Змееловов больше нет - Кузнецова Дарья Андреевна

— Слушай, па, ты вообще в курсе, что в природе существует много способов избежать подобного? — через полминуты, отсмеявшись наконец, сумел выдавить Барес. — Ну там всякие зелья полезные, недорогие и вроде как простые в изготовлении. А еще сведущие в магии змеи, говорят, умеют контролировать процесс и не позволять…

— Бес, заткнись уже, — беззлобно фыркнул Аспис, поднимаясь из-за стола. — Хватит упражняться в острословии, я и без этого чувствую себя идиотом. Да и не тебе жаловаться на мои похождения.

— Молчу, молчу! — Тот выразительно поднял руки, признавая поражение. — А ты со всеми учениками уже познакомился? Больше у нас тут никаких родственников нет?

От дежурного подзатыльника парень с хохотом увернулся, а отец не стал гоняться за ним дальше.

Удивительно, но после этого разговора ему стало заметно легче. Не в отношении Кергала, а вообще. Змей так и не сумел толком сформулировать, в чем причина, да и не особенно старался, если честно. Наверное, просто приятно было посмеяться, отвлечься от мрачных призраков прошлого и дурных предчувствий, связанных со странной смертью в саду. Или поделиться с кем-то тем, что гложет.

А Кергал… Да, ситуация вышла глупая и достойная попасть в сюжет какой-нибудь пьесы. Да, избитого жизнью змееныша было очень жаль. Да, сейчас Аспис ощущал за него ответственность и полностью брал ее на себя. Досадно, конечно, что судьба не свела их раньше, — может, тогда жизнь этого парня сложилась бы не столь трагически. Однако совесть не мучила целителя: младенца-то ему никто не предъявлял, о беременности случайные любовницы не сообщали, и какой прок сожалеть о том, что ты в принципе не мог изменить?

Баресу же быстро надоест ехидничать, а больше насмехаться и некому. Госпожа змеелов выводит из себя одним своим существованием, и не играет особой роли, что именно она говорит. Фалин слишком осторожен и тактичен. Зарк если и посмеется, то про себя, — они не настолько дружны, а Сверта… Эту бедную девочку Аспис готов был смешить вполне сознательно, хоть на голове для этого стоять, лишь бы улыбалась.

Она оказалась слишком слабой и хрупкой, чтобы выдержать все, что обрушил на ее голову Создатель, и — сломалась. Целители, конечно, сделали все что смогли и даже больше, но эта ее хрупкость и уязвимость никуда не делись. Асписа не связывали с ней никакие кровные узы или близкие отношения, только глубокое чувство жалости. И ответственность целителя за сложного пациента, помноженная на заботу о слабейшем существе, находящемся под его опекой, — ту же, какую мужчина проявлял ко всем ученикам.

Но не об этом всем думал белый змей, пока будил новообретенного сына, заставлял принять человеческий облик и тащил сонного парня в столовую, чтобы накормить нормальным обедом. Мысли его занимала госпожа змеелов. И неожиданный взгляд на нее стороннего наблюдателя.

Ведь, если откинуть пустые эмоции, Барес совершенно прав. Норика очень предметно и очень определенно на него зла. Может, поэтому и сдала — отомстила. Но Аспис и представить не мог, за что? Чем обидел, что сделал не так? Измена действительно подошла бы идеально, но у него-то тогда даже мысли о подобном возникнуть не могло! Он вообще ничего не видел, кроме серых, цвета осеннего неба, глаз. Широко открытых, полных искреннего восторга… а потом — не менее искреннего отвращения.

Могла ли она играть? Лгать и притворяться все это время, пытаясь что-то узнать? Разум твердил — могла и делала. А сердце до последнего не верило. Когда она пришла в камеру, когда наотмашь била словами. И все эти годы, когда казалось — забыл, продолжало глупо надеяться.

Да, он тогда и в мыслях не мог допустить, чтобы обидеть эту женщину, и никакой вины за собой не помнил, как ни старался. Но это же было не только их личное дело, а политическое. Если бы Великий Змеелов узнал, что одна из его учениц посмела спутаться со змеем, он бы точно не оставил это просто так, постарался разрушить — с гарантией, чтобы не допустить повторения.

