Маргарет Тэтчер. Женщина у власти - Крис Огден

— Смотрите, чтобы не подтекло! — предупредила Тэтчер.

— Вы управляйте страной, а я как-нибудь управлюсь с окраской, — ответила Карла. Тэтчер рассмеялась.

Маргарет сдала свой первый экзамен на звание адвоката в мае 1953 года, на пятом месяце беременности. А в августе, на семь недель раньше срока, она разрешилась в больнице принцессы Беатрисы в Челси двойней. Рождение двойни явилось полнейшей неожиданностью. Современных методов обследования тогда не существовало, и она понятия не имела, что носит двоих. Роды были долгими и трудными, и в конце концов врачи решили прибегнуть к кесареву сечению. Сначала появился на свет мальчик, а еще через две минуты — девочка. Каждый из новорожденных весил всего четыре фунта. Родители не выбрали имен заранее и решили не называть детей в честь кого бы то ни было. Они дали им в конце концов имена Марк и Кэрол. «Мы лишь хотели, чтобы имена у них были простые, которые невозможно сократить, — пояснила она. — Нам не нравились все эти уменьшительные клички» {14}.

В ту субботу Дэнис ушел из дома и как сквозь землю провалился. Роды ожидались только в октябре, и он отправился на международный матч по крикету между командами Англии и Австралии. А после матча зашел с друзьями в паб отпраздновать победу: Англия выиграла кубок — знаменитую «Урну с прахом». Когда у Маргарет начались схватки, связаться с ним не удалось. Она самостоятельно добралась до больницы и в одиночестве переносила родовые муки. «Еще бы мне не помнить! — комментировала она впоследствии. — Моего муженька невозможно было нигде найти. Он улизнул и где-то слонялся» {15}. В словах ее звучал шутливый гнев, но угадывался в них и слабый отголосок настоящей обиды. Было бы лучше, если бы он проводил ее в больницу и дожидался там, пусть даже и не присутствуя в палате при родах. Но его вообще не было рядом, и тем не менее она справилась сама. Это не убавило ее любви к Дэнису, но укрепило ее в мысли, что едва ли не все на свете она смогла бы сделать самостоятельно.

Две недели, проведенные в больнице, стали для Маргарет временем раздумий о том, как быть дальше. Одно дело — рассуждать о сочетании карьеры с материнством, и совсем другое — осуществить это на практике, особенно при двух младенцах. Она понимала, что для большинства женщин растить малышей-двойняшек было бы всепоглощающей и утомительной работой. Но ее тревожила мысль, что она растеряет знания и способности, если не продолжит свою карьеру. Перед ее мысленным взором вставал образ ее собственной матери Беатрис, нянчившейся с ней и Мюриел. «Меня пугало, что с двумя детьми на руках я могу поддаться искушению тратить все свое время на домашнее хозяйство и уход за ними, забросив учебу и поставив крест на своем уме и опыте. Я чувствовала, что должна найти применение и остальным сторонам моей личности» {16}.

«Помню, лежу я там и думаю: если прямо теперь, в больнице, я не напишу заявление о допуске к выпускному экзамену, я, может, никогда больше к этому не вернусь. Зато если я напишу его сейчас, гордость не позволит мне пойти на попятную. И я его написала. Усилием воли заставила себя сделать это» {17}. Четыре месяца спустя она пошла на выпускной экзамен и сдала его. Больше всех гордился Дэнис: «Промежуточный экзамен на адвоката в мае, двойня в августе и выпускные экзамены на адвоката в декабре. Хотел бы я посмотреть на женщину, которая смогла бы повторить этот рекорд!» {18} Она проявила верх эффективности, родив сразу и мальчика и девочку. «Она получила все с первой попытки, — с восхищением говорит ее приятельница. — Ей больше не приходилось задумываться над тем, чтобы снова прервать свою карьеру». Все это так, но надо ли удивляться тому, что при любом упоминании об «эффективности», с которой она произвела на свет своих детей, миссис Тэтчер мечет грозные взгляды. Впрочем, рожать еще раз никогда не входило в ее планы.

