Нежный плен - Мария Феррарелла

— Мы сражались не ради наживы, ради принципов.

«Мы сражались». Она и в самом деле была редкостной женщиной. Таких он еще не знал.

— Я вижу, что эти принципы вам небезразличны. Но вы слишком молоды для того, чтобы помнить, как это было, — проговорил Дункан.

«Он не намного старше меня, — подумала Бет. — А говорит как умудренный жизнью человек, который считает, что я — всего-навсего неопытная девчонка».

— Что такое свобода, может понять всякий. Даже тот, кто очень молод, — ответила девушка.

Ее ответ так обрадовал Дункана, что он сам этому удивился.

— Мы с вами думаем одинаково. Мне не очень-то симпатичны те, кто хочет, чтобы другие были у них в подчинении. — По недоверчивому выражению лица Бет Дункан понял, что ей нужны доказательства, и он продолжил: — Я англичанин лишь по рождению, по нелепой случайности. Но по духу я не англичанин. Я не хотел бы им быть. Я верен моим людям: только им я и служу. — Дункан снова вспомнил о своем прошлом, и глаза его сузились. — Я сам выбрал тех, кому считаю нужным служить. Не люблю аристократов, — последнее слово он произнес с отвращением, и это очень смутило Бет.

— Странно слышать такое от человека, который владеет всем этим. — Девушка обвела рукой комнату, а потом подозрительно взглянула на Дункана. — Или вы все это украли?

— Не угадали.

Бет смутилась еще больше, а Дункан, наблюдая за ней, едва сдерживал смех:

— Я всего лишь присматриваю за этой усадьбой и поместьем. Вместо джентльмена, который живет сейчас в колониях. То есть в Штатах, — поправился он. — Надеюсь, что нас сейчас не слышит английский король. Владелец этого замка — теперешний граф Шалотт, а не я.

— Син-Джин? — изумленно произнесла Бет, и глаза ее расширились. Неужели они оба имеют в виду одного и того же человека?

— Да. Но вы произнесли это имя так, словно знакомы с этим человеком, — удивился Дункан.

— Да, знакома, — поспешно ответила Бет, ошеломленная этим совпадением. Теперь-то она начинала понимать, что судьба — это очень странная вещь. — Он наш сосед.

От удовольствия Дункан широко улыбнулся.

— Ну, значит, и мы с вами можем считаться соседями. — И он поймал ее руку. — Прекрасное совпадение, не правда ли?

Она выдернула руку, чтобы не позволить его пальцам вновь сжать ее ладонь, заставив ее сердце бешено биться, и строго сказала:

— Однако не стоит придавать этому чрезмерное значение.

От души расхохотавшись, Дункан заметил:

— Как вам угодно.

Бет снова украдкой взглянула на него. Его глаза были цвета моря, в любви к которому он клялся, а волосы падали на широкие плечи золотистым флагом. И он все еще был без рубашки — обстоятельство, которое самым плачевным образом сказывалось и на ее выдержке, и на ее нервах.

— Мне угодно услышать от вас, кто же вы на самом деле, — проговорила Бет. Она успокоилась бы, услышав хотя бы часть правды.

Этот вопрос застал Дункана врасплох, по его коже пробежали мурашки.

— А зачем вам это знать?

— Я у вас в гостях, и моя безопасность зависит от вас. — Бет встала. — Вот я и хотела бы знать, что представляет собою тот человек, от которого в данное время зависит моя безопасность.

— Что ж, вы правильно рассуждаете. — Однако рассказывать о себе ему совсем не хотелось. Он попытался было начать разговор о другом, но Бет продолжала стоять на своем.

— Я жду.

Дункан восхищенно воскликнул:

— Если бы у моей матери было столько пыла и упорства! — Его мать была женщиной с милым, простодушным лицом, очень добрая, но совершенно безвольная. — Тогда, может быть, у меня был бы другой отец, а не тот, который меня зачал. — Последнюю фразу он произнес скорее для самого себя, чем для Бет.

— Его звали Дорчестер? — спросила она и, увидев, что глаза его снова потемнели, поняла, что попала в точку.

Дункан мрачно кивнул:

— Да, покойный граф Дорчестер.

В том, как он это сказал, было нечто такое, от чего Бет стало не по себе.

— Он умер? — тихо спросила она.

— Да, от моей руки. — Даже сейчас, прикрыв глаза, Дункан видел эту картину во всех подробностях.

— Вы убили своего отца?!

Дункан не смог бы солгать даже ради того, чтобы завоевать это прелестное создание.

— Да, нечаянно, хотя, признаться, мысленно я тысячу раз думал, как убить этого негодяя. Но в тот вечер я пришел к нему только для того, чтобы поговорить. Мне нужно было узнать, какая именно часть его состояния причиталась мне — за то, что он сделал с моей матерью. — Дункан заметил ужас в глазах Бет и решил ничего не скрывать от нее. — Дорчестер изнасиловал мою мать. Она была дочерью конюха. И он взял ее прямо там, в конюшне. Без любви, без ласки и даже без единого нежного слова. Он взял ее по праву хозяина, господина. — Молодому человеку было трудно говорить об этом, но он все-таки закончил: — И это сломило ее навсегда.

Дункан никогда не видел мать другой — только печальной. Она любила своего сына, но у нее не оставалось сил для ребенка, так что она мало чему смогла его научить.

— Когда она умерла, — продолжил он, — мне было двенадцать лет. Через час после похорон Дорчестер выкинул меня из усадьбы, и мне пришлось учиться жизни на лондонских улицах. — Его губы скривились от горечи, когда он вспомнил об этом. — У графа были жена и двое бездельников-сыновей. И ему совсем не хотелось заботиться о внебрачном сыне.

Бет мысленно пожалела мальчика-сироту, потерявшего мать. Ведь ее собственная жизнь, хоть и изобиловала тревогами и испытаниями, всегда была полна любви. Она не прожила и дня без ласки и заботы близких ей людей.

— Меня подобрал Сэмюель, — вспоминая об этом, Дункан улыбнулся. — Тогда-то старик производил внушительное впечатление. Он взял меня к себе и обучил своему ремеслу. Не очень благородному ремеслу. — Улыбка снова тронула его губы. — Хотя это ремесло и позволило мне довольно долго продержаться, пока я не вернулся к своим корням.

Бет затаила дыхание, хотя и знала, чем все это кончилось.

— И что же произошло?

— Мне было восемнадцать, когда я предъявил Дорчестеру мои требования. Я был молод, зол и, может быть, немного наивен. В этом была виновата моя мать. Она всегда надеялась, что в конце концов отец обо мне позаботится. Она так и умерла, надеясь. Но ждать благодеяний от этого человека всю жизнь я не собирался. Однако Дорчестер и тогда, как и шесть лет назад, не захотел меня выслушать. Он просто начал мне угрожать. А когда это не сработало, попытался ударить меня кинжалом. Защищаясь, я толкнул его, и он упал на кинжал. — Взглянув в окно, Дункан вздохнул. Теперь ему казалось, что все это произошло с кем-то другим и в какой-то другой жизни. — В тот вечер я бежал и ушел в море. За мою голову была назначена награда. С собой я взял Сэмюеля и всех моих товарищей, и мы начали заниматься другим ремеслом.