Царства смерти - Кристофер Руоккио

Посланник поклонился и пригласил нас пройти за ним.

– Для делегации поданы машины, – произнес он на своем родном языке.

Мы ехали по унылым улицам Одиннадцатого купола и серым бульварам, где не росло ни деревьев, ни даже травы. В этом хмуром городе, казалось, не было вообще никакой зелени. Вентиляторы гнали в воздух пар, где тот, конденсируясь под стеклянным куполом, опадал обратно на землю грустным дождем. Глядя с заднего сиденья машины представителя в залитое дождем окно, я подумал, что улицы специально расчистили к нашему визиту. Нам почти не встречались прохожие, а каменные и бетонные фасады зданий были недавно отмыты гидравлическими очистителями. На каждом шагу попадались бронзовые барельефы без единого пятнышка патины, демонстрирующие достижения и добродетели народа.

– А где все люди? – спросила Валка, заметив на тротуаре двух торопливо идущих мужчин и одну женщину в одинаковых серых костюмах.

Представитель, моргнув, выглянул в окно. Он как будто высматривал тех же прохожих, но на деле лишь дожидался предписаний. Спустя секунду ему передали ответ.

– Каждый трудится на благо общества.

Я почувствовал, что Паллино неймется вставить словечко, и покосился на капитана своей стражи. Патриций многозначительно отвернулся к окну напротив, оглядываясь на другие машины нашего кортежа.

В конце концов мы выехали из Одиннадцатого купола и по подземному шоссе, проходящему под чертовой тундрой, направились к другому куполу. Мои подозрения насчет того, что город специально очистили от жителей перед нашим приездом, лишь усилились. Обычно на шестиполосном шоссе наверняка было оживленное движение, но теперь все полосы были свободны. Допрашивать нашего проводника мне не хотелось – он наверняка ответил бы только то, что положено.

Наверху болезненно пульсировали рыжие огоньки.

Вскоре они сменились бледно-желтым сиянием другого купола, больше предыдущего. Мы проехали через массивные стальные ворота, которые при необходимости могли отрезать купол от остального города, и поднялись на высокий мост над бурлящим водным потоком. Сбоку высилась громадная дамба, из открытых шлюзов которой били гремящие водопады.

За мостом начались тесные, геометрически точные кварталы Ведатхарада. В желтое небо одна за другой поднимались циклопические каменные громады. В воздухе висела какая-то дымка, как будто от пара, как во внешнем куполе, и сквозь стеклянную стену самого купола виднелись гигантские многоквартирные дома без окон, похожие скорее на заводы. Я понял, что в этих бараках и закрыты сейчас простые жители Содружества.

Чем ближе к центру города, тем больше людей попадалось нам на улице. Под закупоренным небом Первого купола куда-то спешили мужчины и женщины в одинаковых серых костюмах; кто-то поодиночке, кто-то парами, прячась под зонтиками от проливающейся со стекла воды. У многих на лицах были медицинские маски. Повсюду стояли полицейские. Не то чтобы я не привык видеть военную полицию – на каждой имперской планете были префекты, – но в таком количестве?! На каждом углу обязательно стоял полицейский в черных доспехах, что заставило меня подумать не об Империи, а о городе над дворцом Кхарна Сагары на Воргоссосе.

И, как на Воргоссосе, здесь за внешним фасадом тоже таилась тьма.

Народный дворец стоял за изогнутой стеной из бетона и стали в пятьдесят футов толщиной и втрое выше этого. Центральный корпус представлял собой ступенчатый многоэтажный зиккурат, похожий на пирамиду, посвященную какому-то ложному забытому богу. Другие здания, размещенные по периметру, не имели окон и не были никак украшены, напоминая надгробия; в них располагались казармы, арсенал и кабинеты тайной полиции. Из абстрактных фонтанов били струи, образуя над дорогой водяные арки. Солдаты в матово-черных доспехах гвардии конклава и в серо-красной военной форме с отличительными знаками несли у фонтанов и у дверей почетный караул. Другие смотрели на нас со ступеней зиккурата, поднимавшихся на тысячу футов почти к самому куполу.

Машины обогнули последний фонтан и остановились у громадной лестницы. По ступенькам, словно лава, стекла красная ковровая дорожка, напомнив мне о багровом покрывале, раскинутом Клитемнестрой перед ногами Агамемнона Великого на заре земной цивилизации. Двое стражей в доспехах открыли двери, похожие на створки морской раковины, и представитель жестом указал, что можно выходить. Паллино вышел первым – Бандит ехал в другой машине – и подал мне руку, а я в свою очередь помог выйти Валке.

– Почти как дома, – сказала она на пантайском.

Мне не хотелось об этом напоминать. На ее родине красота была субъективна, да и весь мир тоже. Дома, среди соотечественников, Валка видела то, что хотела видеть, то, что рисовали в подсознании ее имплантаты – иллюзии, тенями покрывавшие действительность. Там, где я видел лишь голый камень, ей являлись пышные сады, а вместо пластиковых полов и обитых нейлоном диванов – роскошный паркет и резная мебель. Демархисты воображали роскошь и прятали все уродливое, а здесь, в Содружестве, уродливость была общепринятой и воплощалась во всем.

– Как ты? – спросил я, наклонившись к Валке.

Вряд ли лотрианцы владели малоизвестным языком, на котором говорила тавросианка, но всякое бывает.

– Нормально, – храбро улыбнулась она. – Ничего страшного.

Когда мы поднялись на ступеньки, нас принялись снимать три дрона. Возможно, из соображений безопасности, а может, местная пропаганда собиралась раздуть что-нибудь из нашего визита. Я криво улыбнулся на камеру и поприветствовал выстроившихся вдоль лестницы пикинеров. Впереди шагал Бандит в сопровождении сигнифера, несшего жезл дипломата с красным знаменем в белую полоску, посреди которого сияло алое имперское солнце.

Пока мы поднимались, проходя мимо колоссальных прямоугольных колонн к фальшдверям в виде раскрытых книжных страниц, я заметил смутные силуэты встречающих: бледных темноволосых мужчин и женщин в серых костюмах.

Я ожидал, что нас остановят и поприветствуют у входа, но вместо этого нас отвели прямиком на досмотр. Пришлось пройти через светящиеся сканеры. Теперь нашим хозяевам стало известно о моем мече и проекторе щита и о пристегнутом к бедру пистолете. Они увидели мой кинжал, как и вооружение абсолютно всех сорока членов нашей делегации, вплоть до малейшего метательного ножа Бандита. Даже адамантовые кости моей левой руки стали всеобщим достоянием. Незамеченными могли остаться разве что имплантаты Валки да моноволоконная спираль, которую Карим прятал под копной своих темных волос.

Наш проводник сдержанно поприветствовал двух коллег, мужчину и женщину, спешивших нам навстречу через атриум. Все трое были так похожи, что вполне могли сойти за родственников. Серокожие, темноволосые, с пустыми глазами. Казалось, они находятся под действием каких-то стимуляторов – может, веррокса или амфетамина, а может, простого кофеина. У новоприбывшей парочки были такие же наушники, как у нашего проводника.

– Уважаемая делегация, – сказали они в унисон и вскинули руки; точно так же нас приветствовал по прибытии