Слово президента - Том Клэнси

Требование компенсации явилось нарушением этого правила. Правильнее было бы упомянуть об этом при первой встрече, тогда Адлер, вылетев в Тайбэй, передал бы там это требование КНР, представив его как свое собственное предложение, после того как правительство Китайской Республики согласилось принять меры, направленные на снижение напряженности в регионе. Но оно уже дало на это свое согласие, и теперь КНР хотела, чтобы американский госсекретарь обратился к правительству островного государства с просьбой о компенсации в качестве условия установления мирных отношений. Это выглядело оскорбительным актом в глазах правительства Тайваня, а также являлось намеренным оскорблением правительства Америки, которое использовали как подставную фигуру в переговорах между двумя странами.

Подобный шаг правительства КНР был тем более оскорбительным, что Адлер знал, что тайваньский авиалайнер сбил истребитель ВВС континентального Китая, продемонстрировав высокомерное презрение к ценности человеческой жизни, за которую теперь правительство КНР требовало компенсацию!

И снова Адлер задумался над тем, какие подробности инцидента известны Китайской Народной Республике. Если они знакомы со всеми обстоятельствами, то тут определенно ведется какая-то игра, правила которой ему неизвестны.

— Мне представляется более разумным, если бы обе стороны сами компенсировали свои потери, — высказал предложение Адлер.

— Весьма сожалею, но мы не можем согласиться с такой точкой зрения. Как вы понимаете, тут дело принципа. Тот, кто совершил враждебный акт, должен загладить свою вину.

— Но что, если... У меня нет доказательств этого, но что, если будет доказано, что истребитель КНР случайно повредил авиалайнер? В этом случае ваше требование компенсации может показаться несправедливым.

— Такого не может быть. Мы опросили наших уцелевших летчиков, и их ответы были однозначными, — снова прозвучал голос Чанга.

— Какой компенсации вы требуете? — спросил госсекретарь.

— Двести тысяч долларов за каждого из четырех погибших летчиков. Эти деньги будут, разумеется, выплачены их семьям, — пообещал Чанг.

— Я могу изложить вашу просьбу...

— Извините меня. Это не просьба, а требование, — прервал Адлера министр иностранных дел.

— Понятно. Я могу сообщить о занятой вами позиции другой стороне, но хочу убедительно просить вас не делать это условием обещания снизить напряженность.

— Такова наша позиция. — Взгляд министра иностранных дел, устремленный на Адлера, был абсолютно невозмутимым.

— ..Господь, благослови Америку, — закончил свое выступление Райан. Толпа дружно встала под возгласы одобрения. Заиграл оркестр — Джек убедился, что оркестры встречают его повсюду, — и он спустился с трибуны, окруженный кольцом обеспокоенных агентов Секретной службы. Ну что ж, подумал президент, и на этот раз из-за ослепительных вспышек фотокамер не послышалось выстрелов. Он с трудом подавил очередной зевок. Поездка по стране продолжалась уже больше двенадцати часов. Казалось бы, четыре выступления — не столь уж тяжелая физическая нагрузка, но Райан уже понял, насколько изматывают человека публичные выступления. Всякий раз, когда он поднимался на трибуну, его охватывала нервная дрожь, и хотя это продолжалось всего несколько минут, накапливающееся напряжение не могло не сказываться. Торжественный обед ничуть его не успокоил. Блюда казались безвкусными — меню тщательно составляли, чтобы угодить всем, а в результате никто не проявлял к ним ни малейшего интереса. И все-таки у Джека от обеда осталось устойчивое воспоминание — в виде чувства изжоги.

— О'кей, — сказал ему Арни после того, как президент и сопровождающие его лица направились к черному ходу. — Для человека, который только вчера собирался бросить все это, ты справился с задачей на редкость удачно.

— Господин президент! — обратился к Райану репортер.

— Поговори с ним, — шепнул Арни.

— Да? — отозвался Джек и направился к репортеру, чем вызвал неудовольствие телохранителей.

— Вам известно, что сказал сегодня вечером Джон Пламер по каналу Эн-би-си? — Сам репортер был из Эй-би-си и не мог упустить столь благоприятной возможности лягнуть конкурирующую телевизионную компанию.

— Да, я слышал об этом, — бесстрастно ответил президент.

— Вы не хотели бы прокомментировать его выступление?

— Несомненно, я сожалею о том, что стало мне известно, но что касается мистера Пламера, с его стороны это было благородным шагом, потребовавшим немалого морального мужества. Такое встречается нечасто. Я считаю его честным человеком.

— Вы знаете, кто был этот...

— Извините меня, но это должен сказать вам сам мистер Пламер. Он поднял этот вопрос и только он знает, как рассказать об этом. А теперь мне нужно спешить к самолету.

