Новая весна - Роберт Джордан

– Ваше имя, миледи? – спросила Морейн. Пухлая улыбчивая женщина, стоявшая перед ней, была одета в зеленое платье с высоким воротом, сшитое, правда, не из лучшего шелка, однако все же из шелка; шелковым был и ее подбитый мехом синий плащ, вышитый красным и золотом. На каждом пальце у женщины красовалось по кольцу с камнем. Возможно, она и не принадлежала благородному роду, но немного польстить никогда не помешает. – И имя вашего ребенка?

– Я леди Мери до Алан а’Конлин, прямой потомок Катрины до Каталан а’Коралле, первой королевы Муранди. – Улыбка не исчезла с лица женщины, однако ее голос зазвенел от гордости. В нем действительно слышался мягкий певучий мурандийский акцент, благодаря которому мурандийцы казались мирными людьми, до тех пор пока вы не узнавали их получше. Одной рукой купчиха подталкивала вперед плотную женщину в темном шерстяном платье, голова которой была обмотана теплой шалью. На руках она держала лепечущее дитя, спеленутое настолько тщательно, что виднелось лишь личико. – А это мой сын, Седрин. Он родился всего неделю назад. Я, разумеется, отказалась остаться дома, когда мой муж поехал на войну. Я прикажу повесить монеты в рамке на стену, чтобы Седрин не забывал, какую честь ему оказала Белая Башня.

Морейн воздержалась от замечания, что Седрин разделит эту честь с сотнями, а возможно, и тысячами других младенцев, если в остальных лагерях дела обстоят так же, как и в этом. Свет, она никак не ожидала, что за эти дни столько женщин родили детей! Сохраняя на лице спокойствие, она некоторое время рассматривала младенца. Морейн не была такой уж неискушенной: она видела, как покрывают лошадей, и помогала при рождении жеребят – если ты сама не знаешь, как что-либо делается, как можно быть уверенной, что слуги делают это как надо? Однако в отношении детей у нее совершенно не было опыта. Насколько она могла судить, этому младенцу могло быть от роду десять дней, или месяц, или два. Стилер и его солдаты стояли невдалеке от стола, чтобы предупредить возможную сумятицу, но здесь они не могли ей помочь. В любом случае, она не могла заставить себя спросить об этом. Если леди а’Конлин солгала, настоящая сестра смогла бы с этим разобраться. Морейн покосилась в сторону. Младенец на руках у женщины, стоящей перед Суан, был крупнее, и тем не менее Суан записывала.

Окуная перо в чернильницу, Морейн вдруг заметила проходящую мимо женщину с ребенком, тот сосал ее грудь. Полускрытый плащом женщины, младенец выглядел не крупнее Седрина, однако мать подчеркнуто избегала очереди.

– Почему эта женщина не в очереди? Разве ее ребенок слишком большой?

Улыбка леди а’Конлин потухла, брови приподнялись. В ее голосе послышался лед:

– Мне не пристало следить за каждым ублюдком, родившимся в лагере. – Властным жестом она указала на лежавший на столе лист бумаги. Кольцо на ее указательном пальце украшал огневик, крупный, но с отчетливо видимой трещиной. – Запишите мое имя. Я хочу поскорее вернуться в свой шатер в тепло.

– Я запишу ваше имя, равно как и все прочие сведения, которые нам требуются, как только вы расскажете мне об этой женщине, – произнесла Морейн, пытаясь воспроизвести тот командный тон, которым говорила Суан.

Попытка удалась ей не очень хорошо. Брови Мери сошлись к переносице, она воинственно поджала губы. Выглядела мурандийка так, словно готова была взорваться – может, даже наброситься на нее с кулаками. Но не успела Мери сделать ни то ни другое, как торопливо заговорила круглолицая служанка, неуклюже приседая в реверансе через каждые пять слов:

– Девчонка у Карим того же возраста, что и лорд Седрин, день в день, – прошу прощения, что заговорила, миледи, прошу прощения, Айз Седай. Но парень, за которого Карим собиралась замуж... Так он сбежал, потому что решил стать Стражем. А тот, за кого она вышла, не нравится ей и вполовину так, как тот, первый, – она тряхнула головой. – О, она не примет от Белой Башни ничего, наша Карим!

– Несмотря на это, она все же получит награду, – твердо сказала Морейн. В конце концов, Тамра приказала им записать все имена. Интересно, достиг ли возлюбленный Карим своей цели? Немногие мужчины обладали необходимым для этого мастерством. Страж должен не просто уметь владеть оружием, он должен сам быть оружием, и это лишь самое первое требование. – Как ее зовут полностью? И ее ребенка?

– Карим Моули, Айз Седай, а ее девчонку – Эллия. – Чудо из чудес: леди а’Конлин казалась довольной тем, что на вопросы отвечает ее служанка. Даже хмурая мина исчезла с ее лица; она лишь настороженно поглядывала на Морейн. Возможно, требовалось одно – твердый тон. И еще чтобы подумали, будто Морейн – одна из Айз Седай.

– Откуда она родом? – спросила Морейн, записывая.

– ...И где в точности родилась ваша девочка? – донесся до нее голос Суан. Суан стянула с рук перчатки, подаренные ей Морейн на именины, чтобы не запачкать их чернилами. Нетерпеливая женщина в шелковом платье, стоявшая перед ней, могла бы слыть красавицей, если бы не нос. Она была довольно высокой, почти на ладонь выше Суан. – В сенном сарае в миле к западу отсюда? Да, не в таком месте можно было бы ожидать рождения наследника. Возможно, вам не стоило выезжать на верховую прогулку, когда срок был так близок, тем паче что рядом шло сражение. И вот еще что: не знаете ли вы каких-нибудь женщин, рожавших в течение последних шестнадцати дней, но которых сейчас здесь нет? И как их зовут? Не надо лишних разговоров, миледи, просто отвечайте на вопрос. – Та отвечала без возражений. Несомненно, манера Суан вести разговор исключала всякие возражения или промедления. Она не повышала голоса, не говорила грубостей; она просто вела себя авторитетно. Как ей это удается?

Как бы ни надеялась Морейн, что в ходе поисков Возрожденного Дракона их ждут приключения, надежды эти в скором времени поблекли наравне с трепетом от пребывания за пределами городских стен. Задавать раз за разом одни и те же вопросы, записывать ответы, аккуратно откладывать в сторону исписанные листы, чтобы высохли чернила, и начинать новый лист – спустя несколько часов, все это уже казалось Морейн утомительной рутиной. Лишь изредка она прерывалась, чтобы погреть руки над жаровней, стоявшей на ее конце стола. Это было, конечно, непередаваемым наслаждением, поскольку пальцы сводило от холода, но это сложно было назвать приключением. Единственной неожиданностью стало то, что многие женщины оказались вовсе не мурандийками. Солдаты, идущие на войну, как видно, частенько обзаводились женами-иностранками. Кузнецы вскоре вновь принялись за работу, и несколько человек, трудившихся над сломанным фургоном, тоже застучали молотками, прилаживая на ось новое колесо. Еще немного, и от грохота разболится голова. Ничего хорошего Морейн в этом не видела.