Я живу без оглядки, или Узнай тайны женской души - Юлия Шилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Успех.
— А как ты его добилась?
— Не важно. Главное, что он у меня есть. Человек никогда не достигнет успеха, если у него нет звериной хитрости, крепких кулаков, острых зубов и большого терпения.
— Слушай, Ань, я не знаю, что со мной происходит…
— В смысле?
— Чем больше я с тобой нахожусь, тем больше понимаю, что хочу видеть тебя вновь и вновь. Я ничего не могу с собою поделать.
— Нам пора, — вновь повторила я и встала.
Мы вышли на веранду и остановились в дверях.
— Опять идет дождь, — тихо сказала я, ловя капли в ладонь.
— Ты любишь дождь?
— Очень. Я люблю сильный, порывистый ливень и маленький летний дождик. Сырая погода — для меня. Я люблю рисовать дождь. Он всегда разный, от прозрачного до тяжелого. Как ты думаешь, на что похож дождь?
— Не знаю. На воду.
— Он похож на слезы.
— На слезы?
— Да, на слезы. Слезы бывают добрые, а бывают злые. А еще они соленые. Знаешь, ведь именно в дождь я очень много думаю и анализирую, учусь отстаивать каждую минуту своего существования в такой тяжелой игре без правил, как жизнь. Я учусь просчитывать свои шаги на пять ходов вперед, стараться избегать неприятности. Терпеть не могу случайностей, и уж если они появляются, то стараюсь обратить их себе на пользу. Именно в дождь я репетирую роли и учусь быть актрисой, учусь тщательно скрывать свои чувства, эмоции и умело заменяю их на фальшивые, вызываю у зрителей веру в мою искренность.
Михаил обнял меня за плечи и взволнованно произнес:
— Анна, я еще никогда не встречал такую женщину! Такая, как ты, никогда не затеряется даже в самой огромной толпе. Ты всегда будешь выделяться. Наверное, поэтому ты и стала звездой. Я представляю, как в твою сторону поворачиваются сотни мужчин, засматривающихся на твою совершенную гибкую фигуру.
— Я никогда не старалась специально подняться над толпой, но я всегда была чуть-чуть выше, — я сняла руки Михаила со своих плеч и бросилась в дождь…
Пока мы ехали домой, Михаил позвонил своему водителю и назвал мой адрес, чтобы тот забрал «Мерседес». Сунув телефон в карман, он растерянно пожал плечами и грустно сказал:
— Я не хочу, чтобы наша сказка кончилась. Золушка не оставила принцу хрустальную туфельку, а принц заболел от любви. Ты сказала, что сегодняшняя ночь — это терапия. Терапия призвана лечить, а мое сердце заболело еще сильнее.
До самого моего дома Михаил одной рукой держал руль, а другой крепко сжимал мою руку.
— Анна, ты просто чудо… — повторял он. — В последнее время неспокойно. Будь осторожна. Я за тебя переживаю — какой-то непонятный следователь… кто-то предупреждает тебя о взрыве…
— Не надо. Я привыкла обходиться собственными силами.
— Очень тяжело бороться с обстоятельствами в одиночку. Нужно, чтобы помогали друзья. Скажи, ты веришь в дружбу?
— Я верю в добрые отношения между людьми.
— У тебя были настоящие друзья?
— У меня была близкая подруга.
— Ты ее очень любила?
— Она была как сестра. Я была так к ней сильно привязана, что готова была отдать за нее жизнь, и сделала это, не задумываясь ни на минуту.
— А где она теперь?
— Она украла все мои деньги и моего любимого мужчину.
— Возможно, сейчас она раскаивается…
— Не думаю.
— Почему?
— Чтобы такое сделать, нужно очень сильно ненавидеть.
— Но ведь когда-то она тебя тоже любила…
— Я сомневаюсь в этом. Может, и правду говорят, что от любви до ненависти один шаг.
— Мне кажется, что тебе нужно ее простить.
— Простить? С какой стати?
— Ну да. В любви нужно уметь прощать.
— В какой любви? Эта тварь украла у меня все, что было! Ты считаешь, что я должна ее простить? Для меня она умерла. И она и мой бывший. Есть вещи, которые не прощают.
— Ань, ты можешь пообещать, что будешь предельно осторожна?
— Я постараюсь.
— Нет. Так не пойдет. Скажи: «Я буду предельно осторожна!»
— Я буду предельно осторожна.
— Я стану звонить тебе каждый день. И ты тоже звони. Господи, а я и подумать не мог, что ты совсем одна.
— Я привыкла быть одна, — сказала я безразлично и грустно отметила про себя, что дождь кончился.
Во дворе нас уже ждал водитель Михаила, который стоял у «Мерседеса».
