Киндрэт (Тетралогия) - Наталья Турчанинова

Кристоф аккуратно сложил исписанные листы бумаги, лежащие на столе, и молча посмотрел на друга. Тот возмущался еще некоторое время, изрекая банальности наподобие: «Почему не поставил в известность меня? Вольфгер никогда бы так не поступил… Мы станем посмешищем для всех кланов…» Но, не видя ответного эмоционального отклика, постепенно стих.

— Высказался? — сухо осведомился колдун, когда Адриан замолчал.

Тот молча кивнул, заметив, наконец, в глазах нового мэтра угрожающее неодобрение.

— Отлично. — Кристоф поднялся, убрал бумаги в ящик стола. — Я уеду на несколько часов. Попроси Вивиана к моему приезду подготовить все известные нам заклинания вызова и удержания бетайласов. Думаю, с этим скоро возникнут проблемы.

— Проблемы с вызовом или с удержанием? — спросил Адриан озадаченно, уже забыв о причинах своего гнева.

— С бетайласами, — усмехнулся Кристоф, направляясь к двери. — Если интересуют подробности, расспроси Босхета.

Снегопад прекратился. Сырая вязкость снова сменилась прозрачным холодом. Ветви редких деревьев были покрытыми тонкой коркой звенящего льда. Порывистый ветер гнал по небу клочья облаков. Казалось, даже свет фонарей и огней в витринах дрожит в непрерывно струящемся прохладном потоке…

Машина Кристофа увязла в огромной пробке на Садовом кольце. Автомобили продвигались вперед буквально на полметра и снова останавливались. Облака выхлопных газов висели в холодном воздухе белым паром.

Справа владелец синего «ауди», не обращая внимания на нетерпеливые гудки машин, переругивался с водителем «БМВ». Слева блондинка в крошечной красной «део» болтала по красному же мобильному телефону, одновременно рассматривая себя в зеркальце. Впереди, через заднее стекло потрепанной серой «девятки» на Кристофа уныло смотрела утомленная детская физиономия. Рядом с ней маячила не менее тоскливая собачья морда.

Из приемника звучала бодрая скороговорка диджея — он сообщал последние новости большого человеческого шоу-бизнеса.

Кадаверциан рассеянно слушал этот треп, думая о словах, произнесенных Кэтрин и записанных Лорианом на обрывке бумаги. «Художник, видящий смерти». Художник — фэриартос. В этом не было сомнений. Но с «видящим смерти» возникали некоторые вопросы.

Если бы Александр был жив, Кристоф обратился бы непосредственно к нему, но теперь, после гибели маэстро, придется попытаться узнать правду у его ближайшей ученицы.

«Девятка» подалась вперед, и кадаверциан поспешил направить свой «БМВ» на освободившееся место.

«Чью сторону ты выберешь?» — вспомнил он вопрос Фелиции. Однако к нему пока еще никто не спешил с предложением взаимовыгодных контрактов и обещанием вечной дружбы.

Кристоф знал одно — Основатель, в отличие от гин-чи-най, не стравливал кланы между собой, не требовал уничтожить телепатов даханавар и не заставлял кровных братьев убивать Вольфгера.

«Хотя у него еще есть время, чтобы развернуться», — подумал кадаверциан, снова подавая машину вперед на метр и опять останавливаясь. А пока, насколько подсказывал некроманту опыт, самым разумным было защитить свой клан и от чужака, рвущегося подменить собой личность Дарэла, и от гин-чи-най.

Блондинка в красном автомобильчике замешкалась, и освободившееся место перед ней заняла, появившись неизвестно откуда, темно-синяя сверкающая хромом «Ямаха». Мотоцикл остановился почти вплотную к машине Кристофа. Его водитель был одет в черную кожу, по черному зеркальному шлему пробегали отблески фар, с запястья руки, сжимающей руль, свисала серебряная цепочка с медальоном в виде японского иероглифа.

Байкер повернулся, чтобы посмотреть на колдуна. Глянув на него мельком, кадаверциан понял по гибкости фигуры, застывшей в высоком седле, что это девушка, и тут же почувствовал идущую от нее холодную едкую волну.

Незнакомка медленно наклонила голову, молча приветствуя его, и Кристоф, усмехнувшись, сделал то же самое. А спустя минуту мотоцикл взревел, и представительница клана Нахтцеррет исчезла, проскользнув меж двух машин.

Постепенно пробка была преодолена, и оставшуюся часть пути до театра Кристоф проделал, не задерживаясь. Несколько раз некроманту казалось, что среди непрерывного потока машин мелькает темно-синий мотоцикл. Но даже если неизвестная и хотела преследовать его, то вскоре отказалась от своей идеи. На тихой улочке рядом со служебным входом храма искусств, где колдун припарковал машину, незнакомка не появилась…

Паула сидела в ложе для VIP-персон одна. Ее длинное открытое платье чуть серебрилось в полумраке, отбрасывая переливчатую тень на волосы и лицо фэри. Она взглянула на входящего Кристофа и улыбнулась ему с вежливым равнодушием.

— Скоро конец первого действия, — шепнула девушка, когда некромант сел рядом. — Еще несколько минут…

Колдун молча кивнул, решив не отвлекать ее от работы. А Паула, несомненно, находилась здесь не ради собственного развлечения — ее очаровательное лицо было предельно сосредоточено. Губы ученицы Александра временами начинали шевелиться беззвучно, как будто повторяя реплики актрисы. В некоторых местах фэри хмурилась, иногда начинала постукивать ладонью по бортику ложи, словно желая ускорить темп происходящего действия.

Сцена представляла собой нечто среднее между спальней и лавкой старьевщика. Все свободное пространство занимали висящие на разной высоте клочья белой полупрозрачной материи. Между ними виднелись куски изогнутой проволоки, на которой было разложено и растянуто то же самое тряпье. В центре по высокой кровати металась главная героиня, размазывая по щекам слезы и краску, текущую с ресниц. Пронзительным насморочным голосом актриса кричала что-то о потерянной любви, отчаянии и несостоявшейся жизни.

Еще один образец современного искусства.

Наблюдать за Паулой, всецело захваченной действием, было гораздо интереснее, чем за героиней, переживающей несуществующие в ее жизни страдания. Впрочем, они, надо отдать должное режиссеру, продолжались недолго. Свет погас на сцене, зажегся в зале, зрители разразились одобрительными аплодисментами и отправились в буфет.

Фэри глубоко вздохнула, словно возвращаясь к реальности, и посмотрела на некроманта темными, чуть затуманенными глазами.

— Одна из твоих протеже? — спросил Кристоф.

Паула отрицательно покачала головой, и до кадаверциана долетел аромат ее духов — свежий запах лесных лилий, травы и мха.

— Моя пьеса, — пояснила девушка и тут же уточнила: — То есть не совсем моя. Я подсказала режиссеру идею собрать все внутренние переживания героини в один монолог… Впрочем, думаю, это не очень интересно, — тут же оборвала она свой рассказ. — О чем вы хотели поговорить со мной, Кристоф?