Клим (СИ) - Данина Дарья

И сейчас, включив настольную лампу, что стояла на узком подоконнике, я первым делом схватилась за блокнот. Гоня от себя прочь лица, перемешавшиеся в голове, стирая из памяти отвратительную улыбку Быка и не менее ужасную ухмылку Клима. Семёновича.

В полутьме водила карандашом по бумаге, прорисовывая узоры и витиеватые линии. Временами закрывая глаза и снова прогоняя образы, явившиеся мне в очередном кошмаре.

Он не найдёт меня...

Если бы хотел, то уже нашёл. Наверное.

Возможно, он уже и думать обо мне забыл. Я же не главная забота его жизни? Какая-то девчонка с улицы. Сирота. Абсолютно безобидная и бесполезная.

Зависнув, я беззвучно выдохнула и положила карандаш на постель...

Мне бы очень хотелось увидеть Лизу. Просто для того, чтобы посмотреть ей в глаза. Увидеть в них удивление, возможно стыд... раскаяние? Хотя бы что-то, что могло бы мне помочь простить её.

Там, где я нахожусь последние несколько месяцев так часто говорят о прощении. Но я не могу. Не получается. Я всё ещё не нашла в себе силы простить её. Простить тех людей, что истязали меня и других девочек. Что касается Клима: смешно и ужасно... но в какой-то момент я поймала себя на мысли, что простить ЕГО мне будет легче, чем остальных. Возможно, я прощу его, поняв, что он действительно меня отпустил.

Глупо? Может быть...

Вытянув шею, я перевела взгляд за окно. Рассвет сегодня был потрясающий. Розово-оранжевое покрывало застелило горизонт, обволакивая тёплой негой. Я открыла окно, подставляя лицо под бархатистые, пока ещё холодные лучи солнца.

Мне бы очень хотелось, чтобы так было всегда. Мне бы очень хотелось оказаться в том полузабытом доме, где когда-то жили мои близкие люди. Прикоснуться ладонями к стенам и прильнуть к ним щекой. Закрыть глаза, представляя живыми родителей и бабушку. Живыми и счастливыми.

Но теперь я не могла туда вернуться.

Теперь я не та Кира, которой была ещё полгода назад.

Со дня на день я получу новые документы. Добрые люди помогли мне и с этим.

Сквозь тонкие ивовые ветви я выхватила знакомый силуэт. Надежда. Эта женщина попала сюда прямиком из Ада. Её лицо было изувечено собственным мужем. Она уже третий месяц ютилась в церковных стенах, боясь, что изверг найдёт её. Ни полиция, ни даже кризисные центры помощи женщинам не смогли ей помочь. Теперь Надежда здесь. И очень хотелось верить в чудо. Хотелось верить, что это место действительно залечит раны. А для кого-то станет домом.

Собрав волосы в хвост и повязав сверху платок, я выскользнула из своей комнаты. Умылась и наспех одевшись, засунула ноги в туфли на плоском каблуке. Я обещала сегодня помочь Надежде.

— Куда это ты ни свет ни заря?

Я оглянулась, встречаясь на лестнице с любопытным взглядом Анастасии Петровны — нашей главной по “общежитию”.

— Доброе утро, — улыбнулась, заправляя под платок выбившуюся прядь, — у Надежды рука снова горит. Я помогу ей на улице.

— Умница, Кира, — кивнула Анастасия, поравнявшись со мной, — помоги. Ты сегодня где вообще?

— В церковной лавке.

— Нашей?

— Нет, — мотнула головой, — в Казанской помогаю.

— Разрываешься на части, Кирюша. Не жалеешь ты себя. — Анастасия покачала головой и провела тёплой ладонью по моей спине, подбадривая.

— Мне несложно. Тем более, тут рядом совсем. Да и откладываю я понемногу. Деньги всё же мне понадобятся.

— Документы ещё не получила?

— Говорят, в течение этой недели...

— Ну, дай Бог. Наладится всё у тебя. Ты не переживай.

А я переживала. Всегда. Это было невозможно контролировать. Куда я поеду? Где смогу начать всё заново? Где то место, где меня точно никто не найдёт? Где моё сердце снова начнёт биться спокойно?

Резкий порыв прохладного утреннего ветра сорвал с головы платок, и я почувствовала ком в горле. Быстрым движением накрыв голову, я оглянулась по сторонам и замерла. Обеспокоенным взглядом обвела местность, успокаивая себя и глубоко дыша. Это под кожей. Страх, который не выжечь. Как долго он ещё будет меня преследовать?

