Пушкарь (сборник) - Юрий Корчевский

Мы быстро шли по коридорам. Внизу, у ступенек, нас уже ждали лошади. Визирь легко вскочил на коня в богато украшенной сбруе, указал мне на мою лошадь. Я вскочил в седло. Взревела труба, и мы выехали со двора.

Впереди скакал янычар, держа знамя в левой руке. Признаюсь, я впервые увидел его вблизи — на красном полотнище жёлтая звезда и полумесяц. Мне почему-то казалось, что у мусульман знамёна зелёные.

Следом за ним скакал верховой, периодически извлекавший из своей трубы пронзительные звуки. За ними скакали десятка полтора янычар, затем мы, и замыкали кавалькаду ещё полсотни янычар. Почти парадный выезд.

Горожане, услышав вой трубы и завидев конников со знаменем, разбегались, буквально прилипая к заборам. Горе будет тому несчастному, что попадёт под копыта конницы. Завидев визиря, люди падали на колени и сгибались в поклоне.

Интересно, куда направляется визирь? Не думаю, что этот выезд связан с моей особой. Скорее всего, визирь выехал по делам государства, а меня взял для развлечения — послушать на досуге очередную сказку. А может, хочет показать мне нечто необычное, чтобы поразить моё воображение и склонить к принятию ислама? Я усмехнулся. Не такая я и важная птица, чтобы ради меня устраивать столь многолюдный выезд.

Мы скакали около часа, давно оставив Стамбул позади. С обеих сторон тянулись поля, за которыми виднелись небольшие горы.

Наконец, колонна остановилась. Визирь проехал вперёд, к голове кавалькады. К нему подбежал пеший турок в форме, поклонился, произнёс приветствие. Ох, как они все заковыристо и цветисто приветствуют начальство. Мне показалось, что если бы Мехмед не прервал его, словесный поток восхвалений мог длиться несколько часов.

Далее мы пошли пешком, впрочем — недалеко. У подножия холма стояло несколько шатров, и мы зашли в самый большой из них. Внутри я увидел огромный стол, уставленный едой.

После совершения молитвы и ритуального омовения мы приступили к трапезе. Я ел с удовольствием, ожидая, что вскоре всё прояснится. Не для того же визирь целый час сюда добирался, чтобы покушать на свежем воздухе.

Запоздалый завтрак длился недолго. Вскоре все вышли из шатра и направились к пушке. Что-то я её ранее не видел — скорее всего, прикатили, пока мы кушали. Интересная пушечка — вроде всё, как и у других пушек: на колёсном ходу, деревянный лафет, длинный ствол. Но меня заинтересовал прицел. У русских пушек он был примитивным. На казённике у наших орудий было художественное литьё, одновременно оно же являлось целиком. В турецкой же в казённик пушки была вставлена вертикально железная планка с делениями и нечто вроде диоптра. Очень интересно! Да ещё и система наводки на цель занятная — винтом снизу под казённую часть ствола, вроде маленького штурвала для его вращения.

Русские пушки по вертикали наводились деревянными клиньями, которые надо было подбивать деревянным молотком — киянкой. Не скрою — турецкая пушка выглядела более совершенной, чем наша, русская. Не за этим ли приехал Мехмед? Самому поглядеть, передо мной похвастать?

Турецкие артиллеристы или канониры, одетые в синюю униформу, довольно сноровисто зарядили пушку и застыли, ожидая команды. Визирь махнул рукой, канонир поднёс фитиль к затравочному отверстию. Грянул выстрел, ядро с гулом и каким-то шипением ушло к цели. Целыо служил большой камень на склоне холма, побеленный известью или мелом для лучшей видимости.

Всё вокруг окуталось дымом. Взгляды собравшихся обратились к камню. Неплохо для первого выстрела. Теперь канониры должны внести поправки, и второй выстрел должен быть точнее.

Артиллеристы сноровисто зарядили пушку, визирь махнул рукой, раздался выстрел. Все с интересом смотрели на склон холма. На этот раз ядро ударило на пару саженей выше, взметнув облачко пыли.

Я подошёл к визирю, попросил разрешения подойти к пушке. Мехмед кивнул, давая согласие.

Я подошёл. Сразу обратило на себя внимание то обстоятельство, что ядро было обмотано верёвкой наподобие скорлупы. До меня дошло. Качество литья, вернее — его точность, не совсем на высоте. Это была проблема стволов всех орудий во всех странах — Руси, Османской империи, Франции, Англии. Ядра тоже имели отклонения в размерах, и не были идеально круглыми, вследствие чего ядро шло по стволу с зазором, и при стрельбе попадания имели большой разброс.

Предварительная намотка верёвок на ядро позволяла как-то ядро центрировать, а кроме того, устраняло прорыв пороховых газов — пушка била дальше. Неплохо придумали османы, такого я ещё не видал ни у кого. А что с точностью пока не важно — объяснимо. При стрельбе по возвышению, например в горах, траектория полёта ядра или пули, если речь идёт о мушкете, спрямляется, им прицел надо брать под нижний край мишени, а не в центр.

Я, как мог, объяснил это канонирам, сам подправил прицел. Все застыли в ожидании команды. Заинтригованный визирь подошёл поближе, махнул рукой. Артиллерист поднёс фитиль, грянул выстрел. Все взгляды устремились к цели.

К моему вящему удовольствию, ядро ударило в камень, — даже было видно, как полетели его осколки. Турки оживились, зацокали языками.

— Якши!

Визирь подошёл ко мне.

— Хорошо стреляешь из пушки. Видно, ты не только лекарь и сказочник.

— Выпало странствовать много, великий визирь, пришлось научиться.

— Что ты такого сделал, что сразу попал в камень?

Я объяснил ему, почему так получилось, и добавил, что всё это чуть ранее пояснил и канонирам.

Визирь кивал, затем ухмыльнулся, подозвал янычара из охраны.

— Попробуешь с ним сразиться?

Я развёл руками:

— У меня же сабли нет.

Визирь взмахом руки подозвал второго янычара и приказал ему отдать мне свое оружие, визирь промолвил янычару:

— Только не убей нашего гостя!

Турки расступились, образовав широкий круг. Я несколько раз взмахнул саблей, оценивая её тяжесть и баланс. Оружие неплохое, только изгиб лезвия значительно больше, чем у русских сабель, и гарды, защищающей в бою кисть руки от скользящего удара, нет.

Янычар опустил клинок, поглядывая на меня. Визирь милостиво кивнул, начиная поединок.

Янычар с ходу бросился на меня, обрушив град ударов. Противником он оказался сильным, опытным и к тому же моложе меня лет на пятнадцать. В ближнем бою это играет роль — молодые более гибкие, и реакция у них побыстрее. Тем не менее мне удалось отразить все атаки. Я выжидал, когда мой противник немного выдохнется, собьет дыхание. Но тот молотил саблей как заведённый.

Краем глаза я увидел одобрительные взгляды визиря и других турок, поддерживающие янычара. Конечно, они сейчас видят, как янычар нападает, а русский только обороняется. Придётся вспомнить всё, чему меня учили.