— Это мой новый водитель, — подтвердил мою догадку Михаил и подрулил прямо к своей машине. Открыв «Мерседес», Михаил протянул ключи от джипа водителю и посмотрел на мои окна. — Ты точно не боишься? — на всякий случай снова спросил он.
— Я же тебе сказала, что устала бояться.
— Ты очень странная… Ты могла бы пока пожить у меня.
— Зачем?
— Для спокойствия.
— Хорошенькое спокойствие — жить в доме, где иногда появляется твоя исчезнувшая жена!
— Может, мне только показалось, что она там появляется? Только вот откуда взялись ее чулки? А запах духов? Я с этим обязательно разберусь.
Раздался пронзительный сигнал, и джип выехал со двора. Михаил помахал машине рукой и переключил внимание на меня.
— Ты уверена, что тебе нужно домой?
— Вполне. А почему ты не посадил в свой «Мерседес» водителя, а сам не уехал на джипе?
— Будем считать, что я по нему соскучился.
Как только Михаил сел на водительское место он, сильно занервничал, мельком бросил взгляд на бардачок, и мне почему-то показалось, что сейчас он его откроет. Но он его не открыл… Он просто на него посмотрел…
— Спасибо, — ни с того ни с сего сказал он.
— За что?
— За то, что благодаря тебе моя машина в целости и сохранности. Я надеюсь, из нее ничего не пропало…
— Хочется верить, что вся твоя «мелочевка» на месте.
Мы опять пристально посмотрели друг другу в глаза, и я в который раз ощутила, что мое терпение на исходе.
— Дождь кончился. Мне пора…
Я зашла в свой подъезд, а «Мерседес» все не отъезжал. Мою спину сверлил пронзительный взгляд, который был слишком настойчив и ощутим даже затылком. Я шла и знала, что сейчас Михаил не выдержит и заглянет в бардачок. А может, и не сейчас. Может, он сделает это сразу, как только отъедет…
Глава 12
Странно, но мой телефон молчал даже после того, как Михаил заглянул в бардачок. Наверное, ему надо подумать…
Я подошла к окну и увидела, что небо прояснилось. На кухне еще витал неприятный сигаретный запах лжеследователя Голубева, непонятно зачем пожаловавшего в мою квартиру. И это наводило на самые грустные мысли. Я отправилась в спальню и почувствовала знакомый аромат духов, тот самый, который был дома у Михаила… Я тут же вылетела из спальни, решив что окончательно сошла с ума. Я зашла в кабинет и застыла как вкопанная, увидела на спинке кресла чулки цвета капучино…
Пронзительно заорав, я выскочила из спальни. Отдышавшись, позвонила Михаилу:
— Ты где?
— Еду к себе домой. Ты хочешь, чтобы я вернулся к тебе?
— Я хочу, чтобы ты посмотрел дома, на месте ли те самые чулки.
— Какие чулки?
— Те, в которых танцевала твоя жена.
— Если тебе это нужно, то я посмотрю. По-моему, я сунул их в шкаф или в комод.
— Посмотри и перезвони.
Я ждала чуть больше часа. Я не сомневалась, что в квартире в мое отсутствие кто-то был, только вот кто? Жанна? Но она не знала, где я живу. А может, тот, кто ее похитил? Но я не вижу в этом никакого смысла. И все же нужно посмотреть правде в глаза. Кто-то тщательно надушил мою спальню чужими духами и этот кто-то подкинул мне чулки…
Как только раздался телефонный звонок, я тут же схватила трубку и услышала голос Михаила.
— Ань, чулок нигде нет. Или это мистика, или кто-то держит меня за лоха. Я вообще уже перестаю что-либо понимать.
— Дело в том, что чулки у меня.
— Как у тебя?
— Так. Теперь они висят на спинке кресла в моем кабинете.
— Ты уверена?
— Более глупого вопроса мне еще никто не задавал. Я держу их в руках.
— А это точно те чулки?
— Я такие не ношу. Хотя это мой цвет, но я люблю чулки со стрелками. Это подчеркивает мою индивидуальность.
— Ань, тебе страшно?
— Не знаю. Мне кажется, что я уже привыкла бояться.
— Ты хочешь сказать, что кто-то перенес чулки в твою квартиру?
— Получается так…
— Но когда он успел?
— Наверное, чулки исчезли из твоего дома, когда мы спали. И вообще, почему ты думаешь, что это он, возможно, это она.
— Ты имеешь в виду Жанну?
— А почему бы и нет? Если она проделывает подобные вещи, то, наверное, тронулась умом.
— Но как Жанна могла проникнуть в твою квартиру? Ты хочешь сказать, что она взломала замки?
— Мои замки в целости. Кто-то проник в квартиру, подобрав ключи или искусно орудуя отмычкой.
— И ты хочешь сказать, что это под силу такой беспомощной женщине, как Жанна?
— Тогда кто здесь был? Кто устроил этот спектакль?