Жизнеописание Михаила Булгакова - Мариэтта Омаровна Чудакова

г. – в Германии, сотрудничает с Розой Люксембург, в 1905–1906 гг. – вновь в Польше, в 1907 г. – делегат VII съезда РСДРП в Лондоне. Учится в Гейдельберге и становится в 1910 г. доктором права; публикует две работы по избирательному праву. В 1910 г., чтобы попасть в Петербург, записывается добровольцем в армию, в Новгороде проходит службу – до 1911 г.; осенью 1912 г. – адвокат в Петербурге, причем занимается исключительно делами рабочих. В 1914 г. мобилизован (служит в чине ефрейтора Финляндского полка); в начале 1917 г. – вновь в Петрограде. После Февральской революции кооптирован в ЦИК Совета рабочих и солдатских депутатов, был одним из авторов Приказа № 2 (о полковых комитетах); летом 1917 г. присоединяется к меньшевикам-интернационалистам, возглавляемым Мартовым. В дни октябрьского вооруженного переворота – представитель меньшевиков на Съезде советов. Член избирательной комиссии по выборам в Учредительное собрание. В 1918 г. – в Батуме, затем – в Ростове; до 1920 г. руководит Донским советом солдатских депутатов, при советской власти на Дону издает газету с антименьшевистских позиций и выходит из фракции меньшевиков. Занимается историей революционного движения на Кавказе (возможно, в 1937 г. и это обстоятельство сыграло зловещую роль в его судьбе), до 1922 г. руководит Кавказским музеем революционного движения в Тифлисе. В 1923 г. занимается музеями революционного движения в Москве; весной принят без кандидатского стажа в ВКП(б), в том же году преподает «Государство и право» в ИКП и МГУ. С 1924 по 1930 г. – на дипломатической работе, с октября 1930 г. до 17 марта 1936 г. – директор Публичной библиотеки в Ленинграде. По сведениям, затребованным его следователями с последнего места службы, с 21 апреля 1937 г. – помощник редактора в Ленсоцэкгизе, с испытательным сроком; «с 1 июля был отпущен в 2-месячный отпуск за свой счет до 25. VIII. По окончании отпуска к работе не приступал ввиду его ареста» (л. 90).

М. М. Добраницкий был арестован, как уже говорилось, 8 августа 1937 г. и содержался в ЦДПЗ УНКВД с 23 августа 1937 г. Однако ни на одном допросе он не «признался». Обвинение заключалось в том, что он, «являясь руководителем боевой группы, организовывал террористические акты над вождями ВКП(б) и Советского правительства» и, «будучи агентом германской тайной полиции, был лично связан с германским генеральным консулом Зоммертом в Ленинграде, от которого получал оружие и взрывчатые вещества для совершения террористических актов» (л. 141). Это подтверждалось многостраничными показаниями его знакомых – в основном немцев, эмигрировавших в 1920–1930-е гг. в Советский Союз. На допросе 15 октября, предъявив Добраницкому очередные «показания», следователь требует: «Прекратите запираться и начинайте давать чистосердечные показания». И вновь Добраницкий отвечает (удивительно, что ответ неизменно четко фиксируется следователем – хотя свидетельствует о его, так сказать, профессиональной беспомощности): «Я заявляю, что это неправда и я агентом гестапо не был и не занимался к-р террористической деятельностью. От германского консула Зоммерта я последним не уезжал и никаких пакетов от него не получал» (л. 16 об). Ему устраивают очную ставку с шофером Публичной библиотеки Германом Грюнбергом, подтверждающим «террористическую деятельность» М. М. Добраницкого, направленную, в частности, против А. А. Жданова. В «Протоколе очной ставки» на каждый фрагмент «показаний» несчастного Грюнберга следует неизменно твердый ответ Добраницкого: «…показания Грюнберга я отрицаю» (л. 17), «Показания Грюнберга я отрицаю» (л. 18), «Нет, эти показания Грюнберга я отрицаю 〈…〉 Нет, виновным я себя не признаю, и показания Грюнберга я отрицаю» (л. 19).

16 октября 1937 г. арестовывают его жену Сусанну Филипповну Добраницкую (в девичестве Ванслюбен, р. 1896); их квартиру («из двух комнат и кухни», согласно протоколу обыска) опечатывают. В тюрьме ей выдают квитанцию № 1103 в том, что приняты на хранение «коронки золотые три и три зуба золотых и одна коронка б/м».