Маргарет решила больше не баллотироваться в парламент, пока не подрастут малыши. Адвокатская практика — это другое дело. Заниматься адвокатурой — значит работать в одно и то же время дня, исподволь продолжая полезные приготовления к неизбежному возвращению на политическое поприще — после того как близнецы поступят в частную школу-интернат. Пока же преждевременно родившиеся двойняшки, как подчеркивала она, «были маленькие и нуждались в заботе и уходе». Как и всякая молодая мать, она поначалу страшно боялась за них. «Я жила в постоянной тревоге. Конечно, 90 процентов времени тревожишься напрасно, но все равно ведь тревожишься». Предвыборные кампании с их ночными бдениями никогда не изматывали ее так, как изматывали близнецы. «Мне уж стало казаться, что я никогда больше не высплюсь», — сетовала она, вторя жалобам матерей всего света. Она никогда не кормила их грудью, но давала им утром и вечером бутылочку. Когда малыши стали старше, она всегда укладывала их при свете ночника. «Нет смысла пытаться приучить их к темноте, — говорила она. — Ведь почти все дети боятся темноты» {19}.

Квартира, еще меньшего размера, чем в Грантеме, была тесной, но подпадала под действие закона о регулировании квартирной платы и стоила всего 18 долларов в неделю. Уезжать из нее супруги Тэтчер, насколько это зависело от них, не хотели. Какое-то время все четверо ютились в одной комнате, пока не вмешался счастливый случай: освободилась соседняя квартира. Дэнис снял и ее, пробил стену, вделал дверь и водворил близнецов с нянькой в соседнюю комнату, которую Маргарет отделала в розово-голубых тонах. Одевала она близнецов безупречно, чаще всего в одинаковые костюмчики и пальтишки, скроенные и сшитые их бабушкой Беатрис, которая с Алфом приезжала в Лондон навестить внуков. Алф, чья манера держаться с годами смягчалась, играл с ними, без церемоний растянувшись на полу. Маргарет и Дэнис редко наносили ответные визиты в Грантем; городок наводил на нее скуку и напоминал ей о трудном детстве и отрочестве почти без друзей. С родными Дэниса они виделись тоже не часто: Маргарет было с ними не слишком уютно.

Дэнис хорошо зарабатывал в «Атласе», но был почти так же экономен, как Алф. В бережливом семействе ничто не пропадало зря. Когда в конце концов малыши перебрались в соседнюю комнату, Маргарет пустила занавески, отгораживавшие их «детскую», на подкладку для зимнего пальто {20}. Поначалу дети поглощали у матери все время, все силы, но Маргарет Тэтчер была полна желания вернуться к работе. «Они и впрямь становятся центром жизни, — говорила она о малышах. — И все же я сознавала, что могу дать что-то еще» {21}.

Обладая прекрасной памятью на подробности, еще более обостренной занятиями химией, она решила специализироваться на налоговом праве, этой исключительно мужской области в и без того сугубо мужской профессии. Начало было для нее весьма неблагоприятным. К ее собственному и общему удивлению, барристер, у которого она проходила практическое обучение, отказался взять ее к себе на службу после шестимесячного испытательного срока. Этот отказ привел Маргарет в смятение. Пусть у нее не было блестящих способностей, но ведь она упорно работала. Трудясь над изучением систем налоговых скидок и иностранного налогового законодательства, она то и дело приносила домой груды отчетов с цифрами налоговых поступлений, так что Дэнис, лучше нее разбиравшийся в отчетной цифири, мог помочь ей. Коллеги объясняли увольнение Маргарет прихотью их непредсказуемого босса, а отнюдь не изъянами в ее работе. С нею поступили бесчестно, заключила Тэтчер. Она была уязвлена, но не стала тратить время на упреки и обвинения. Вместо этого она быстро нашла себе другую работу и на протяжении следующих пяти лет трудилась полный рабочий день в качестве барристера — специалиста по налоговым вопросам.