Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник) - Джон Карр

Американец уселся напротив Лэнгдона. Настенная лампа находилась прямо над его головой, и на лице Спинелли залегли глубокие тени – под глазами, на скулах, под подбородком, зато волосы блестели, залитые светом. Поблескивали и его глаза.

И тут Спинелли, похоже, вспомнил, что ведет себя не совсем так, как полагалось бы воспитанному гостю, приехавшему из другой страны. Его манера держаться мгновенно изменилась, даже голос зазвучал иначе.

– Вы не возражаете, если я закурю? – осведомился он.

Его попытка вести себя подчеркнуто любезно провалилась, учитывая витавшие в комнате клубы сигаретного дыма. Спинелли это сразу же понял, и его это разозлило. Он закурил, картинно чиркнув спичкой.

– Так значит, вот как выглядят загородные имения в Англии. – Очевидно, это его замечание было искренним. Американец с любопытством осмотрел комнату. Казалось, он удивлен. – Не обижайтесь, но меня это разочаровывает. Во-он от той штуки, – он указал на одну из безвкусных картин с изображением Венеции, – у меня глаза кровоточат. Так-то. Вон ту подделку под Фрагонара, вон, над камином, не повесили бы у себя дома даже крестьяне в Арканзасе. Джентльмены, надеюсь, я оказался в правильном месте?

Но инспектору Мерчу было не до обсуждения картин.

– Не обращайте внимания и не отвлекайтесь от темы. Послушайте, – он нахмурился, – не стану скрывать, мне самому не нравится заключать с вами сделку. Это доктор Фелл предложил, а уговор есть уговор, да и перед Скотланд-Ярдом он отвечает. Учтите, сделка должна быть взаимовыгодной, и она состоится, только если вы убедите нас, что это не вы застрелили мистера Деппинга. Во-первых, мы хотим знать…

– Ерунда, инспектор! – беззлобно прервал его доктор Фелл. Он кивнул Спинелли, будто приглашая того говорить обо всем, что ему угодно. Затем доктор Фелл сложил руки на животе и чуть ли не с отеческой заботой обратился к американцу: – Вы совершенно правы, мистер Спинелли. Я имею в виду эти картины. Тем не менее на столе рядом с вами вы обнаружите произведение искусства, представляющее для нас намного больший интерес. Это карта, нарисованная акварелью. Что вы о ней думаете?

Спинелли опустил глаза. Он увидел карту с восемью мечами, и его оцепенение как рукой сняло.

– Черт побери! Таро, да? Где вы ее взяли?

– Узнаёте? Хорошо! Я и не надеялся. Я хотел спросить, занимались ли вы либо Деппинг тогда, когда вы его знали, псевдооккультизмом подобного рода. Полагаю, что он – да. Я видел на его полках книги по этой теме – Вирт, Эли Стар, Барлет, Папюс. Но никто не слышал о том, что он подобным увлекался, если… кхм… если он и правда увлекался.

– Питал к этому слабость, – не стал скрывать Спинелли. – Ко всему, что имеет отношение к загадочнейшим способам предсказания судьбы. Ему просто не нравилось признавать это. Вообще, все это делало его суеверным. И любимым его способом предсказания было гадание на картах Таро.

Инспектор Мерч потянулся к столу и взял свой блокнот.

– Таро? – переспросил он. – Что еще за Таро?

– Чтобы ответить на этот вопрос, друг мой, со всей полнотой, – покосившись на карту, провозгласил доктор Фелл, – мне придется посвятить вас в тайны теософии, и даже после этого объяснение останется непостижимым для примитивного разума – включая мой собственный. Вы можете составить себе представление об их скромном предназначении исходя из того, что о них говорят. Карты Таро позволяют проникнуть в мир идей и принципов и постичь законы эволюции феноменов. Это зеркало Вселенной, символически воплощающее тройственную теогоническую, андрогоническую и космогоническую теорию древних магов, двойственность постепенного воплощения или развития Божественного Разума и постепенного же разбожествления материи, что является основой теософских…

– Простите, сэр, – тяжело вздохнул Мерч, – но я не могу все это записать. Если бы вы выражались хоть немного понятнее…

– К сожалению, это невозможно, – сказал доктор. – Будь я проклят, если сам знаю, что это значит. Я процитировал вам объяснение просто потому, что мне нравится, как оно звучит. Хм. По мнению некоторых, Таро это, in summo gradu[17], ключ к механизму Вселенной… По сути, это колода из семидесяти восьми карт со странными и пугающими изображениями. Они используются не как обычные игральные карты, но только, как выразился мистер Спинелли, в качестве загадочнейшего способа предсказания судьбы.

Мерч явно испытал облегчение.

– А-а, – заинтересованно протянул он. – Гадание на картах? Да, знаю, сам таким занимался. Кузина моей жены часто нам гадает. И на чайных листьях тоже. И поверьте, сэр, – добавил он, понизив голос, – каждый раз в точку попадает.

Инспектор виновато замолчал.

– Не извиняйтесь. – На лице доктора Фелла появилось то же виноватое выражение. – Я и сам, как сказал мистер Спинелли, питаю слабость к таким вещам. Никогда не мог пройти мимо гадателя по руке или гадалки с волшебным шаром. Хмммф. Ничего не могу поделать, – вздохнул он. – Хотя я в это и не верю, все равно не могу удержаться от того, чтобы не узнать свое будущее. Вот так и вышло, что я знаю о Таро.

