Гром гремит дважды. Дракон (СИ) - Криптонов Василий Анатольевич

— Освободите этих людей, — приказал голос.

— Но…

— Мальчик. Ты видишь, кто это? Посмотри внимательно — это господин Реншу.

— А это, — услышал я голос Реншу, — господин Юн Чжоу, глава нашего клана. За то, что я сейчас увидел, вы все понесёте ответственность, я не шучу. И каждая секунда промедления сделает наказание тяжелее. Я постараюсь, господа, чтобы вы запомнили этот день до конца своих дней. Но не как день, когда вы совершили подвиг, о котором будете рассказывать своим детям и внукам. Нет, вы будете молчать про этот день, а вспоминая — вздрагивать. Освободить их немедля! Второй из тех, на кого вы надели наручники — господин Лей Ченг, глава собственного клана. Он имеет полное право запросить у нас тех, кто нанёс ему оскорбление. И я не вижу ни малейшей причины ему в этом отказать.

Сначала я услышал бряцанье ключей со стороны Юна. Потом почувствовал прикосновение к моим запястьям. Браслеты исчезли, однако я всё лежал, всё смотрел в лицо Шан. Как будто пытался прочитать там что-то ещё, важное, что она хотела, но не успела сказать.

Может, если бы она узнала о том, что Ниу сейчас не на сеансе массажа и не делает маникюр ценой в её зарплату, а лежит в больничной палате между жизнью и смертью…

…то она бы взъярилась на тебя ещё сильнее и сдохла бы раньше. Прекрати пороть чушь, способный мальчик. Вставай! Или я больше не буду с тобой играть ни-ког-да!

Этот голос в голове — явный голос Юшенга — застал меня врасплох. Раньше такого не было. Ну, разве что когда мы, выковав цепь, обменивались «картинками» с глаз друг друга, чтобы координировать действия. Наверное, тогда мы могли общаться мысленно. И раньше, когда взяли в круг Кианга — тоже. Но сейчас, когда Юшенг чёрт знает где?..

— Лей? — Дэйю коснулась моего плеча.

— Да?

— Ты будешь вставать?

— А у меня есть выбор?

— Не валяй дурака.

Поморщившись, я встал. Взгляда не отрывал от Шан. Ракурс менялся. Она отдалялась от меня. Вот уже я стою, а Шан — лежит внизу.

— Да что с тобой? — Дэйю внимательно на меня посмотрела. — Тебе ведь не впервой. И ты защищался. Твоя жизнь — важнее, чем её.

В тот момент, когда ты начинаешь оценивать жизни, ты становишься на скользкую и узкую дорожку. Одно неверное движение — и всё. Больше ты уже не человек, не имеешь права им быть. Но вслух я этого не сказал.

— Господа. — Хозяин заведения, стоящий за стойкой, поклонился. — Я благодарю вас за помощь. Я не предполагал, что взял на работу сумасшедшую. Клянусь, её документы были в порядке. Да, я знал, что в течение какого-то времени она находилась в исправительном заведении, но чтобы такое… Наверное, мне нужно было сообщить, что одна из них работает у меня, когда всё это началось. Но по телевизору никто не говорил, что это необходимо, и я полагал, в клане знают…

— Ничего страшного. — Юн встал между мной и Шан, будто специально загораживая мне обзор. — Вы ни в чём не виноваты. Весь понесённый вами ущерб будет компенсирован, таково моё слово. И, Реншу, полицейские просто выполняли свою работу. Они выполнили её отлично.

— Нет, — услышал я собственный голос.

Все посмотрели на меня.

— Не отлично, — сказал я. — Разговаривать с Шан было не нужно. Пытаться вывести её — тоже. Если бы этому сукину сыну, — нашёл я взглядом силовика, у которого Шан выхватила пистолет, — не приспичило поиграть в благородного героя, все были бы живы. Просто информация к размышлению. И мне плевать, что решат Чжоу.

— Это было явное нападение, — попытался защититься силовик. — Я…

— Знаю, — сказал я, не в силах сдержаться. — А ты запомни вот что. Ты либо действуешь в строгом соответствии с приказами и инструкциями, либо становишься героем. Либо злодеем. Быть героем — значит жрать дерьмо на завтрак, обед и ужин. Приятного аппетита, сегодня ты съел свою первую порцию.

Я вышел из кафе. В голове шумело. Две тысячи баксов за сигарету, чёрт… Я ломаюсь. Я не выдерживаю. Не думал, что такое случится, но вот — случилось. Да, я ещё могу драться. Ещё могу сломать человеку хребет одним взглядом. Но сам — тоже ломаюсь. Мне больше не во что верить, не к чему стремиться. Всё — ушло. И бежать некуда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Почти некуда.

