Отряд ликвидации (ЛП) - Торп Гэв

БОЛЬШАЯ часть полета прошла без происшествий, и пилот, кажется, делает то, что ему сказали. Мне пришлось нокаутировать охранника в кабине, когда примерно через час он начал приходить в себя, но кроме этого, я просто сидел в кресле второго пилота и спрашивал за что отвечают те или иные кнопки управления. Неизвестно, когда это может пригодиться.

Все это изменилось, когда мы вернулись в радиус действия связи "Лавров Славы". Я услышал жужжание в наушниках, все еще висящих на проводе от панели, и поднес их к уху.

– "Альфранон", это "Лавры Славы", что там у вас происходит? – спрашивает голос, – повторяю, шаттл "Альфранон", доложите.

Я утапливаю клавишу передачи.

– "Лавры Славы", это лейтенант Кейдж из 13‑ого штрафного легиона, – докладываю я, и на моем лице расплывается усмешка, – запрашиваю разрешение на посадку.

– Кто, мать твою? – восклицает с другой стороны офицер связи. – Что происходит?

– А, "Лавры Славы", это лейтенант Кейдж из 13‑ого штрафного легиона, – повторяю, – я это, вроде как реквизировал шаттл по срочным военным нуждам. Пожалуйста, свяжитесь с моим командующим офицером, Полковником Шеффером.

– Кто‑нибудь, пригласите сюда Шеффера, живо! – я слышу, как офицер кричит по связи, после чего опять обращается непосредственно ко мне.

– Кто пилотирует шаттл? – торопливо спрашивает он. Я смотрю на пилота.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я, осознав, что так и не спросил.

– Карандон, Лукас Карандон, – отвечает он смущенно.

– Пилот Карандон за штурвалом, я ассистирую, – докладываю я, подмигивая пилоту, – у нас тут некоторые повреждения, пришлось выкинуть главный двигатель.

Отпустив клавишу передачи, я смотрю на Лукаса.

– Им еще что‑нибудь следует знать? – спрашиваю я, кивая в сторону связи.

– Ах да, скажи им, что у нас так же возможно разгерметизирован корпус, – говорит он, через секунду размышлений.

– У нас так же разрыв корпуса, не знаем где, – передаю я сообщение, поднеся микрофон к губам.

– Кейдж, ты что там вытворяешь! – рявкает в ответ на меня Полковник, и от неожиданности я почти роняю гарнитуру. Я начинаю отвечать, но замолкаю, внезапно запутавшись. А что я делаю? Пару часов назад все было так предельно ясно, но за всей этой заварушкой, я как‑то все подзабыл.

– Назови мне хоть одну причину, по которой я не отдам приказ экипажу расстрелять шаттл, – продолжает Шеффер, и я слышу в его голосе гнев. Мне начинает казаться, что это было не такой уж хорошей идеей. Может быть, я был слишком оптимистичен.

– Что ж, у меня тут в кабине три хорошие причины, – отвечаю я, стараясь скрыть в своем голосе сомнения, но не очень‑то успешно, – плюс, может быть кто‑то еще остался в живых.

– Я как‑то особенно не пылаю к ним любовью за то, что они позволили захватить шаттл, Кейдж, – тяжело говорит он.

– Не отсылайте меня обратно в тюрьму, Полковник, – внезапно вырывается у меня, – возьмите меня с собой! Хотя бы дайте нам сесть, и я все объясню.

– Я дам разрешение на посадку, но больше никаких обещаний, – говорит он мне, и я слышу, как щелчком прерывается связь.

Следующие полчаса будут для меня очень нервными. Я сижу на месте и дергаю управление, по советам Лукаса, пытаясь собраться с мыслями. Полковник разговаривал не очень‑то довольным тоном, это еще мягко сказано, и нужно будет его переубедить. К тому же, что такое сказать, чтобы он не пристрелил меня на месте, как только я сойду с шаттла? На самом деле такой исход событий более вероятен, чем что‑либо другое. И все же у меня три заложника. Несмотря на то, что говорит Полковник, это должно дать мне хоть какие‑то рычаги воздействия. Ну, по крайней мере, если флотские смогут что‑либо сказать. Я полагаю, что если бы все зависело от Полковника, то он скорее предпочел бы видеть их трупы, чем заключать со мной сделки.

