Живые тени ваянг - Стеллa Странник

— Он такой маленький… Этот крестик…

— Зато очень важный, ведь по нему можно даже определить южную широту места, где находишься. Высота Южного полюса над горизонтом и будет равна южной широте того места, откуда наблюдаешь эту картину…

— Неужели так просто?

— Просто, но очень важно! Моя воля — нарисовал бы Южный Крест на голландском флаге!

— На флаге?

— Да! Смотри, смотри, Катарина, на небе и луна перевернутая!

— Что-то не замечаю…

— Видишь, тоненький серп смотрит вправо, потому что убывает луна справа, а растет — слева, а у нас в Амстердаме — наоборот… Понаблюдай за ней каждый вечер и убедишься, что это так.

Наконец, подул свежий ветерок. Сейчас бы он с удовольствием поиграл ее длинными локонами, но широкая костяная заколка, под которой они были собраны, не позволяла их раздувать. Катарина сделала глубокий вдох, словно это была последняя порция воздуха, и задержала на миг дыхание. Тонкий силуэт в длинном бордовом платье с корсажем подчеркивал невысокую грудь и прямую спину. Словно нарисованный, он четко выделялся на фоне потемневшего неба.

— А сосчитать эти звезды невозможно…

Он нежно обнял ее за плечи и добавил:

— Как походят они на мелкие бриллианты, рассыпанные по синему бархату…

— Нет, на маленькие свечки, горящие на круглом листе кувшинки… А эти кувшинки плавают в темной воде…

— Не спорь со мной, — сказал он, — я очень хочу, чтобы это были бриллианты. Когда сколочу состояние в Батавии, куплю тебе самое дорогое ожерелье…

— Альберт… — Катарина дотронулась губами до его руки, которая лежала на ее плече. — Я выходила за тебя замуж не ради денег…

— Ну почему же? Мне было бы приятно, если бы моя красавица жена была бы в таких же красивых драгоценностях…

— И куда бы я в них пошла?

— Это в Амстердаме ты не любила выходить в свет, когда была девицей. А теперь ты — замужняя женщина… Скоро увидишь, как любят женщины в Батавии носить дорогие наряды и изысканные украшения… А есть здесь и балы, и приемы… Скучно не будет.

Острый нос корабля перерезал границу Атлантического и Индийского океанов. Он повернул налево, и потому Капштадт, а с ним и мыс Доброй Надежды, оставались уже не на севере, а на западе. До Батавии было совсем ничего — где-то треть пути…

— Альберт, а почему это место получило такое поэтическое название: «Мыс Доброй Надежды»? Оно действительно вселяет в моряков какую-то надежду? И на что?

— Этот мыс открыл один португальский мореплаватель более двухсот лет назад и назвал его мысом Бурь. Такое название не понравилось португальскому королю, а так как он надеялся, что через этот мыс откроется дорога в Индию, то и дал ему такое название — мыс Доброй Надежды. А позже Васко де Гама впервые прошел, обогнув этот мыс, в Индию. Так что надежды короля оправдались. А вообще-то здесь бури бывают… И пираты тоже…

— О-о-о, как страшно!

— А еще здесь обитает Летучий Голландец! Старинный парусник появляется всегда неожиданно и пугает моряков.

— О-о-о, и я уже испугалась не на шутку!

— Вот взлетит этот Голландец над океаном в небо, а оттуда, с высоты, увидит девушку одну на палубе и… украдет ее… Пойдем, Катарина, в каюту, уже поздно…

В Батавии голландский корабль встретили со всеми почестями. После пушечного залпа с прибывшего фрегата прогремел ответный залп с причала. Ровная шеренга солдат в голландской форме замерла по стойке «смирно», когда спускались по трапу управляющий новыми плантациями Деи Брабер Крезье и его помощник Альберт Блэнк с супругой. Их сопровождали еще несколько человек из обслуживающего персонала — туземцы считались более пригодными лишь для работы на плантациях и в лучшем случае в качестве садовников и подсобных рабочих на кухне.

Докеры принялись за обычную работу — освобождать корабль от многочисленных мешков, сундуков, коробов. Главным грузом в этот раз стали часы, механические игрушки и, как всегда, оружие. Кое-что прибыло и из продуктов: брикеты сыра и консервы. Туземцы на Яве, да и на других ближайших островах, не употребляли молочные продукты, поэтому голландский сыр не с чем было сравнивать. И доставляли его не как самый вкусный, а как традиционный продукт питания.

