М. С. - Владимир Чистяков

Режет волны острый форштевень. Несётся по волнам 'Александра' . Хищный силуэт корабля. Возрождается страна, возрождается и флот. Этот корабль первый в серии из десяти эсминцев. Потом будут и другие.

В своём мире Сашка исчезла бы без следа. Здесь же, в мире, где далеко не всё определяется деньгами, она смогла оставить свой след. И люди её не забудут. Не забывают тех, кто жил словно пылая.

Уже успела сформироваться традиция. Почти каждый из служивших на нём давал первому ребёнку имя корабля. Моряки собирались два раза в год. В день спуска корабля на воду. И в день рождения человека.

Никогда не существовало этой дороги. Только на бумаге, в наивных фантастических романах появлялась она. Великая Трасса Север-Юг. В иных романах даже указывался точный маршрут дороги, должной обеспечить мир и процветание всех народов огромного материка. Так было на бумаге. А на деле точнехонько посередине пересекали так и не построенное шоссе рвы и окопы. Где уже зарастающие травой, а где закованные в серый бетон. Местами ещё свешивается с не до конца сгнивших кольев колючая проволока. Но местами намертво врыты в землю стальные колья. И только вблизи видна ржавчина. А чуть поодаль — серые с черным и грязно-бурым громады мертвых дотов и фортов.

Никогда ни одна машина не пересекала материка вот так, с север на юг.

Катятся сотни машин. Бронетранспортеры всех типов, джипы, грузовики и бензовозы, многоосные транспортеры везут на прицепах танки. Разведывательная и колонизационная экспедиция Новой Империи. Экспедицию возглавляет М. С… Многие в столицы отговаривали её от этой поездки, в тайне надеясь, что свернет она наконец себе шею. Только шея столь же крепка, как и вся маленькая фигурка.

Кипит в государстве жизнь растут города, дымят заводы, и много в городах детей. Как сказочная птица из руин возрождается страна и цивилизация.

Огромное количество скопившейся энергии надо высвободить и направить на что-то дельное. Воссоздавать цивилизацию из руин вполне достойное занятие. Что-то ведь есть в мире за линиями наших дотов.

Живут там какие-то люди. Только один закон в степи — закон того, кто выстрелит первым.

Пришла пора закончиться этим временам.

Пришла пора прорубить трассу Север-Юг.

Хватит у грэдов топографов. Сперва на бумаге проляжет дорога. А через год-другой рассечет она материк. И навсегда переменится мир.

А кажущийся многим таким романтичным и притягательным мир вольных степей, Степных капитанов, вольных торговцев, загадочных сектантов и Степных патрулей должен исчезнуть. Годы спустя, может, и вспомнят бывшие патрульные о бурной молодости, несущихся джипах и ветре в лицо. И не будет в их рассказах многого из пережитого. Дети будут слушать, затаив дыхание о жестоких и прекрасных временах. И заворожено касаться лежащую в шкафу песчаного цвета форму, горько сожалея, что им уже не носить подобного. Без них прошли времена рыцарей, без них минули и времена степных патрулей.

Но пока потом, а не нафталином пропахла песчаного цвета форма. Многим из носящих её хорошо знаком и запах крови.

Типографские страницы будут пахнуть только краской, и не будет на них многого из происходившего в жизни. Это будет потом. И не все увидят эти страницы.

Пока же все ещё живы.

С большими предосторожностями пересекали бывшую линию границы. Очень медленно умирают в земле мины. И далеко не все проржавевшие останки машин остались со времен Великих Войн.

Кого только не встретишь на степных просторах! Вплоть до отдельных кэртерских дезертиров! И как правило, это люди из породы романтиков, просто захотевшие пожить во время юности мира. Впрочем, имелись и банальные преступники, попадались и циничные солдаты удачи.

Дезертиров видала всяких, но этот превосходит всех. Во-первых из-за мотивов: он, как профессиональный археолог ещё в первую войну копал тут что-то. Не дорыл, а во вторую войну десант высадился чуть ли не в вычисленном им религиозном центре какой-то древней культуры. Когда стало ясно, что десант эвакуируется, он напросился в разведку, и пропал без вести.

Как он, чистокровнейший чужак, смог стать во главе земного поселения, было непонятно многим, и в первую очередь, ему самому.

Возможно, это как-то оказалось связанным с тем, что в приграничном городке жили вперемешку грэды и миррены. Жить жили дом через дом, и косились друг на дружку. А скопление в одном месте большого количества умеющих хорошо обращаться с оружием мужчин, принадлежащих к двум не очень любящим друг друга народам, может быть чревато. Как ни странно, но к кэртерцу они испытывали гораздо меньше антипатии, чем друг к другу.

Хотя далеко не все жители отдавали себе отчет, что поселение нужно нашему чужаку только для обеспечения проведения раскопок. Так как рабочие должны быть сыты — надо иметь хорошие поля и фермы. И он оказывался неплохим агрономом. Так как нужны инструменты — надо иметь кузницу. И кэртерец оказывался и геологом, и инженером. Так как работ тут ни на один десяток лет — то для детей рабочих надо иметь школу. Так как он сам привык жить в комфортных условиях, то в поселении пришлось построить (точнее, восстановить разбомбленную) электростанцию, и проложить канализацию. Так как на чужое добро всегда навалом охотников, то многим рабочим пришлось вспомнить не позабытые навыки пулеметчиков, механиков-водителей, минометчиков, а некоторым даже снайперов и пилотов вертолета (целого одного, но вполне исправного), а он сам вспомнил, что аналог военной академии в свое время окончил с отличием, и никто не называл его плохим командиром.

Здесь почти все и зовут его генералом, а то что копает что-то за городом — так чтобы генерал, да без чудинки — такого не бывает. Тем более, что и стандартной генеральской привычки пить по страшному он не лишен. И даже какую-то странную свеклу выращивает. Заводик-то есть, спирт гонит, генерал утверждает, что спирт идет только для консервирования образцов. Но никто не верит. И все считают, сколько же генерал выпивает, и как бы спиваться не начал — а то плохо без него будет.

За что генерал ни возьмется — все удается. За исключением одной вещи: гонят на заводике, кроме обычного спирта, какую-то любимую генералом бурду. Пытался он приучить к потреблению местное население. Безуспешно! И грэды, и миррены, остались верны национальным традициям.

Генерал утверждает — кто этого вина не пил, настоящего вкуса вина не знает. Сам-то он только это и пьет. Говорит 'Такое попробуешь — больше ничего пить не захочешь' .

Тут-то он прав! Покойнику пить как-то незачем!

В городе напиток называют 'Сто грамм из ада' . Вид соответствующий. Маслянисто-черного цвета чуть ли не с запахом серы. Впрочем, в каждом доме есть красивая керамическая бутылочка причудливой формы. На каждое застолье на стол ставят. Из уважения к генералу. И единственная, которую после застолья пустой на место убирают.