С ДРОЖАЩИМ сердцем я вхожу в стыковочный отсек и дергаю рычаг, который опускает рампу. Со мной Лукас и его трясет как лист на ветру. Неудивительно, ведь я держу его перед собой, зажав его горло рукой, с прижатым автоганом к затылку. На шаттле полный бедлам. Я быстро осмотрел его перед посадкой. В заднем отсеке такая дыра, что через нее спокойно можно проползти, все скамейки выдраны и не видно ни одного охранника. Полагаю, их вытянуло в космос.

С лязгом рампа касается палубного настила, и я осматриваюсь. Передо мной шеренга из примерно двадцати охранников и у каждого дробовик. В центре стоит Полковник вместе с парой офицеров флота. Я стою наверху рампы и пялюсь на них.

– Сдавайся, Кейдж, – орет Полковник, – в противном случае я пристрелю тебя на месте!

– Я только хочу поговорить, Полковник, – ору я в ответ, – просто выслушайте, что я скажу.

– Никаких сделок, Кейдж, – коротко отвечает он, – отпусти этого человека и выйди из шаттла, в противном случае я отдаю приказ открыть огонь.

При этих словах два флотских офицера обмениваются взглядами, но ничего не говорят. Взгляд Полковника пригвожден ко мне, суровый и тяжелый, как сталь. Я стою на месте и смотрю на него в ответ.

– Целься! – командует он, охранники подчиняются приказу и поднимают оружие.

– Ох, фраг! – ругаюсь я, толкаю Лукаса вперед и ныряю обратно как раз в тот момент, когда Полковник выкрикивает очередной приказ. Продырявленное тело Лукаса залетает обратно в отсек, а я ползу к пассажирскому отсеку в кормовой части.

– Ради Императора, Полковник! – ору я, прижимая автоган к груди, – если вы пойдете за мной, я убью их всех, клянусь!

– Ты больше никого не убьешь, лейтенант Кейдж, – раздается голос, от которого у меня по спине бегут мурашки, – выходи, чтобы я тебя видел.

Голос принадлежит человеку, которого я полтора года уже считал как мертвым. Человеку, которого я оставил умирать в огненной буре, которая стерла целый город. Человеку, у которого совершенно не было никаких причин оставлять меня в живых. Голос принадлежит инквизитору Ориелю.

Сопротивляюсь сильному желанию ответить, но что‑то в его голосе изводит мой разум, заставляет меня встать и выйти на посадочную рампу. Я задерживаюсь там на секунду и отбрасываю оружие.

Я был прав, это Ориель. В данный момент он стоит рядом с Полковником, одетый в длинное синее пальто, обшитое золотыми нитями. Он отрастил себе кроткую козлиную бородку, что придает ему еще более зловещий вид, чем в последний раз, когда я его видел. Скрестив руки на груди, он стоит расслабленно и смотрит на меня.

Жестом он заставляет охрану опустить оружие и широкими шагами отправляется ко мне.

– Удивлены, лейтенант Кейдж? – спрашивает он, поднимаясь по рампе и останавливаясь в паре шагов передо мной.

– Да вроде бы не должен. Там, в конце концов, был второй шаттл, – медленно отвечаю я, выглядывая из‑за его плеча на Полковника, – а вы как и раньше управляете Полковником.

– Да, там был второй шаттл, – прохладно улыбается он, игнорируя второй комментарий, – расскажи мне, зачем ты вернулся сюда, Кейдж.

– Мне нужно пойти на задание, – объясняю я, произнося медленно, подчеркивая каждое слово, – если я вернусь обратно в тюрьму, она доконает меня.

– Твое возвращение сюда тоже может прикончить тебя, – через секунду отвечает он, – тебя могут убить на задании.

– Я готов рискнуть, – спокойно отвечаю, наконец‑то глядя в его темные глаза, – я скорее готов рискнуть выступить против тау, чем сгнить в камере.

– Да, готов, не так ли? – говорит он, прищурившись.

Мы оба стоим на месте и смотрим друг другу в глаза кажется уже целую вечность. Ориель тщательно изучает меня. Я убежден, что он собирается уйти и отдать приказ открыть огонь, но он просто стоит, наблюдает за мной своим мудрым взглядом, оценивает варианты. Ничего не говорю, осознавая теперь, что мне на самом деле нечего сказать. Что произойдет дальше со мной, зависит от этого человека, и только от него. От человека, которого я в известной мере пытался убить. Меня наполняет ужас.

– Я впечатлен твой стойкостью, Кейдж. Ты отказываешься умирать, а? – внезапно спрашивает он, ломая тяжелое молчание.