Рыцарь-призрак - Корнелия Функе

— Не может быть! Это ужасно!

— Расслабься! — прошептала Цельда. — У нас с собой — настоящее. Так что покажи нам Элину могилу, и мы все уладим!

Маргарет уставилась на пакет, который держала в руке Элла.

— Оно — там? — прошептала она.

Элла нахмурила лоб. И кивнула.

Маргарет набрала побольше воздуху, и мне на один миг показалось, что у нее и в самом деле вылезут глаза из орбит.

— Но ведь никакой могилы нет! — выпалила она. — Есть только надгробие в галерее, но никакой гарантии, что под ним лежит она!

Мы с Эллой обменялись обеспокоенными взглядами, но Цельду такая мелочь не могла выбить из колеи.

— Какая разница? — проворчала она. — Тогда мы зароем сердце как можно ближе к надгробию. Как ты думаешь, Йон, Лонгспе бы с этим согласился?

— Лонгспе? — Маргарет ошарашенно вперила в меня водянисто-голубые глаза.

— Уильям Лонгспе, Элин супруг, — пояснила Цельда. — Ах, ну не делай такое глупое лицо, Маргарет! Кто же еще, ты думаешь, рассказал бы нам о краденом сердце, как не призрак самого Лонгспе?

Естественно, это окончательно повергло бедняжку в изумление, и Цельде пришлось применить все свое искусство убеждения, прежде чем Маргарет вышла из-за своей стойки и отправилась вместе с нами к аббатству.

Аббатство Лэкок лежит в стороне от улицы, словно прячась среди деревьев от мира, откуда посетители уже давно больше не являются, как Эла Лонгспе, — на коне. Маргарет рассказала, что, с тех пор как Генрих VIII[27]закрыл все монастыри, монахини из аббатства исчезли, но казалось, что за каждым из окон супруга Лонгспе, — как будто все эти столетия она только и дожидалась, что сердца.

— У меня такое чувство, что ты опять собираешься меня разыграть, Цельда Литтлджон, — заявила наконец Маргарет приглушенным голосом, пока мы следовали за парой туристов по тропинке, упиравшейся в портик аббатства. — Так же, как в детстве ты уверяла меня, что у тебя в саду водятся феи!

— Ну ладно, с феями это действительно была выдумка, — ответила Цельда. — Но все остальное — чистая правда.

На одно мгновение Маргарет сделалась мрачной, словно она и в самом деле надеялась в один прекрасный день обнаружить в Цельдином саду фею. Но скоро она справилась с разочарованием.

— Двое смотрителей, — сказала она, понизив голос, — утверждают, будто они видели в портике призрак Элы из Солсбери!

Элла и я обменялись быстрыми взглядами, но Цельда, казалось бы, совсем не удивилась.

— Да, нечто подобное я уже тоже слыхала, — сказала она.

— Что? Почему же ты ничего об этом не рассказывала? — спросил я ошарашенно.

— Потому что все это только слухи, Йон Уайткрофт, — ответила Цельда. — Знаешь ли ты, как легко люди себе воображают, что видели призраков? В одном только этом аббатстве уже встречались сотни призраков. Среди прочих Генрих VIII с тремя женами, две из которых являются, держа свои головы под мышкой!

— Но, может быть… — мямлил я, — может быть, Эла ждет Уильяма!

— Ждет? — Маргарет снова уставилась широко раскрытыми глазами на полиэтиленовый пакет, где была урна. — Господи!

Цельда бросила на нее смущенный взгляд.

— Может быть, — сказала она. — А может быть, и нет. Может быть, смотрители видели призрак какой-нибудь несчастной монахини, скончавшейся здесь от чумы. В этом аббатстве умерло очень много женщин, не только Эла Солсберийская.

— Но Лонгспе… — начал было я, но Элла положила мне руку на предплечье.

— Давай сначала отыщем ее могилу, Йон, — сказала она.

Как всегда, конечно, она оказалась права. Правда, все обстояло так, как сказала Маргарет: у Элы Лонгспе не было своей могилы. Только в одном из портиков стояло надгробие с ее именем, и мы с Эллой растерянно уставились в пол, покрытый плитами вокруг этого камня.

— Мдааа! — сказала Цельда, нахмурив лоб. — Здесь, пожалуй, не получится. Но вот там… — констатировала она, взглянув на поверхность газона, раскинувшегося между галереями, — там Лонгспе наверняка тоже придется по вкусу.

Маргарет смотрела на нее с тревогой.

— Не беспокойся, — шепнула ей Цельда. — Мы не будем копать, пока аббатство не закроется. Как ты думаешь? Где бы нам лучше спрятаться, чтобы смотрители нас не заметили?

