Звериной тропой - Николай Инодин

Баранина, аккуратно залитая рассолом в двух больших котлах, стоит в холодной части яранги. Приятно вспомнить, как абориген наблюдал за процессом чистки этих посудин! Котлы были не чищены с момента изготовления, изнутри их покрывали многовековые отложения жиров животного происхождения и остатков пищи, снаружи — слой копоти. Кусок старой шкуры, вода, песок и терпение, несколько часов ударной работы, и котлы заблестели. Непонятно, старый перец больше был удивлён их видом, или неразумной тратой сил и времени на бесполезное с его точки зрения дело? Но против перетаскивания посудин из соседних яранг не возражал.

И снова Роман прыгает с камня на камень, топчет гальку, обходит валуны и скалы. Ветер в здешних местах бывает сильным или очень сильным, если бывает ещё какой-то, наверное, это ураган. Машка кормится на ходу — когда вожак птицу камнем из пращи подобьёт, когда рыбка найдётся. И бурые лисообразные зверьки слишком увлеклись объеданием того, что осталось от туши дохлого тюленя. Сами виноваты, могли бы и убежать. А так — Маша получила ещё пару килограммов из суточного рациона. Обычно пять — шесть килограммов мяса или рыбы хватало её растущему организму на день. Роман не дал слопать добычу, спрятал в ранец. Маха, наевшись, уляжется спать, а им ещё топать и топать. Что радует, так это обилие плавника на берегу. Не завалы, конечно, но пара брёвен на километр побережья это минимум. Если горба не жалеть, дровами на зиму запастись вполне возможно.

Если не хочется выходить из яранги, камлать можно и дома, даже не вылезая из мехового полога. У хорошего шамана кроме большого, уличного, всегда есть малый бубен, а пламя откроет дорогу в мир духов не хуже, чем пляска на верхушке холма. Под пальцами задрожал моржовый пузырь, натянутый на обруч, дрогнул в ответ воздух в яранге, отозвался младшему брату большой бубен, висящий на стене, отозвались связки амулетов из моржового клыка и оленьего рога. Пламя над жирником дрогнуло, и снова вытянулось в один лепесток. Что-то изменилось в мире с приходом странных келе, и вряд ли к добру, слыхано ли, чтобы злые духи приносили людям что-то хорошее?

Пламя жирника отражается в гладкой пластине мягкого белого металла. Нелюди тёплых земель дарят их своим бабам, чтобы те разглядывали в них свои лица. Хо! У бабы хватает дел и без разглядывания лица! Идущие за ответом — вот кому нужна блестящая поверхность. Раньше смотрели в плошку с водой, но вода правдива, лишь пока спокойна. Дрогнет посуда, пойдет по воде рябь, и не узнаешь, куда завели дух идущего колеблющиеся отражения. С пластиной надёжнее. Живой огонь жирника и призрачное пламя отражения, они связывают миры, прокладывают путь. Нужно, нужно идти, слишком много вопросов накопилось у Каменного Медведя.

Человек появляется на свет, разрывая преграду между мирами, много раз ощущал это шаман, часто стоял он на страже, отгоняя злых духов, пытающихся ворваться следом за младенцем. Когда приходит время, человек уходит к верхним людям, вновь пересекая границу. В этом случае злые келе вьются вокруг умирающего, в надежде занять его место. От того и уносят тело погибшего человека в скалы — песцы и вороны по кускам разнесут тело в разные стороны, не откроется злому духу путь в стойбище. Мир полон духов. Невидимые простому глазу, они насылают пургу и приносят летние дожди, губят собак, оленей, насылают мор на людей и приводят под удар копья моржа, растят ягоды и грибы — многое, непонятное обычному человеку творят они. За то и уважают в Народе шаманов, что видят или слышат они многих духов, умеют усмирить злых и упросить о помощи добрых. Разные по силе шаманы имеют различные способности.

Каменный Медведь хоть и самый сильный из живущих, никогда не мог видеть келе глазами, зато услышал, когда духи собирались трясти землю, и увёл народ от скалы, накрывшей старое стойбище задолго до того, как келе подгрызли её корни. Он слышит духов подземного огня в недрах дымящей горы, может за день почуять шторм, идущий с моря. Умеет призывать к берегу моржей и не дать разбежаться стаду оленей. Но никогда не призывал к себе келе из другого мира, зачем нести грязь туда, где её и так хватает?