Спинелли растянул губы в сардонической ухмылке и издал смешок.

– Вы что, идиот? – спросил он. – Смехота. Ну что ж, живи и учись. Гадание, надо же… – Он снова хмыкнул.

– Колода Таро, инспектор, – спокойно продолжил доктор Фелл, – предположительно впервые возникла в Египте. Но эта карта из французской колоды Таро, появившейся во времена Карла VI и изобретения игральных карт. Из семидесяти восьми карт двадцать две называют старшими арканами, а пятьдесят шесть – младшими арканами. Такая колода – большая редкость, и даже знают о ней не многие. Низшие арканы делятся на четыре масти, как трефы, бубны, черви и пики, но тут они зовутся…

– Жезлы, кубки, монеты и мечи, – подсказал Спинелли, разглядывая свои ногти. – Но я вот что хочу знать: где вы взяли эту карту? У Деппинга?

Подобрав карту, доктор Фелл продолжил:

– У каждой карты есть свое значение. Не стану останавливаться на методах гадания, но вот значение будет вам интересно… Ответ за ответ, мистер Спинелли. У Деппинга была колода Таро?

– Была. Он сам нарисовал эскизы, по картинкам чьим-то. И заплатил около тысячи, чтобы ее напечатали. Но эта карта не из нее… Разве что он нарисовал еще одну колоду. Откуда вы ее взяли?

– У нас есть основания полагать, что ее оставил убийца – как некий символ. Кто знает, что за магия сокрыта в глуши Глостершира? – задумчиво протянул доктор Фелл.

Спинелли смотрел прямо перед собой. На мгновение Хью Доновану показалось, что тот что-то видит. Но затем американец лишь усмехнулся вновь.

– И что значит эта карта? – требовательно спросил Мерч.

– Вы скажите ему. – Доктор Фелл вытянул руку с картой вперед.

Спинелли с напускной торжественностью окинул взглядом сначала одного, затем второго собеседника.

– Конечно, джентльмены, я могу вам сказать. Она значит: «Он получил, что ему причиталось». Восьмерка мечей – «приговор правосудия». Она указала на него, и, видит Бог, он это заслужил.

Глава 13

Бронежилет

Вновь все они погрузились в свои мысли. Казалось, что каждое новое открытие заставляло расследование двигаться в совершенно ином направлении – будто ящик фокусника открывался только лишь для того, чтобы в нем обнаружился следующий ящик. В библиотеке становилось жарко и душно. Где-то в доме начали бить часы. Они отбили девять ударов, прежде чем доктор Фелл заговорил снова:

– Это мы выяснили. Очень хорошо. Теперь расскажите, что вам известно о самом Деппинге и что случилось прошлой ночью.

– Как ваш адвокат, мистер Треверс… – начал Лэнгдон.

«Он внезапно вмешался в разговор с такой решимостью, с какой в холодный день выскакивают из-под одеяла», – подумалось Хью. Впрочем, такое сравнение было не очень удачным – Лэнгдон весь вспотел.

– Как ваш адвокат, я настаиваю, чтобы мы поговорили наедине, прежде чем вы совершите необдуманное…

Спинелли посмотрел на него.

– Да пошел ты к черту, – мстительно прошипел американец, подавшись вперед. – Что, нервишки пошаливают, аж взмок весь, а? Ну-ну. Я могу все вам рассказать парой слов, – продолжил он, вновь расслабившись. – Ник Деппинг – тогда он не звал себя Септимом – был самой скользкой тварью, которую когда-либо порождала Англия. Бога ради, но мозги у него были на месте, это следует признать. Он приехал в Штаты лет восемь-девять назад, хотел сколотить состояние, как многие британцы; он все продумал и решил, что лучше всего обучить бандитов на родине рэкета парочке-другой новых приемчиков. Не знаю, как он вышел на Джета Мэйфри. Мэйфри тогда был обычным мальчиком на побегушках, шестеркой, которых на доллар десяток, шатался по подпольным барам и, бывало, мог найти пару громил, чтобы выполнить для кого-то грязную работенку, но на том и все. Короче, говорю вам, это за счет Деппинга Мэйфри поднялся, точняк. Деппинг приехал в Нью-Йорк и околачивался в барах, пока не нашел нужного человека, и через год… – Спинелли взмахнул рукой. – Я не говорю о подпольной выпивке, понимаете – это так, мелочь. Я говорю о крышевании, политических интригах, мошенничестве, шантаже. Господи Иисусе, он такое проворачивал, что никто другой и в миллион лет не додумался бы! И ловко работал – без стволов, только если иначе никак, но даже тогда это не походило на разборки банд. «Зачем светиться? – говорил он. – Подставим кого-нибудь другого». У него был целый синдикат – двадцать две женщины работали на него в гостиницах, караулили мужиков, чтобы потом шантажировать. «Игра в барсука» это зовется. Помощник окружного прокурора начал разнюхивать. Ник Деппинг отравил его и обставил все так, будто это его жена сделала, – и жена отправилась на электрический стул. – Спинелли откинулся на стуле и закурил – казалось, он восхищается Деппингом. – Смекаете? Он проворачивал мелкие делишки, с которыми не хотели возиться большие боссы. Он никогда не пытался с ними тягаться, и те не обращали на него внимания. Например, вымогательство. Так мы с ним столкнулись. Я отказался к нему присоединяться. И что же? Загремел в тюрягу на три года, все из-за него. – Он закашлялся дымом и протер слезящиеся глаза.