Очевидно, все Литтлджоны любили, чтобы их запирали в общественных местах. Кафедральные соборы, аббатства… Я спрашивал себя, что же будет дальше. Но Маргарет скрестила мясистые руки и энергично покачала головой.

— Цельда! — начала она было и замолкла: мимо нас протискивалась группа русских туристов. — В подобных вещах ты все еще ведешь себя как десятилетняя девочка! — прошептала она Цельде, а русские тем временем скрылись в одном из боковых помещений. — Ты наверняка помнишь, чем дело кончилось, когда ты убедила меня запереть тебя в классе по химии. Тогда мне тоже досталось по полной программе. Так что теперь и не проси!

— Что ж, — ответила Цельда со слащавой улыбкой, — тогда, видимо, Йон будет вынужден рассказать призраку Лонгспе, что ты не захотела нам помочь. Но, если он тебя посетит как-нибудь ночью, нечего на нас сваливать. Ты ведь еще ни разу не видела привидений, не так ли? Они могут причинить известные беспокойства, а Лонгспе — не из мирных, Йон подтвердит. Но я уверена, это не нанесет тебе особого вреда.

Маргарет бросила на меня полный ужаса взгляд.

— Да-да, — пробормотал я. — Он может здорово рассердиться. И у него есть меч.

Маргарет поджала губы.

— Ну хорошо, Цельда! — прошептала она наконец. — Но я вам буду содействовать лишь в знак моего бесконечного восхищения Элой Солсберийской, так как сама мысль, что она, может быть, все эти годы бродила здесь вокруг да около в виде привидения только потому, что похоронила не то сердце, мне невыносима!

В связи с таким обилием сентиментальности Цельда, понятно, закатила глаза — Элла была на нее в этом отношении очень похожа, — но Маргарет этого, к счастью, не заметила. Комнатка, куда она нас привела, была едва ли больше темного чулана, туда вряд ли заглядывали даже самые любопытные туристы.

— Ты уверена, Цельда? Может быть, мне лучше забрать детей с собой? — спросила она, перед тем как оставить нас одних. — Здесь в сумерках я и без всяких привидений готова умереть со страху!

— Нет, спасибо, — ответила Элла вместо Цельды, — нам с Йоном уже доводилось бывать ночью в существенно более опасных местах.

Взгляд, которым Маргарет наградила Цельду, ясно выражал ее сомнения по поводу Цельдиных качеств как бабушки. Но Цельда в ответ положила нам с Эллой руки на плечи и широко улыбнулась Маргарет.

— Элла права, — сказала она. — Эти двое разбираются в привидениях гораздо лучше, чем я!

Это утверждение окончательно заставило Маргарет вернуться обратно за прилавок.

Как только солнце закатилось, в нашем укрытии и в самом деле стало темно, как в могиле. При свете карманных фонарей мы пробрались обратно к портику, и аббатство Лэкок было полностью в нашем распоряжении. Ни туристов, ни экскурсоводов — ни души, кроме пары мышей и птиц. (И пауков, добавила бы Элла. Она боялась пауков еще больше, чем собак.)

— Хорошо. Теперь пора потрудиться. Я думаю, вам, пожалуй, захочется этим заняться самим, — сказала Цельда, когда мы опять оказались перед Элиным надгробием, и сунула мне в руку совок, который она держала под пальто (для семейства Литтлджон спрятанные совки и карманные фонари были совершенно в порядке вещей). — Я пойду пока погуляю по саду. По моим расчетам, единственными привидениями здесь будут монахини, а это по большей части существа вполне мирные.

С этими словами она заковыляла прочь, а мы с Эллой перелезли через низкую перегородку, отделявшую портик от поросшего травой внутреннего двора. Дождь последних недель довольно сильно размягчил почву, но мне все равно понадобилось сравнительно много времени, чтобы выкопать достаточно глубокую яму.

— Оно — здесь. Эла Лонгспе! — прошептала Элла, помещая туда урну. — Мне очень жаль, что тебе пришлось так долго дожидаться настоящего сердца!

Мы снова уложили дерн на место, проявив все наше старание, чтобы не было видно, где я копал. Потом мы собрали лишнюю землю в пакет, который принесли с собой, и перелезли через перегородку обратно к портику. На небе висела светлая, как серебряная монета, луна, а мы опять уже были между столбами, как вдруг Элла схватила меня за руку.

На другой стороне двора стояла женщина. Колонны портика так отчетливо проступали сквозь ее тело, словно были частью ее.

— Йон, это она! — прошелестела Элла. — Видишь? Она ждала! Она знала, что сердце, которое похоронила она, не настоящее!

— Откуда ты знаешь, что это жена Уильяма? — возразил я шепотом. — Ты ведь слышала, что сказала Цельда. Может быть, это какая-нибудь монахиня.