Нежная лилия - Кимберли Кейтс

Толкнув тяжелую дверь, она распахнула ее, и лицо ее овеяло сладостным ночным воздухом. Кэтлин бесшумно скользнула в темноту, в тень замковых стен, и подняла лицо к небу, мечтая забыть обо всем, что камнем лежало на душе, раствориться в бескрайнем бархате ночи и грезить о том, что она снова у себя дома, в тихом монастырском саду.

Но не успела Кэтлин сделать и шага, как откуда-то из темноты раздался низкий голос, и сердце ее чуть было не разорвалось от страха.

— И не вздумай сбежать. Одна, в незнакомых местах — луна еще не успеет зайти, как ты уже будешь мертва.

— Нилл! — Кэтлин растерянно уставилась на высокую фигуру, бесшумно выскользнувшую из темноты. — Что ты здесь делаешь?!

Он ожесточенно отшвырнул в сторону изъеденный молью старый плед, защищавший его от ночной свежести.

— Я поклялся никогда больше не проводить ночь под крышей замка Дэйр! — Нилл беспечно уселся прямо на землю, и Кэтлин невольно обратила внимание, как свет луны играет в его блестящих волосах. — Так скажи мне, Кэтлин-Лилия, от кого ты бежишь? От кого спасаешь свою жизнь? Неужели наткнулась на паука размером с кошку? Или целая армия мышей устроила парад прямо у тебя на постели?

— Никуда я не бегу! — возмутилась Кэтлин, слегка разозлившись. — Просто хотела сойти вниз посмотреть на звезды.

— Боюсь, в это трудно поверить. — Опершись рукой о землю, Нилл снова поднялся на ноги. — Звезды, между прочим, отлично видно из окна твоей комнаты. К тому же ни одно разумное существо никогда не стало бы рисковать свернуть себе шею, спускаясь вниз по этой кошмарной лестнице, и все только для того, чтобы полюбоваться звездами.

— Может быть, и стало бы, если бы чувствовало себя одиноким и скучало по дому. — Голос Кэтлин дрогнул, и она отвернулась, досадуя на себя, что не смогла скрыть своей слабости. — Да и потом, все равно ты не поймешь…

Нилл пожал широченными плечами:

— Возможно. К тому же я никогда не забивал голову ничем, кроме сражений.

Почему его равнодушие такой болью отдается в сердце?

— Что ж, если это так, тогда мне жаль и тебя самого, и тех, кто тебя любит, — тихо проговорила Кэтлин.

Она вдруг почувствовала, как Нилл сразу весь подобрался.

— Я не нуждаюсь в твоей жалости. А кстати, о тех, кто меня будто бы любит: нельзя ли поподробнее? Неужто тебе удалось прочесть любовь в глазах моей драгоценной сестрицы? Да она сплясала бы от радости, если б ей подвернулся случай воткнуть мне кинжал между ребер.

— Она сердита на тебя. Сердита, обижена и к тому же боится. Залечить ее раны можешь только ты, Нилл. И раны твоей матери тоже. Неужели ты настолько слеп, что не заметил, как она смотрела на тебя?

— Она смотрела не на меня, — с горечью фыркнул Нилл, — вернее, смотрела-то на меня, а видела мальчишку, который погиб в тот самый день, когда развеялась легенда о его храбром отце.

— Когда-то она носила тебя под сердцем, Нилл. И любила — задолго до того, как ты появился на свет. Теперь у вас обоих появился шанс узнать друг друга снова. Подумать только — ты можешь снова быть с матерью! Если б ты только знал, как я тебе завидую!

Движением руки Нилл заставил ее замолчать.

— Я сделаю для матери и Фионы все, что только в моих силах. Но если ты рассчитываешь заняться любимым женским делом — помирить нас и заставить забыть обо всем, то только зря потратишь и время, и силы. Я позабочусь о них, поскольку это мой долг, но это все.

— Господи, да ведь ты, похоже, даже не понимаешь, от чего отказываешься! Впрочем, не ты первый, не ты последний. Многие потом понимают, кусают локти, да только уже слишком поздно. — Подняв глаза к небу, Кэтлин посмотрела на звезды. — Все эти годы, что я прожила в аббатстве, я была ужасной дурочкой. Все время гадала, что за таинственная судьба ожидает меня впереди. И чем становилась старше, тем делалась более нетерпеливой, сгорая от желания поскорее начать эту новую, необыкновенную жизнь! — Кэтлин засмеялась принужденным смехом. — Знаешь, сейчас я с радостью отдала бы все на свете, лишь бы снова оказаться за монастырскими стенами.

Кэтлин обернулась и вздрогнула, обнаружив, что Нилл стоит почти вплотную.

— Но ты не из тех женщин, которым на роду написано провести свою жизнь в монастыре. Конечно, сейчас ты напугана, но если завтра, проснувшись, вдруг обнаружишь, что оказалась в аббатстве, готов поклясться чем угодно — через пару дней снова потеряешь покой.

— Нет. За несколько дней, что прошли с тех пор, как я покинула аббатство, я, кажется, постарела на тысячу лет. Я узнала, что в мире царят ложь, измена, предательство, ненависть и зависть. И мужество, — вдруг добавила она тихо, бросив взгляд на Нилла. — Но даже мужество порой приносит одно лишь горе. Мой долг тебе не оплатить никакими деньгами.

— Ты ничего мне не должна, — грубо оборвал ее Нилл.

Кэтлин со вздохом обхватила себя руками.

— Как бы я хотела снова оказаться в аббатстве — оплакать все зло, что невольно причинила тебе! Чтобы все было как прежде, пока я не наткнулась на тебя, спавшего на алтаре друидов! — В ее словах прозвучала тоска.

— Нам не дано снова вернуться ни в то время, ни в то место, Кэтлин, — проговорил он, глядя на нее сверху вниз. Темные тени легли на его суровое лицо, делая его загадочным, словно древние, священные камни. — Да и что бы это изменило? Конн прислал бы вместо меня другого, вот и все. До сих пор я ломаю голову, правильно ли поступил, оставив тебе жизнь. В одном я только уверен твердо: жизнь в стенах монастыря — это не то будущее, для которого ты была рождена.

— Но я любила сестер, и они любили меня. Там, в аббатстве, мне ничто не грозило.

Лунный свет упал на его лицо, и Кэтлин с удивлением заметила, что губы Нилла раздвинулись в слабой улыбке.

— Ты говоришь о судьбе, — сказал он. — Но если бы монашество было твоим уделом, то природа не наделила бы тебя вот этим, — пальцы его осторожно скользнули по ее щеке, — лицом, прекраснее, чем та лилия, которую ты искала в день, когда мы впервые встретились. Да, — голос его вдруг стал низким и чуть хрипловатым, — ты прекрасна, прекрасна, как цветок. Любой мужчина, которому посчастливилось увидеть тебя, отдал бы все на свете, лишь бы ты осталась с ним.

Странно было слышать эти слова от сурового воина. Кэтлин едва осмеливалась верить собственным ушам — меньше всего на свете она ожидала чего-либо подобного.

Кэтлин осмелилась украдкой бросить на него взгляд, голова ее шла кругом. Она сама не понимала, что с ней творится.

— Так, значит, тебе не все равно, Нилл? — прошептала она. — Я хочу сказать — если бы я вернулась в аббатство?

На мгновение наступила тишина, и Кэтлин услышала, как он втянул в себя воздух.