Зачем я наехал на этого парня?.. Просто выплеснул свою боль, которая меня переполняла. Вот и боль поднялась выше той отметки, которую я способен выдержать. Предел достигнут — как это, должно быть, однажды случилось и с Кузнецовым. Сколько боли выдержал он, ежедневно на протяжении многих лет выполняя ту же работу, что и я? Когда он сломался? Когда решил изменить чёртов мир раз и навсегда, чтобы никто больше в нём не испытывал боли?!

— Лей, да что с тобой происходит? — Дэйю оказалась рядом, коснулась моей руки. Я машинально её отдёрнул и промолчал. Говорить казалось пыткой.

Если я сейчас раскрою рот — из меня польётся, хлынет поток, которого не расхлебать и сотне психоаналитиков. А когда я выблюю всё это, весь этот кошмар, что поддерживал во мне жизнь до сих пор, я опустею. Лей Ченг, Леонид Громов — никого не останется. Мне нечем будет дальше жить. Пустышка, избранная духом.

Я подошёл к лимузину, мигающему аварийкой. Постучал по водительскому стеклу. Оно опустилось.

— Есть сигарета? — спросил я водилу, который смотрел на меня вытаращенными глазами.

— Что?

— Что-нибудь, что будет медленно меня убивать. Дымящаяся вонючая палочка, выкурив которую, я передумаю вышибать себе мозги.

Наверное, господь на небе всё-таки есть, потому что он свершил чудо. Водитель Юна достал из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет и протянул мне. Какие-то крутые сигареты, фильтр отделён от основной части золотым тиснением. Смерть в золотой короне, как мило.

Я взял сигарету, склонился к огоньку зажигалки. Поблагодарил кивком.

— Лей! — Голос Юна. — Лей, там всё улажено.

— Неужели? — спросил я безжизненным тоном и привалился спиной к борту лимузина.

Юн остановился рядом. Он стоял справа от меня, Дэйю — слева. Оба помятые, всклокоченные, с кровавыми разводами на лицах.

— Да, всё в порядке…

— И Шан жива?

Юн замолчал, пристально глядя на меня. Хмыкнул, видимо, не зная, что сказать.

— Кажется, нам нужно отдохнуть, — сказала Дэйю с нажимом. С таким нажимом, что становилось ясно — ей не кажется. — Вернёмся к делам завтра.

— Вернёмся? Завтра? — Я затянулся и, медленно выпуская дым сквозь плотно сжатые губы, посмотрел на неё. — К чему? Поедем по остальным цюаньцам?

— Лей, я понимаю, что ты чувствуешь, — торопливо начал Юн.

— Да неужели? — повысил голос я. — Ты понимаешь, что чувствует сорокалетний мужик, оказавшийся в теле сопляка вроде тебя? Аплодирую, молодец. Знаешь, каково это — не понимать, ради чего ты живёшь? Я в восхищении. Понимаешь, что значит убивать ни в чём не повинных людей просто ради эксперимента, в который ни на грош не веришь? Я кланяюсь тебе, гуру, достигший просветления!

— О чём это он? — Юн в недоумении посмотрел на Дэйю.

Та только поморщилась. Она, в отличие от Юна, могла меня понять, но восторга ей это не добавляло.

— Я о том, что мне не восемнадцать лет, Юн Чжоу. Уже давно — не восемнадцать. Может быть, я позволил себе не взрослеть достаточно долго, но теперь уже тянуть некуда. Хватит. Больше я в этой детской возне не участвую.

— Какая возня? О чём ты?! Мы пытаемся…

— Мы пытаемся неправильно! — рявкнул я на главу клана Чжоу, за спиной которого маячил мрачный, как грозовая туча, Реншу. — То, что случилось с Шан, случится и с остальными. Они будут кидаться на меня до тех пор, пока не сдохнут. И их смерть будет на моей совести, а там уже совершенно не осталось места.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я подумал об этом, — кивнул Юн. — Полагаю, тебе лучше не ехать к следующему цюаньцу. Я отправлю кого-то из клана, чтобы дать им твоих таблеток, и уже после этого можно будет…

— Ты рехнулся?! — В прошлый раз я, оказывается, ещё не рявкнул, а в этот хорошо получилось — Юн присел, в руке Реншу появился меч. — Да ты вообще понимаешь, что происходит? Кианг хочет уничтожить вас. Его зомби ненавидят кланы. Они кинутся так, как сейчас Шан, на любого из вас, неужели ты этого не понимаешь? А в таблетке — моя кровь. Раньше это работало, но теперь… Шан выплюнула таблетку. Она её, чёрт побери, выблевала! Потому что за несколько минут успела возненавидеть меня до мозга костей. А если бы не успела — может, таблетка убила бы её. Эта игра закончилась. Всё.