— Спасибо, господин президент, — произнес репортер Эй-би-си, обращаясь к уже отвернувшемуся президенту.

— Великолепно. — Одобрительно улыбнулся ван Дамм. — У нас был длинный день, но прошел он превосходно. Райан облегченно вздохнул.

— Если уж ты так считаешь...

— О Господи, Боже милостивый, — прошептал профессор Клайн. Он увидел это прямо перед собой, на экране монитора. Пастуший посох, в точности как в медицинском учебнике. Каким образом, черт побери, эти вирусы оказались в Чикаго?

— Лихорадка Эбола, — потрясение произнес доктор Куинн. — Невероятно.

— Насколько тщательно вы провели осмотр? — спросил профессор.

— Можно было бы сделать его и потщательней, но мы не заметили никаких следов ни укусов, ни уколов. Марк, мы находимся в Чикаго — в Чикаго! Только вчера у меня ледком прихватило ветровое стекло!

Профессор Клайн сжал руки, попытался коснуться носа пальцами в перчатках, и только тогда понял, что у него на лице маска. — У нее в сумочке есть ключи?

— Да, сэр.

— Значит, так. У нас в приемном отделении экстренной помощи есть полицейские. Найди кого-то из них и скажи, что нам нужен полицейский эскорт, чтобы съездить к ней домой и внимательно осмотреть ее квартиру. Скажи ему, что жизнь женщины в опасности. Может быть, у нее дома есть какое-нибудь ручное животное, тропическое растение — что угодно. У нас есть имя ее врача. Немедленно вызови его сюда. Нам нужно узнать, что ему известно о ней.

— Лечение?

— Обложим ее льдом, снизим температуру, дадим как можно больше жидкости, чтобы не допустить обезвоживания организма, введем обезболивающее. Однако у нас нет никаких средств против этой болезни. Руссо в Париже пробовал интерферон и другие препараты, но пока безуспешно. — Клайн снова нахмурился, глядя на экран. — Но как она могла заразиться? Каким образом сумела подхватить этого крошечного ублюдка? Ладно, сделаем вот что: ты приведи сюда полицейского, а я пошлю факс Гасу Лоренцу. — Клайн посмотрел на часы. В Атланте сейчас поздний вечер. Проклятье.

Беспилотные «хищники» вернулись в Саудовскую Аравию, Над ОИР их так и не обнаружили. Тем не менее существовала опасность, что, если они все время будут барражировать над одним участком территории — например, над местом расположения дивизии, — это может оказаться слишком опасным, и поэтому наблюдение осуществлялось теперь из космоса. Поток фотографий поступал от разведывательных спутников в Национальное агентство фоторазведки.

— Проверь-ка вот это, — сказал соседу один из операторов ночной смены. — Что это такое?

Танки дивизии «бессмертных» сосредоточились на огромной стоянке. Они были размещены длинными правильными рядами на одинаковом расстоянии друг от друга так, чтобы их легко было сосчитать, — украденный танк с полным боекомплектом представлял собой в чьих-то руках немалую опасность, и потому все армии относились к безопасности своих лагерей с предельной серьезностью. Кроме того, это облегчало работу технического персонала, обслуживающего танковые механизмы Теперь, когда все танки вернулись на базу, вокруг них и других боевых машин копошилось множество людей, занятых обычным техническим обслуживанием — рутинная процедура после крупных учений. Перед каждым танком протянулись две прямые десятиметровые линии около метра в ширину. Оператор, сидевший у экрана, раньше служил в ВВС и больше разбирался в самолетах, чем в наземных боевых машинах.

Его соседу понадобился всего лишь взгляд.

— Это гусеницы, — объяснил он.

— Что?

— То же, что замена покрышек у автомобилей. Гусеницы изнашиваются, и на танки устанавливают новые, а старые отправляют в мастерские, там их ремонтируют, заменяют изношенные звенья и тому подобное... — сказал бывший танкист. — В общем-то ничего особенного, простая операция.

При более внимательном изучении изображения стало ясно, как это делается. Прежние изношенные гусеницы разъединяют, укладывают на грунте и затем присоединяют к новым, разостланным перед танком. Затем танк включает свой двигатель и просто переползает с прежних гусениц на новые, при этом ведущие колеса танка натягивают новые гусеницы на ходовые катки. Для осуществления этой тяжелой изнурительной работы требуется несколько человек, однако хорошо подготовленный танковый экипаж способен при идеальных условиях осуществить смену гусениц меньше чем за час, а эти экипажи, объяснил бывший танкист, были действительно хорошо подготовлены. По сути дела танк переползал с одного комплекта гусениц на другой.