Почему Аспис даже не подумал о таком варианте, как вмешательство посторонних? Долгая Змея знает, что мог этот старик наговорить — и сделать — Норике тогда! Да, это Аспис ни за что не поверил бы чужим словам, он и своим глазам до последнего не верил. Но то он, а не наивная и искренняя девчонка, которая больше всего жалела, что не может стать артефактором, и совсем не хотела сражаться.

Великий Змеелов очень хорошо умел манипулировать людьми. И при желании… о да, он бы придумал, что и как сказать и показать, чтобы добиться послушания и избежать повторения!

К концу обеда Аспис окончательно прозрел и преисполнился решимости поговорить с Норикой при первом удобном случае. Но тот не спешил представиться: целителя перехватил капитан Цовер и попросил заняться трупом. Госпожи змеелова в этот момент в кабинете не было, и змей заставил себя отвлечься от мыслей о ней. Убийство в школе все же важнее старой истории, которая ждала своего развития столько лет и прекрасно подождет еще несколько часов.

Здесь все было не так. Странно. Непонятно. Ново. Большая ловушка, из которой нет выхода? — Он знал, всю ночь проверял. Свобода маячила совсем рядом, но невидимая стена не пускала. Он уже сталкивался с такими — и уходил, потому что ничего не мог сделать. А сейчас стена была вокруг.

Внутри стены кормили. Досыта, сколько угодно, но днем. И ели все вместе, и его сажали — с ними. Тарелки летали сами собой, но за ними не надо было прыгать, это он понял очень быстро. Страх привлечь чужое внимание был превыше желания набрать и спрятать побольше еды на тот период, когда кормить перестанут. Страх заставлял наблюдать, учиться, маскироваться и прятаться. Посреди полной чужих большой комнаты.

Странное чувство: кругом полно народу, но все они как будто не видят, совсем не замечают его. Настолько странное, что даже не верится собственному чутью.

Большой белый мужчина, от которого почему-то пахло безопасностью, пытался объяснить, что еду вообще не надо прятать. Кергал, конечно, не верил, но запасы не отняли — и то хорошо.

Мужчина пытался разговаривать. Нет, пытался разговорить его. Но не заставлял, и Кергал молчал. Говорить он умел, хорошо понимал, о чем говорят вокруг, но не хотел. Зачем? Это они пусть говорят, а ему и так неплохо.

Мужчина зачем-то таскал Кергала за собой. Тому это не нравилось — слишком много света, слишком много людей. Опасно, страшно. Но неожиданно удалось даже вздремнуть, а потом белый вдруг отвязался.

Оказавшись предоставленным самому себе, Кергал поначалу не поверил такой удаче. Правда, на этот раз не получилось выбраться даже за пределы огромной каменной коробки дома. Тогда он решил найти уютное, тихое место тут. Большая каменная коробка комнаты ему не нравилась — незнакомые, странные запахи, снова много света, много пустого пространства. Негде спать, а спать в слабом двуногом теле он боялся.

Сначала Кергал попытался отыскать ход в подвал, но ничего не вышло, там путь вновь преградила упругая прозрачная стена. В конце концов молодой змей нашел прибежище в дальнем углу чердака. Там, наверху, было много пыли, немного хлама и больше ничего. Пахло теми, кто совсем недавно тут топтался, ворошил пыль и вынес какую-то часть вещей, бросив совсем уж негодное. Здесь было хорошо, полустертые запахи успокаивали. А еще было тихо и темно, свет попадал через несколько мутных маленьких оконцев и не резал глаза, за годы совершенно от него отвыкшие. Обычно у Кергала на ярком свету они вообще начинали сильно слезиться, но в последнее время почему-то перестали. Просто было странно и непривычно.

Забившись в угол, он некоторое время перетекал кольцами змеиного тела, пытаясь найти удобное положение, но почему-то не получалось. Через некоторое время вдруг понял, что ему просто хочется побыть в двуногом состоянии.

Ощущение это оказалось таким же новым, как все остальное, но не страшным: себя-то парень не боялся, да и давал себе иногда труд размять это тело. Просто чтобы не забыть, каково это — пользоваться руками и ногами. Потому что иногда это было необходимо там, где змея оказывалась бессильна и требовались ловкие пальцы.