Поплачь о нем, пока он живой - Лилия Батршина

— Конечно, ваше величество, — Любава подчеркнуто торжественно поклонилась, поправила сползший от этого венец, улыбнулась и вышла из комнаты.

Едва скрывшись от глаз, она прислонилась к стене и горестно вздохнула. Снова разлука, снова тоска… Неужели так всегда будет?..

…Бьёрн швырнул свиток на стол (благо в рабочем кабинете порядок поддерживался и он не канул в неизвестность, скатившись на пол вместе с целой грудой такого же барахла) и задумчиво посмотрел в окно. Ещё предстоял тяжелый разговор с Гилрэдом, который, только услышав последние вести, заявит, что рана полностью зажила и он готов ехать, да ещё и Смолка, получившая стрелу в плечо и сейчас хромающая на правую ногу, будет обиженно фыркать и отворачиваться от предложенного угощения…

— Леший знает что! — пожаловался он Дунгрому. — Они обижаются, а мне что, из дружины лазарет делать надо?! Да ещё и Любава на рожон лезет!..

…Был уже вечер, когда Бьёрн в замешательстве остановился в гостиной. У кресла его матери сломалась ножка. Его предупреждали?.. Но о чем?..

— Ой! Ты здесь? — Любава, вернувшаяся со своей обычной прогулки по лесам с Громом, вбежала в гостиную и замерла на пороге: увидеть здесь мужа она не ожидала. — А я думала, ты в кабинете у себя, как всегда.

Глаза её сверкали как-то особенно живо, щеки раскраснелись от холодного ветра и скачки, и она машинально прижала более холодные ладони к лицу.

Бьёрн обернулся и задумчиво посмотрел на Любаву.

— Мимо просто проходил.

— Ммм, — кивнула девушка. Она уже научилась разбираться в его настроении, и теперь поняла, что его что-то очень беспокоит. Любава сдвинула брови и подошла ближе. Кресло с подломленной ножкой бросилось в глаза сразу. — Что случилось?

— Будто ты не видишь, — Бьёрн кивнул на кресло. — Похоже, меня хотят предупредить…

Минуту Любава молчала, не отводя взгляда от кресла. Она вглядывалась в него напряженно, с каким-то тревожным вниманием, и наконец, как в забытьи или в трансе, проговорила:

— Тебе не нужно ехать, Бьёрн. Что-то случится. Обязательно что-то случится. Что-то страшное.

В её голосе не было обычного ехидного упрямства, в нем звучала такая святая уверенность в своих словах, что ни у кого бы не повернулся язык обратить их в шутку.

— Не думаю, — Бьёрн покачал головой. — Скорее… мне кажется, должны напасть на замок… Так… Я прикажу усилить охрану, предупрежу Дунгрома…

Он глубоко вздохнул и пошел прочь, бросив через плечо:

— Не бойся, все будет хорошо…

Любава кивнула, но вид у нее при этом был совершенно потерянный. Когда Бьёрн скрылся из глаз, она развернулась и, подойдя к окну, открыла его, давая доступ свежему воздуху. Ветер тут же затрепал рыжие волосы, откинул назад плащ, прошелся по-хозяйски по комнате. Любава вздохнула, покачала головой. Тревога её не оставила, наоборот, усилилась, как будто в словах Бьёрна было что-то неверное…

Вдруг сзади раздался какой-то звук, и Любава оглянулась. С одной из полок свалилась книга. Девушка улыбнулась и подошла к ней, протянула руку, чтобы поднять её с пола, но тут ветер со всей силы ударил по её листам и перелистнул на середину. Любава сдвинула брови и вчиталась.

"Было ему знамение, но не внял ему и отправился в поход; и встретила его засада, и перебили всех, кто был с ним, и убили его самого…"

Любава в ужасе отшатнулась, закрыла рот рукой, обвела потрясенным взглядом комнату. Она поняла предупреждение, но что она могла сделать? Бьёрн её не послушает, ей было нечем его убедить… Но отпускать его одного Любава не могла. Ведь она же обещала его беречь…

Девушка присела, подобрала книгу, поставила её на место и ушла в свою комнату. Ей надо было приготовиться…

…Бьёрн с досадой отряхнул пожеванный Смолкой плащ, покосился на окна комнаты Гилрэда, тот так обиделся, что не вышел провожать, и наконец вскочил в седло.

С самого утра все, что только можно, мешало ему и лезло поперек дороги, была ли это кухарка или швабра в сарае. Но он упорно гнал от себя все нехорошие мысли, что его не хотели, именно не хотели отпускать…

Любава выскочила на крыльцо в последний момент, когда уже собрались отъезжать. Она махнула рукой и крикнула: "Бьёрн!" Муж остановился и подъехал к крыльцу. Девушка сбежала к нему вниз, остановившись так, чтобы быть с ним вровень, и, тяжело дыша, проговорила:

— Едва-едва успела, — и, подойдя ещё ближе, протянула ему руку. В ладони у нее лежал небольшой резной амулет на шнурке. — Возьми его, Бьёрн. Это амулет-хранитель, он сбережет тебя в пути.

Он покачал головой, но взял.

— Спасибо. Я вернусь скоро, а ты слушай Дунгрома и не влезай никуда, особенно если вдруг нападут.

— Хорошо, — послушно кивнула девушка, а сама спрятала глаза, чтобы озорной огонек её случайно не выдал.

Бьёрн молча развернул лошадь и поскакал догонять отряд…

Любава подождала, пока облачко пыли скроется за следующим холмом, и бросилась в конюшню. Надо было торопиться, пока отряд ещё не ушел слишком далеко и Дунгром не хватился ее. Ещё со вчерашнего вечера она собрала походную сумку и перенесла её в стойло Грома, а сегодня под верхней накидкой на ней был надет походный темно-зеленый костюм. Тенью проскользнув к Грому, девушка быстро скинула ненужную накидку, застегнула походный плащ, приладила на пояс свой любимый меч — подарок Горыни, и, никем не замеченная, вывела Грома окольными путями из замка. Десять минут спустя конь уже мчался во весь опор знакомыми лесами, а Любава временами поглядывала на прихваченную с собой карту, прикидывая путь.

"Я пойду параллельно им, лесом, неподалеку, — думала она. — Бьёрн не заметит, а мне спокойнее…"

…Лошади шли ровной рысью по знакомой дороге, дружинники привычно переговаривались, пересмеивались, а Бьёрн по традиции молчал. Но в этот раз не расслабленно и лениво прислушиваясь к досужей болтовне, а с всё нарастающим напряжением оглядываясь кругом. Сломанная ножка кресла и слова Любавы не выходили у него из головы. Что-то должно было произойти, и, может ему действительно не стоило никуда ехать?..

На лес спустились сумерки, и в отряде уже начали поговаривать о том, что неплохо бы и остановку сделать, но Бьёрн как будто не слышал, да и ещё словно назло, приказал дружинникам надеть броню. Многие усмотрели в этом только издевательство, но нашлись и те, кто понял и насторожился… И наверное именно это спасло отряд от мгновенного уничтожения, когда со всех сторон на них полетели стрелы. Кто-то всё же упал, кто-то прикрылся щитом, кого-то спасла кольчуга, но едва иссякли стрелы, как из придорожных кустов с гиканьем и улюлюканьем стали появляться воины. Хорошо вооружённые, в дорогой броне… Явно не разбойничья шайка. А ещё их было в два, если не три раза больше, чем людей Бьёрна, так, что становилось ясно: поредевшему отряду не выстоять.