Солнечный змей - Токацин

— Па! — Аста потянула Речника за волосы, указывая крылом на дерево за его спиной. Огромная старая Чокра запустила корни во все окрестные оросительные канавки, но воды в них осталось немного — и корни торчали над мостовой, как вздувшиеся вены. Перистые листья распростёрлись в вязком полуденном воздухе, их края медленно шевелились, поворачиваясь к солнцу ребром.

Двухвостка, освобождённая от верёвок и седоков, озиралась по сторонам, фыркая и переминаясь с лапы на лапу, совала нос в каждый куст, но пасть не открывала — что-то её тревожило. Фрисс покосился на бегающих под ногами токатлей, пинками отогнал их в сухие лозы, достал нож и потянулся к ближайшему побегу Чокры.

— Ты ешь, Флона. Это просто травы, — хмыкнул он, срезая огромный лист и подсовывая Двухвостке под нос. — Пока Нецис изучает мертвяков, успеешь пообедать.

Флона одним движением челюстей втянула в себя лист, громко фыркнула, набила пасть пёстрой широколистной травой и зачавкала. Её взгляд был прикован к Чокре и перистым «опахалам» среди корней.

— Иди, поешь, — Речник похлопал её по макушке.

Двухвостка сделала несколько шагов, обкусывая лианы и мохнатые кустики, сунула нос в дыру в корне, из которой недавно торчал лист — и отчаянно взревела. Сотни листьев, свёрнутых в узкие трубки, вдруг развернулись под её лапами и вцепились в них тонкими изогнутыми шипами. С тихим шелестом взлетели над мостовой яркие соцветия, лепестки сомкнулись и надулись, превращаясь в шары. Фрисс успел прикрыть лицо и почувствовал, как ладонь будто кипятком окропило.

— Ашшшт!!! — Квэнгин захлопал крыльями, скалясь и шипя, и схватился за плечо — тонкие жгучие иглы прошли сквозь шерсть и впились в кожу. С громким треском зашевелились, отрываясь от земли, древесные корни, листья вылетели из дупел, разворачиваясь и выпуская шипы. Зубчатые края «опахал» заскрежетали по броне Речника, ища, куда воткнуться. Фрисс выхватил меч, и лист развалился надвое, но тот его кусок, что успел уцепиться за кожу доспеха, ещё трепыхался, всаживая в Речника шип за шипом. Клинок зазвенел, налетев на толстый корень.

— Фррисс! — луч просвистел над панцирем Двухвостки, вспышка опалила хищные лозы, и они на долю мгновения остановились — но тут же вскинулись и захлестнули волной и Флону, и Фрисса, и взвывшего кота. Двухвостка рвала лианы зубами и лапами, топтала и вертелась на месте, ломая тонкие корешки. Фрисс, сбросив с себя цепкую лозу, наощупь схватил Алсага за шкирку и затащил на панцирь Флоны. Сам он хотел прыгнуть следом, но корень Чокры намотался на руку, и Речник стиснул зубы — жгучая боль разлилась от запястья до локтя, будто предплечье окунулось в кислоту. Двухвостка сомкнула на корне челюсти, чуть не отхватив Фриссу руку. Речник бросил в шипящие заросли молнию и взлетел на панцирь.

— Назад!!! — заорал он, очертив мечом огненный круг по извивающимся лозам. Вокруг кипело пёстрое море. Мостовая обнажилась — все лианы и кустарники поспешно сползались к Двухвостке и наматывались на её лапы, норовя обвить шею и закинуть петлю на шипы панциря. Флона ревела и билась, лозы рвались, и Фрисс рубил их, ломал корни, вырывал шипастые листья, но зелени вокруг не убывало.

— Ашшт! — Квэнгин перехватил лиану, исподтишка заползшую к Фриссу на плечо, разинул пасть, но укусить не успел. Побег молниеносно втянулся в заросли, утаскивая за собой Асту.