«Постановление об избрании меры пресечения и предъявленном обвинении» в том, что «она проводит враждебную СССР деятельность в пользу иностранного государства», подписывает тот же следователь – оперуполномоченный I отдела Райхель, – который допрашивает М. М. Добраницкого.

С. Ф. Добраницкая – «немка, гражданка СССР», была с 1926 г. членом КПГ, затем членом ВКП(б), из которой исключена «как германская подданная». До 1 августа 1937 г. работала в Институте красной профессуры. На первом допросе 17 октября 1937 г. она отвечала на вопрос следователя «Перечислите Ваших родных и родственников»: «Отец Ванслюбен Филипп всю жизнь занимался педагогической деятельностью. В настоящее время (с 1925 г.) живет на получаемую государственную пенсию. Проживает он в пригороде Берлина Фридрихсталь 〈…〉, где он имеет небольшой собственный домик» (дело № 24409-30, арх. № П – 66671, б. 1129, л. 9).

На следующем допросе, 19 октября, ей было предъявлено обвинение, она его отрицала: «Я отрицаю предъявленное мне обвинение: ни в чем предосудительном в отношении советской власти я не принимала участия.

Вопрос. Это неверно. Вы попросту не желаете давать правдивых показаний. Вам предъявляются показания Дитриха Пауля и Грюнберга Германа. Ознакомьтесь с ними и потрудитесь дать искренние показания о своей контрреволюционной деятельности.

Ответ. Ознакомившись с предъявленными мне показаниями Дитриха Пауль и Германа Грюнберг (ею же названных на первом допросе среди своих добрых знакомых. – М. Ч.), я признаю, что являлась участницей контрреволюционной террористической группы.

Вопрос. Кем вы были вовлечены в эту террористическую группу?

Ответ. Мое вхождение в названную выше террористическую группу произошло для меня незаметно, так как мой муж Добраницкий М. М., являясь одним из руководителей этой группы, постепенно обработал меня в контрреволюционном духе и сумел вовлечь меня как участника в созданную им террористическую группу» (л. 11–11 об).

Несчастная женщина повторила «показания», добытые у тех, кого только что безуспешно предъявляли на очной ставке М. М. Добраницкому. Она показала, как будто бы ей со слов мужа стало известно, «что готовится покушение на секретаря ЦК ВКП(б) и Ленинградского Областного Комитета ВКП(б) Жданова»; решение принято «приблизительно в конце 1935 года» (л. 12 об.). «Первоначальное покушение на Жданова должно было быть совершено путем выстрела из револьвера. Но эта попытка почему-то не удалась. И тогда было решено бросить бомбу в машину Жданова. Для этого участники группы должны были изготовить сами бомбу, но никто лучше Маркезетти (сотрудника Публичной библиотеки, о котором у Добраницкой не сразу добились вполне определенных показаний. – М. Ч.) не знал, как изготовить метательный снаряд, и поэтому Маркезетти давал советы и руководил изготовлением бомб.

Вопрос. Откуда участники террористической группы доставляли взрывчатые вещества, необходимые для изготовления бомб?

Ответ. Точно мне это неизвестно, но судя по отдельным отрывкам разговоров взрывчатыми веществами снабжал германский генеральный консул в Ленинграде» (л. 13–13 об.).

Так жена Добраницкого подтвердила предъявленные ему и им до конца отвергаемые обвинения. По крупности «преступлений» он подлежал «суду по первой категории НКВД СССР», был осужден 29 октября 1937 г. «в особом порядке Комиссией НКВД» и 5 ноября расстрелян.

Жена пережила его на 19 дней. Приговор ей был вынесен 19 ноября 1937 г. – не на суде, а на особого рода конвейере, на котором присутствовали Ежов и Вышинский. Процедура вынесения приговора выглядит в «Выписке из протокола № 41» так:

«Слушали:

Материалы на обвиняемых, представленных Управлением НКВД по Ленинградской области в порядке приказа НКВД № 00439 от 25 июля 1937 г.

Постановили:

32. Добраницкая Сусанна Филипповна – расстрел».

(Обратим внимание читателя на порядковый номер – вероятно, в расстрельном списке.)

Она была расстреляна 24 ноября 1937 г. Обоих супругов