Мои глаза отыскали в сочной зелени Надежду. Женщина несла пару веников и, увидев меня, широко улыбнулась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я взяла два! — выкрикнула, поднимая инвентарь над головой, — Доброе утро, Кирюша!

...

— Кира, ты обедать собираешься? — я подняла голову, отрываясь от перебирания свечей.

— Тёть Нюр, не пугайте так!

— А ты не пугайся! Почему на обед не пришла? Я уж было забеспокоилась.

— И пришли за мной? Куда я отсюда денусь?

— Ну, всё же это не наш приход. Ты не на глазах. Вот я и волнуюсь.

— Я не голодна, — отмахнулась, обходя прилавок. — Тем более, тут руки лишние не помешают.

— Я тебе пирожок принесла. С картошкой и грибами. — Не унималась моя знакомая и, не побоюсь этого слова: подруга.

— Спасибо.

— Я освободилась пораньше. Хочешь, помогу? Вечером вместе домой пойдём?

Улыбнувшись, я приняла скромное угощение и развернула свой “обед”. Запах был настолько привлекательным, что мой желудок тут же среагировал на выпечку.

— Тут идти пять минут...

— Тут блатные какие-то понаехали... — тётя Нюра насупила густые чёрные брови и поправила свой платок, — сейчас оккупируют твою лавку. Так что я помогу.

— Какие ещё блатные? — скорлупа, в которой я пряталась, с треском лопнула. И без того неровное сердцебиение резко ударило в рёбра.

— Да бог их знает. Хоронить, кажись кого-то приехали. На стоянке одни бандитские машины.

— Почему бандитские? — голос тёти Нюры набатом звучал в ушах.

— Потому что на таких ездят только бандиты.

Потеряв интерес к еде, я тяжело задышала. Положила ароматный пирожок за прилавок, и посмотрела на выход. Зря я спровадила Дарью на обед, и осталась здесь одна. Нужно было идти самой.

— Похороны, говоришь?

— Ну да... сейчас прикопают и сюда ломиться начнут. Кому свечку поставить, кому грехи замолить... знаем мы таких... видали уже.

Бросив на оконце потяжелевший взгляд, я лихорадочно перебирала в голове мысли, что вмиг сбились в кучу. В глазах на секунду потемнело и я крепко зажмурилась, чувствуя тревогу в груди.

— Оставайтесь, — взглянула на тётю Нюру, натягивая улыбку. Уже не такую беззаботную, как пятью минутами ранее, — вдвоём быстрее управимся.

Засуетившись, я снова подняла перегородку и впустила к себе помощницу. Уже было не до еды. Разложила по контейнерам свечи и положила новую стопку записок. Поправила все ценники и поставила в стаканчик ещё несколько ручек, чтобы люди не толпились в очереди.

— Ты тогда стой на кассе, а я буду на побегушках.

А хотелось бы наоборот...

Кивнув, я уставилась на свои руки. Господи, они снова дрожали. В глотке пульсировал страх. Я боялась. И надеялась на то, что тётя Нюра ошиблась. Просто преувеличила, увидев дорогие автомобили. Мало ли кто может себе такие позволить?

— Я, кстати, когда к тебе шла, видела Сергея, — хитро прищурив глаза, тётя Нюра взглянула на меня из-под своих очков.

— Понятно, — сдавленно произнесла, опуская глаза и закусывая от волнения нижнюю губу.

— Да что тебе понятно? Ты бы присмотрелась к нему. Глянь, как мужик смотрит на тебя! Все пороги оббил!

— Не до мужиков мне сейчас, тёть Нюр.

— Ну а чего ж нет? Чем плох-то? Сколько он уже бегает вокруг да около? Работящий, крепкий, не пьющий! Порядочный! Дурёха ты, Кирка! Ты ж за ним, как за каменной стеной будешь!

А мне бы эту каменную стену воздвигнуть подальше отсюда.

Задумавшись, я стиснула пальцы в кулак. Возможно, тётя Нюра права. Сергей. Он помогает нашей церкви. Волонтёр и местный фермер. Ему уже за тридцать, он, насколько мне известно, вдовец. Детей пока нет. Да и невесты тоже. Я познакомилась с ним, когда помогала келарше на продовольственном складе, а Сергей в это время разгружал для нас продукты питания, купленные на свои средства. Он хороший человек...

— Добрый день, — от неожиданности я резко подняла голову, встречаясь с пронзительным взглядом. Глаза цвета ртути. Мне стало не по себе.