— Та-а! — вскрикнули далеко за зелёными волнами, и лианы отхлынули от костяного ножа, на полпальца воткнувшегося в мостовую. Фрисс кубарем скатился с панциря, подхватил нож и вскинул лезвие, не обращая внимания на иглы, впивающиеся в лицо. Рассечённые стебли бессильно повисли, Аста, хлопая крыльями, повисла на руке Речника, он закинул её на плечо и развернулся, плавным взмахом ножа разрубая сеть корней вокруг Двухвостки.

— Мрря!!! — Алсаг затряс головой — невидимое лезвие оцарапало ему ухо. Фрисс ухватился за шип Двухвостки, рывком подтянулся, не выпуская нож. Корни на другой стороне панциря отпрянули, расплетаясь и уползая в кусты, Фрисс чиркнул лезвием по мостовой, вспарывая камень. Флона с утробным рыком затопала лапами и забила хвостами, Речник снова развернулся — и увидел, как на него опускаются, выгибая узловатые сучья, огромные ветки Чокры. Всё дерево, привстав на корнях, тянулось к нему. Что-то шевелилось под вздувшейся корой, выпученные глаза таращились из глубоких дупел, тонкие желтоватые нити тянулись по коре и пульсировали, перетекая от ветки к ветке. Они ползли от трещины к трещине, оплетая всё дерево и выпуская тончайшие волоски — и Фрисс видел, где они переплетаются.

От камней, задетых невидимым лезвием, посыпались искры, разрубленные корни покатились по мостовой, извиваясь и цепляясь за выступы базальта. Флона, вырвавшись из пут, боком врезалась в ствол, и дерево затрещало. Лезвие в руке Речника сверкнуло зеленью, погружаясь по рукоять в кору. От неслышного вопля у Фрисса заложило уши. Словно тяжёлый тюк опустился на макушку, и Речник едва не выронил нож. Ветки, потянувшиеся к нему, замерли на полпути, воздух стал вязким, как олданский студень. Жёлтые щупальца вспыхнули и посыпались вниз, в просветы между корнями. Снова зазвенело в ушах, тягучий воздух снова стал прозрачным. Обрывки лиан ещё трепыхались под лапами Двухвостки, но корни уже замерли, и ветки не шевелились. Из полузаросшего дупла на Фрисса глядели потускневшие круглые глаза, сквозь кору пробивался мех, ещё угадывались очертания морды — большого зверя затянуло в дерево, и он прирос намертво.

— Бездна! — Фрисс посмотрел на волдыри, вздувшиеся на ладонях. Красными цепочками они обвивали руки. Кожа горела огнём. Детёныш Квэнгина уткнулся носом в плечо Речника, тихо всхлипывая. Флона шумно принюхалась, подняла клубок лиан и принялась жевать.

— Тварь с щупальцами, — пробормотал Фрисс, переводя взгляд с волдырей на неподвижные желтовато-зелёные нити на корнях. — Как на огородах Эртану… Фиэнча, страж растений! Нецис! Взгляни сю… Бездна!

Некромант сидел на обломке стены, держась за грудь, и кровь, просачиваясь сквозь серую чешую рубахи, пятнала его пальцы. Он криво усмехнулся.

— Та-а, илкор ан Каима… Синхи, то-синхи, кэи… Не бойся, Фрисс. Фиэнча больше не нападёт, она почти мертва.

— Прокляни меня Река! — Фрисс подхватил Некроманта подмышки, поднял отяжелевшее тело с камня. Нецис сел на панцирь Двухвостки, посмотрел на свои руки и покачал головой.

Фрисс приподнял рубаху, с трудом отлепил её от окровавленной кожи — кровь свернулась и присохла к ткани. Ранка была невелика — клочок кожи размером с подушечку пальца как ножом срезало, но крови вытекло, как показалось Речнику, очень много. Один из лучей звезды-татуировки стал короче и как будто помутнел, расплылся по коже.