— Добро пожаловать! Заждались вас, заждались, — представитель штаб-квартиры Ост-Индской компании в Батавии Доменик Бонсель тепло пожал руку Деи Браберу Крезье и проводил его в поджидающий экипаж. Затем он проделал то же самое и с Альбертом, а Катарине поцеловал ручку. — Правильно сделал, что и жену привез, здесь работы — не на один год… Вас я сам провожу…

Экипаж двинулся в сторону новых построек. Они виднелись за кокосовыми пальмами, которые своими вековыми корнями держали побережье, не давая ему крошиться и растворяться в Индийском океане.

— Видите, как быстро разрастается Батавия? — Доменик Бонсель чувствовал себя в роли проводника. — Всего-то и пролетело семьдесят лет с небольшим, а вон какую крепость поставили! А сколько домов? Сейчас здесь живут где-то семьдесят тысяч человек.

— А что это за поля подступают почти вплотную к крепости? — спросила Катарина.

— Вот эти низкие зеленые — рисовые. А там, дальше — деревья, мускатный орех. Это уже недавнее наше новшество. Раньше жили обособленно, ворота крепости держали на замке, а сейчас решили: что бестолку простаивают земли вокруг крепости? Вот и разбили плантации…

Катарина удивилась:

— Так сколько ж нужно людей, чтобы и в городе работали, и на плантациях!

— Людей всегда хватает! А если еще нужны — наши солдаты пригонят их с других островов…

— Доменик, я сегодня отдохну с дороги, а на службу уж завтра приду с утра, хорошо? — вставил в образовавшуюся паузу даже и не вопрос, а утверждение, Альберт Блэнк. — Надеюсь, за мое отсутствие вы не перевели штаб-квартиру в другое место?

— Ну что ты, Альберт, конечно, нет… Строится Батавия, да… но не так уж быстро, чтобы менять штаб-квартиры как перчатки. Кстати, с повышением тебя, что-то я и не поздравил… Надеюсь, новая служба придется по душе.

— Спасибо, Доменик, я тоже так думаю.

Дом был светлым и просторным, с двух сторон к нему подступал молодой сад, с третьей — зеленые лужайки и несколько цветочных клумб, а с четвертой было широкое парадное крыльцо, к которому вела посыпанная мелкими камнями дорожка. А перед ней — высокие ворота из тяжелого дерева, закрывающиеся на задвижку с внутренней стороны и на замок — с наружной. Катарина прошла в спальню и присела на широкую кровать, застеленную бордовым бархатным покрывалом. Рядом с ней стоял даже шкаф для одежды. Все здесь было подготовлено к тому, чтобы вошли в него люди вот так, как они — с несколькими баулами личных вещей, и начали жить.

— Альберт, а где здесь можно помыться?

— Не удивляйся, здесь никто не утруждает себя подогревом воды. Ее заливают в емкость, что стоит на крыше, и там она нагревается. Правда, когда на улице попрохладнее, то и вода не такая теплая… Многие женщины купаются в канале, здесь они протекают по всему городу… Привыкнешь со временем…

— А каналы какие? Как в Амстердаме?

— Да, точно такие! А у нас с тобой даже есть ванная комната. Пойдем, покажу…

Катарина с интересом разглядывала дом, сад, а потом и местные примечательности. Их удалось увидеть ей во время поездок с Альбертом: первый раз — на день рождения Ден Брабера Крезье, и второй — на прием, устроенный в честь приезда именитых гостей с соседнего острова. Кажется, один из них был англичанином, значит, из Английской Ост-Индской компании.

Самыми главными примечательностями считались Пенангские ворота[165] и сама крепость, обнесенная каменной стеной и рвом, а также совершенно новая португальская церковь, как напоминание о том, что эти люди тоже здесь побывали. Но особенно понравился Катарине Собор Гереджа[166]. Почти рядом с главной площадью Таман Фатахиллах[167] поднимались в небо несколько высоких башен, за которыми стояло основное строение. Если стоять перед парадным входом, то видны две башни, а за ними — большое круглое окно, похожее на открытый глаз. А если посмотреть на собор сбоку, то открывается вид на несколько башен, словно затягивающих основное здание в кольчугу, и видны боковые прямоугольные окна. У резных деревянных дверей собора стояла статуя Девы Марии, и потому многие называли этот храм Церковью святой Марии.

Катарина стала приходить в Собор Гереджа как можно чаще. Он был недалеко от дома, так что можно было пройтись и без экипажа. Приятно было прогуляться по мощеной булыжником площади, особенно после дождя, когда чистые камни блестят под солнцем.

Многое в Батавии напоминало Амстердам: архитектура построек, такие же, как на родине, каналы. И верно говорил Альберт, в этих каналах действительно купались женщины. Правда, их пока еще было совсем мало в крепости, ведь далеко не все европейцы могли себе позволить привезти супругу: во-первых, это накладно по деньгам, а во-вторых — ее здоровье и даже жизнь подвергались большому риску.