Воздух в яранге дрожит всё сильнее, шаману нужен ответ, для чего пришли в мир странные духи. Они пришли в неверное время, каждый ребёнок знает, келе сильны полярной ночью, в стужу, когда пурга закрывает мир воющей мглой. Келе не выносят солнечного света, а эти появились перед Каменным Медведем в разгар лета, когда Солнце вовсе не спускает глаз с северных земель. И тот из них, что ходит как человек, каждый день подставляет кожу под солнечные лучи. Может, они не духи? Мир при их появлении дрогнул, как при рождении младенца, но разве может живое существо родиться без матери? И человек, и птичье яйцо, и рыбья икра зарождаются внутри живого существа женского пола. Новорождённый слаб, мал и требует заботы, а не таскает на спине снежных баранов.

Пляшут в такт языки пламени в двух мирах, нет ответа на вопрос, мучающий старого шамана. Злые духи не умеют охотиться, хотя всегда готовы стащить добычу у зазевавшегося добытчика. Кто слышал о келе, который делится добычей с человеком? Не понять, кто живёт с тобой в соседней яранге — какой позор для шамана! Но не это главное для Каменного Медведя. Кто пришёл, он постарается разглядеть сам. Ему важно знать зачем? Перед взглядом камлающего Медведя расступаются языки пламени, и в глубине блестящей поверхности проступает ответ, который посылают ему предки. Высокие скулы, внимательные умные глаза под белыми бровями, короткий нос, седые усы и белые пряди бороды. Духи предков показали шаману его собственное лицо.

Затих бубен, повис на стене. В мешок из замши улеглось серебряное зеркало. Вырезанный из моржового клыка колпачок на костяной ручке, накрыв, погасил пламя жирника. Хлопнула, выпуская хозяина, покрышка яранги. Каменный Медведь медленно спустился на морской берег и долго глядел на разбивающиеся о гальку волны. Подошёл к воде, поднял длинную бурую ленту морской капусты и с удовольствием начал её жевать. Келе пришли к нему, предки указали прямо. Шаман посмотрел на выход из залива. Пока он понял только одно. С тех пор, как эта парочка появилась перед ним, он перестал так горевать по уплывшим на юг соплеменникам. Ему было некогда.

«Как я последнее время легко привыкаю к новому месту жительства. Любой угол, где довелось переночевать, воспринимается как дом. Даже лодка, на которой мы с Маней по реке шли. И так же легко ухожу. О той же лодке только теперь и вспомнил».

Роман с Машкой после суточного отсутствия возвращаются в селение со стороны гор. Оказывается, с той стороны мыса расположено большое моржовое лежбище. Громадные звери, выстлавшие бурыми тушами широкий пляж, толкались, ревели, дрались, пробирались к воде и обратно. Здесь мяса могло хватить тысяче Машек на тысячу лет. Всё упирается в два вопроса. Как доставить и как сохранить. Убивать огромного зверя, для того чтобы взять килограммов пятьдесят мяса и разок покормить до отвала свою зверушку однозначно не стоило. Никакого транспорта, способного доставить тонну — полторы груза вокруг длинного скалистого мыса не было, и не предвиделось. С пляжа пришлось уходить, карабкаясь по склонам — моржи забили пляж полностью, от линии прибоя до скал, не оставив места, на которое можно было бы поставить ногу.

Натаскавшись по кручам, Роман собирался уже возвращаться, но с седловины очередного перевала разглядел в горах небольшой просвет. Долинка, по дну которой протекала неширокая порожистая речка, оказалась небольшой, но поверхность воды там и тут рассекали спинки идущих на нерест лососей. Машка, которая рыбу любит не меньше мяса, в три прыжка вылетела на перекат, и через минуту, радостно урча, уже отгрызала голову первой рыбине. Слегка подкрепившись, рыся стала ловить рыбу уже из любви к искусству, и пока Роман не пресёк это избиение, вытащила на берег дюжину рыб, каждая из которых была не меньше десяти килограммов весом. Слегка обидевшись на то, что ей не разрешают весело проводить время, Маха отправилась доедать рыбину, пойманную первой. А Шишагов стал думать, как сохранить её добычу. Выход нашёлся недалеко — в глубокой лощине на северном склоне ближайшего высокого холма после нескольких ударов топором грунт заискрился кристаллами льда. Вырубать в мерзлоте яму подходящих размеров пришлось долго, время от времени подкрепляясь сырой рыбой, и растущим на южном склоне холма щавелем. Неожиданно, помогать стала Машка. Во время очередного передыха она залезла в вырытую яму, и из-под её мощных лап полетел выкопанный грунт. С такой помощью нора в мёрзлом грунте была выкопана чуть быстрее, и больших размеров, чем планировалось. В получившийся морозильник вошла вся пойманная Машей рыба, ей даже разрешили изловить ещё несколько штук. Выход Роман забил кусками мерзлого грунта, для надёжности привалив сверху большими камнями. И вот теперь, после всех приключений, неся на горбу пару рыбьих тушек, Шишагов спускался к своему новому месту жительства. На склоне уже можно было разглядеть пятна яранг.