Новая весна - Роберт Джордан

Ей приходилось прилагать усилия, чтобы не вымещать недовольство на женщинах, с которыми она говорила, хотя кое-кто из них и пытался дать ей повод. Некоторых из благородных приходилось долго убеждать, что им не стоит подробно описывать свою родословную вплоть до эпохи Артура Ястребиное Крыло и еще дальше, а многие женщины, одетые попроще, отказывались называть имя отца ребенка и говорить, откуда он родом. Они сердито глядели на нее, словно подозревали, что здесь кроется какая-то ловушка, расставленная, чтобы лишить их законного вознаграждения. В таких случаях обычно хватало твердого взгляда. Даже мурандийцам не хотелось заходить слишком далеко, имея дело с женщинами, которых они считали Айз Седай – а это заблуждение распространилось достаточно быстро. Благодаря этому порядка и спокойствия в очереди стало побольше, хотя быстрее она никоим образом не продвигалась.

Взгляд Морейн то и дело скользил по лицам проходивших мимо беременных женщин. Некоторые останавливались, поглядывая на их стол, словно подумывали, не встать ли и им в очередь. Любая из них может оказаться матерью Дракона Возрожденного – если почему-либо решит рожать на склонах Драконовой Горы. Единственные двое младенцев, что родились в этот день, уже после Предсказания Гайтары, оказались девочками, и, подобно всем остальным новорожденным, на свет появились не далее мили от лагеря. Какая-нибудь другая Принятая отыщет мальчика, даже не подозревая, что нашла. А сама Морейн, скорее всего, даже не узнает об этом многие годы. О Свет, это нечестно! Она знала – и это не значило ровным счетом ничего.

Когда время уже близилось к полудню, Морейн, подняв глаза, увидела перед собой худощавую молодую женщину в темном шерстяном платье. На руках она держала завернутого в одеяло младенца.

– Суса Винн, Айз Седай, – робко сказала женщина. – Так меня зовут. А это мой Сирил, – добавила она, поглаживая мальчика по голове.

Морейн, может быть, и не хватало опыта в отношении младенцев, но она могла отличить шести-семимесячного ребенка от новорожденного. Она уже открыла рот, чтобы приказать этой женщине прекратить ее дурачить, когда рука Суан легонько коснулась ее запястья. Только мимолетное прикосновение; Суан даже не перестала задавать вопросы женщине, чье имя в тот момент записывала, – но это заставило Морейн посмотреть на стоявшую перед ней мать повнимательней. Суса Винн не была худощавой – она была близка к истощению; под глазами темнели круги, и весь ее вид говорил о потерянной надежде и отчаянии. Ее платье и плащ были сильно изношены и во многих местах заштопаны. Штопка была аккуратной, но зачастую ее оказывалось даже больше, чем первоначальной ткани.

– Как звали отца ребенка? – спросила Морейн, стремясь выиграть время и принять решение. Ребенок, как ни крути, был слишком большим. Но только вот...

– Джак, Айз Седай. Джак Винн. Он... – запавшие глаза женщины блеснули от слез. – Джак умер еще до того, как начались стычки. Поскользнулся в снегу и разбил себе голову о камень. Подумать только, проделал такой путь и умер из-за того, что поскользнулся в снегу!

Ребенок начал кашлять надрывным, грудным кашлем, и Суса заботливо склонилась над ним.

Морейн не знала, был ли тому причиной кашель ребенка, слезы женщины или нелепая гибель ее мужа, однако она тщательно внесла все сведения о ней в свои записи. Башня может позволить себе потратить лишнюю сотню золотых крон на женщину и ребенка. Ведь в ином случае они оба обречены на смерть, если только кто-то другой не решит им помочь. Ребенок, правда, выглядел достаточно упитанным, но Суса, несомненно, голодала. А эта Мери а’Конлин собиралась повесить свои деньги на стену в рамочке! Морейн едва удержалась, чтобы не спросить, кому служил Джак Винн. Кем бы ни был его господин, он не должен был допустить, чтобы жена умершего дошла до такого состояния. Благородная кровь накладывает не меньше ответственности, чем предоставляет прав! Даже больше – по крайней мере, так ее учили. И кроме того, где были друзья этой женщины? Ох уж эти мурандийцы!

– Да благословит вас Свет, Айз Седай. – Суса сглотнула, пытаясь сдержать слезы, но у нее не получилось. Она не всхлипывала; слезы просто хлынули ручьем по ее щекам. – Пусть Свет сияет вам вечно!

– Да, да, – мягко отвечала Морейн. – В этом лагере есть Предсказательница? – Нет, мурандийцы как-то по-другому называют женщин, сведущих в травах и целительстве. Как же? Верин Седай посвятила этому вопросу целое занятие в первый год, когда они с Суан стали Принятыми. – У вас есть Мудрая? Мудрая Женщина? – Суса кивнула. Морейн вытащила кошелек из поясной сумы и вложила в свободную руку женщины серебряный пенни. – Сходи к ней со своим ребенком.

Это вызвало новый поток слез и благодарностей, женщина даже попыталась поцеловать Морейн руку, от чего та едва уклонилась. Свет, Суса ведь не была ее вассалом! Вряд ли приличествовало принимать от нее такие знаки покорности.

– Учитывая, что вскоре она должна получить премию, – прошептала Суан, когда Суса, наконец, отошла, – Мудрая могла бы оказать ей помощь и в кредит. – Подруга не отрывала взгляда от строк, которые уверенной рукой выводила на своем листе, но та часть ее лица, которую видела Морейн, выражала неодобрение. Суан очень бережно относилась к деньгам, поскольку их у нее самой бывало очень немного.

Морейн вздохнула – что сделано, то сделано, – и вздохнула еще раз, поняв, какой шквал перешептываний ее поступок вызвал среди женщин, выстроившихся в две очереди перед столом. Весть о том, что одна из «Айз Седай» вписала в бумаги ребенка Сусы Винн, распространилась среди них подобно пожару в сухой траве. И не прошло и нескольких минут, как Морейн увидела, как другие женщины, стали торопливо пристраиваться в конец очередей, причем по крайней мере одна вела своего ребенка за руку!

– Мой Данил, что-то он очень уж бледненький в последнее время, Айз Седай, – говорила круглолицая женщина, стоя перед ней с заискивающей улыбкой и с алчным блеском в светло-голубых глазах. Дитя, играя у нее на руках, издавало довольные булькающие звуки. – Как бы мне хотелось свести его к Мудрой Женщине! Но я не могу себе этого позволить. – Серое шерстяное платье женщины выглядело совсем новым.

Морейн внутренне вспыхнула и на этот раз не стала даже пытаться подавить гнев.

– Я могла бы Исцелить его, – холодно отчеканила она. – Разумеется, он еще слишком мал. Он может не выжить. Подобное случается. – В таком возрасте ребенок наверняка не пережил бы шока, вызываемого Исцелением; кроме того, это одно из немногих плетений, которые Принятым запрещалось воспроизводить без надзора сестры. Ошибка в Исцелении могла повредить исцеляемому больше, чем плетущей. Женщина, однако, об этом не знала, и когда Морейн протянула к ней затянутую в перчатку руку, она отпрянула, закрывая руками своего ребенка; ее глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит от испуга.