Это повторялось не только с Энтайлами, но и с Файнбергами, и с Меританами, и всеми остальными: художниками, модельерами одежды и людьми с научными степенями. Эти интеллектуалы приезжали к Хьюмам, но были собеседниками Фэй – Фэй, а не Чарли.

(восемь)

Они запускали воздушных змеев целый час. Его змей оторвался от земли и завис, не падая и не взлетая выше. Чарли бежал по пастбищу, шлепая по лужам и скользя по влажной земле. Он разматывал шнур, но проклятый змей оставался на той же высоте. Только теперь бечевка тянулась почти параллельно земле.

Фэй выбежала из-за конюшни. Ее змей поднимался все выше. Она мчалась с огромной скоростью, как жук-водомер на пруду. Остановившись у ограды, она повернулась и посмотрела вверх. Поначалу никто ничего не увидел. Змей поднялся на такую высоту, что какое-то время они не могли отыскать его в небе. Но он парил над их головами, словно небесное тело, освободившееся от оков земного притяжения.

Дети кричали и просили подержать бечевку. Они укоряли Фэй в том, что она не позволила им управлять взлетевшим змеем, и в то же время восхищались ее успехом. Восторг и обида… А он стоял, задыхаясь, и держал в руках провисший шнур. Передав бечевку детям, Фэй сунула руки в карманы и подошла к нему.

– Чарли, – с улыбкой сказала она. – Давай, я привяжу тебя к шнуру и запущу куда-нибудь в небо.

Эти слова наполнили его гневом, ужасным гневом в то же время после неудачного запуска змея он чувствовал себя разбитым и обессиленным. Он даже не стал ругаться. Не найдя подходящего ответа, Чарли повернулся к ней спиной и зашагал в направлении дома.

– Что-то не так? – крикнула Фэй. – Опять бесишься?

Он по-прежнему молчал, задыхаясь от тоски и безнадежности. Внезапно ему захотелось умереть. В этот миг он охотно отдал бы себя в руки смерти.