Достойная леди - Джорджетт Хейер

– Бог мой! Неужто она подозревает меня в том, что я намерен вас соблазнить? Она может быть совершенно спокойна: я никогда не соблазняю дам из общества! – С этими словами он отвернулся от нее и, поднеся к глазам лорнет, принялся внимательно разглядывать Люсиллу. – Ну что, племянница? – сказал он. – Какая же ты беспокойная девчонка! Но я рад видеть, что хотя бы твоя внешность заметно улучшилась с того дня, как я видел тебя в последний раз. Я был уверен, что ты вырастешь положительной домашней матроной, но, к счастью, я оказался не прав: тебя уже не назовешь толстушкой, да и веснушки твои куда-то исчезли. Мои поздравления!

– Я никогда не была толстушкой!

– Была, была, поверь мне!

Люсилла негодующе набрала в грудь воздуха и уже собралась дать дяде достойный ответ, но тут вмешалась мисс Уичвуд и посоветовала ей не реагировать ни на одно язвительное замечание своего дядюшки.

– А что касается вас, сэр, – сурово добавила она, – то я прошу вас воздержаться от высказываний, которые могут вывести Люсиллу из себя, а меня поставить в неловкое положение!

– Этого я бы ни за что не допустил! – заверил он ее.

– Тогда не нужно ее дразнить! – возмутилась мисс Уичвуд.

– Но я и не дразнил! – запротестовал он. – Я же не сказал, что Люсилла – толстушка! Я сказал, что она была толстушкой, и даже сделал ей комплимент по поводу того, как улучшилась ее внешность!

Люсилла не смогла удержаться от смеха и с обезоруживающей откровенностью спросила:

– Неужели же я была такой противной?

– О нет, вовсе не противной! Ты просто была похожа на птенца, который уже растерял весь свой пух, а перьев не отрастил, чтобы понять, что он станет красивой птицей!

– Я знаю, что выгляжу довольно мило, но еще никто не говорил мне, что я хороша собой! – ответила Люсилла, на которую слова дяди произвели большое впечатление. – Вы действительно считаете меня красивой, сэр, или… или вы просто дразните меня?

– Нет, я не считаю тебя красивой, но тебе вовсе не следует из-за этого огорчаться! Поверь мне, только женщины восхищаются красивыми женщинами, мужчины предпочитают очаровательных!

Пока Люсилла переваривала эту информацию, мистер Карлтонн обменивался ничего не значащими фразами с мисс Уичвуд, но вскоре его племянница прервала их беседу, спросив, считает ли он мисс Уичвуд красивой или очаровательной.

Эннис, почувствовав одновременно смущение и желание рассмеяться, устремила на Люсиллу укоризненный взгляд, но мистер Карлтонн ответил не колеблясь ни секунды, что не считает мисс Уичвуд ни красивой, ни очаровательной.

– А я думаю, – тут же бросилась Люсилла на защиту своей покровительницы, – что мисс Уичвуд удивительно прекрасна!

– Я тоже так думаю, – вдруг ответил дядя.

– Я была бы очень обязана вам обоим, – заявила Эннис, оправившись от смущения, – особенно вам, мистер Карлтонн, если бы вы прекратили вгонять меня в краску. Я приехала сюда не для того, чтобы выслушивать пустые комплименты, моя цель – обсудить с вами, сэр, как лучше поступить с Люсиллой до того момента, когда она сможет выйти в свет!

– Всему свое время. Сначала мы пообедаем, – ответил он, глаза его как-то странно блеснули, и Эннис почувствовала, что этот странный блеск вызывает у нее беспокойство. – Ваш солидный возраст, мэм, – добавил он через мгновение, – дурно повлиял на вашу память. Я говорил вам всего несколько часов назад, что я никогда не пытаюсь льстить людям. Я гораздо старше вас, но должен предупредить, что мой преклонный возраст нисколько не ослабил мою память!

– Гнусная, гнусная личность! – прошептала она почти неслышно, но все же позволила ему проводить ее к столу, где официанты только что закончили сервировку первой перемены великолепного обеда.

Люсилла уже собралась было надуться, но тут же поймала предостерегающий взгляд мисс Уичвуд и покорно заняла свое место за столом по левую руку от дядюшки. Ей в общем-то было безразлично, какие яства стоят перед ней, но ее здоровый молодой аппетит сделал свое дело, и она попробовала все предложенные ей блюда первой перемены, дав тем самым возможность старшим спокойно поговорить. К тому времени, когда подали вторую перемену, она уже утолила свой голод, и поэтому отказалась и от гуся, и от голубей, но с удовольствием поела апельсинового суфле и практически опустошила корзинку с печеньем. Откусив кусочек очередного миндального печенья, она бросила быстрый взгляд на своего дядюшку. Он улыбался тому, что говорила ему мисс Уичвуд, и поэтому Люсилла рискнула задать ему вопрос, который беспокоил ее прежде всего.

– Дядя Оливер! – требовательно окликнула она.

Он повернулся к ней и сказал:

– Будь любезна избавиться от отвратительной привычки называть меня дядей Оливером!

– Но ведь вы же действительно мой дядя! – воскликнула она, глядя на него расширившимися от удивления глазами.

– Да, но мне не хочется, чтобы мне постоянно об этом напоминали.

– Это обращение ужасно старит, не так ли? – спросила мисс Уичвуд с притворным сочувствием в голосе.

– Именно! – ответил он. – Почти так же, как «тетя».

– И правда! – Она с сожалением покачала головой. – Мне пришлось покинуть дом из-за того, что меня стали называть тетей.

– Ну и как же я должна вас называть? – спросила Люсилла.

– Как угодно, только не дядей, – безразлично ответил мистер Карлтонн.

– Это снисходительное позволение открывает перед тобой широкие возможности, моя дорогая, – хихикнула мисс Уичвуд. – Только не вздумай называть его «парень».

Мистер Карлтонн улыбнулся и снисходительно объяснил озадаченной племяннике, что так обычно обращаются к слуге.

– Многие слова нельзя употреблять в приличном обществе, – заявил он, – потому что они слишком вульгарны, чтобы ты могла их произносить! И если кто-либо услышит их от тебя, то он тут же сочтет тебя нахальной, дерзкой девчонкой, которая не имеет никакого понятия о приличном поведении.

– Дьявол! – воскликнула в сердцах мисс Уичвуд.

– О, да вы смеетесь надо мной! – воскликнула Люсилла, немного обидевшись. – Вы оба! Лучше бы вы этого не делали! Я вовсе не нахальная и не дерзкая девчонка, хотя люди могут счесть меня такой, если я буду называть вас просто Оливер! Я уверена, что это было бы совершенно неприлично!

– Это было бы не только неприлично, но и немедленно навлекло бы на тебя соответствующее наказание! – сказал ей дядя. – Пожалуйста, можешь называть меня Оливером, но черт меня возьми, если я потерплю обращение «просто Оливер»!

– Я вовсе не это имела в виду, – не смогла удержаться от смеха Люсилла, – и вы это прекрасно знаете. Конечно, если бы у вас был какой-нибудь титул, было бы совершенно прилично называть вас соответствующим образом, но вы только подумайте, что скажет тетушка, если услышит, что я называю вам Оливером!