Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

— Но исполнимо ли все это? — возражает Петр Исикава.

— Если вы находите неисполнимым, то посоветуйте лучший способ умирения — мы тогда последуем вам; Павел Ниицума, я уверен, вернется в Симооса к себе, отказавшись от дела в Коодзимаци.

Ниицума с расцветшею улыбкою слушал меня и тотчас же изъявил желание пренебречь призывом коодзимацких христиан, если найдется другой способ умирения их.

— Употребить другого проповедника, — посоветовал Исикава.

— Кто же?

— Да вот хоть бы Петр Мори, который там же и который там мирен.

— Но я уже неоднократно говорил ему убеждать христиан к миру, — он, вероятно, и делал это… Нет ли другого средства?

Не нашел оного Исикава и должен был сознаться, что и он не против Павла Ниицума, если только — и прочее.

Долго еще была речь о нынешнем отношении немирных, о трудности мирить их. Ниицума говорил, что и он совсем не рад, что попал в эту историю, но желает послужить делу Божию, насколько может. В течение разговора я еще велел Петру Исикава записать:

— Если бы Павел Ниицума оказал потом какой–либо злой умысел против Церкви или служащих ей в своем служении, призвавшим его немирным, то я его проклял бы (нороу).

Сильней этого нельзя выразить моей искренней уверенности в чистосердечности Ниицума. Слово же это пригодится потом, когда восстанут на меня оо. Савабе с их клеветами (что я предвижу), за дозволение Павлу Ниицума учить немирных. Ниицума с скромной улыбкой выслушал и эту мою прибавку.

Вчерашнее грубое послание немирных я передал Павлу Ниицума, чтобы он возвратил им, с словами от меня: «Ничто, идущее из грешного источника (гнева, непокорности и подобного) я не приму от них».

Сегодня явился бывший катихизатор Алексей Имамура проситься опять на службу. Отказано, ибо был ленивый катихизатор.

15/28 октября 1902. Вторник.

По случаю рассылки содержания служащим и неимения досуга читать письма их накопилось в последние четыре–пять дней до сорока, и в них одиннадцать просьб денег, таких просьб, которые сочтены подлежащими удовлетворению, и несколько еще, в которых отказано, например, Нифонту Окемото, этому неугомонному попрошаю, имеющему в Хиросаки квартиру за пять ен и просящему две ены прибавки, «нужна–де лучшая квартира», тогда как Церкви там почти еще не существует.

О. Яков Мацуда описывает свое путешествие по приходу, в Циукоку, для ознакомления с ним. Христиан нашел в хорошем состоянии; везде иконы на своих местах, молитвы совершаются; к священнику благоговейно подходят за благословением и прочее.

Яков Ивата, катихизатор, большое восторженное письмо пишет, по случаю принятия крещения его престарелым отцом в Химедзи; скорбит только, что мать еще не вразумилась.

Мануил Аримото, катихизатор в Немуро, хорошо описывает тамошнюю Церковь. Если он так обстоятелен на деле там, как в письме, то из него, сверх ожидания, вышел хороший катихизатор.

16/29 октября 1902. Среда.

О. Алексей Савабе запиской к секретарю Фудзисава спрашивает: «Какое распоряжение сделано насчет катихизатора Ефрема Омата, которого он просил взять от него, как сочувствующего немирным?» Отвечено то же, что сказано ему на днях, то есть что Омата назначен служить проповедником у немирных.

17/30 октября 1902. Четверг.

Секретарь Посольства, князь Кудашев, приезжал звать, от лица посланника А. П. Извольского, в следующий понедельник, день Восшествия на престол нашего Государя, на молебен в Посольскую Церковь и потом на завтрак. Так как японская Литургия с молебном, по случаю праздника Рождения Японского Императора, будет здесь с семи часов, то две службы совместно можно, и я сказал, что конечно, буду счастлив помолиться за нашего Государя вместе со всеми нашими. Кудашев говорил, что слухи верны о переводе посланника Извольского в Копенгаген.

18/31 октября 1902. Пятница.

Расчетный день. Вчера взято в банке 3500 ен, и едва хватило, без всяких особенных счетов, например, за печать или переплет книг. Оба оо. Савабе не были, как и в прошлый месяц; присылают жену о. Алексея за деньгами из канцелярии и от меня частно, идущими им; значит, сердятся за то, что возмутившиеся христиане не подчиняются им, несмотря на все мои старания. Нет предела человеческой глупости и даже бессовестности!

Ефрем Омата входит, спрашивает:

— Нет ли у вас чего–нибудь мне сказать?

— Служи у немирных, но с тем, чтобы сделать их мирными, помирить с другою половиною Церкви в Коодзимаци и с священниками будь сам мирен и давай добрый пример им, проповедуй язычникам, которых христиане будут находить для слушания, убеждай христиан ходить в Церковь — там, в Коодзимаци, и сюда в Собор…

Соборного чтеца Павла Окамото, после неоднократных усовещеваний исполнять свою обязанность (даже в воскресенье Часы почти никогда не читает, а на другие службы и не показывается) наказал сегодня вычетом трех ен; впрочем, не из жалования, а из того, что даю ему частно. Он принял это и сказал, что решился отправиться служить учителем церковного пения и причетником в Сендай, что ему давно уже предложено было. И ладно. Дал дорожные.

19 октября/1 ноября 1902. Суббота.

Катихизатор из Коодзимаци, Ефрем Омата, опять приходил за наставлением. Более подробно говорил ему то, что вчера. Немирные христиане — тоже еще дети Церкви, хотя и капризничающие, поэтому я должен заботиться и о них; вот он и назначается служить у них по этой причине. Единственная цель, которую он должен иметь в виду, это — прекратить смуту, вновь соединить рассорившихся между собою братий — христиан Коодзимаци. Когда они опять составят одно мирное общество, тогда могут сообща просить о назначении другого священника в Коодзимаци, кроме о. Алексея, по причине неудобства одному управиться с такою большой Церковью. Мысль эта не новая. Я лет пять тому назад уже говорил об этом и даже искал место купить для постройки другой Церкви. О. Савабе тоже хочет, чтобы еще один священник был поставлен для Коодзимаци. Итак, нужно только, чтобы просьба христиан о сем истекла из мирного сердца, а не из гнева. Из грешного источника я не приму никакой просьбы, а из доброго — приму я, и примет Собор, — и так далее.

Омата сопровождал один христианин (Савай, один из самых беспокойных), которого он попросил меня принять, когда я кончил говорить с Омата. Ему, Саваю, я повторил почти все то, что сказал Ефрему Омата. По расцветшему лицу этого мутителя видно, что им очень нравится, что я дал им Омата.

20 октября/2 ноября 1902. Воскресенье.