Живые тени ваянг - Стеллa Странник

На следующий день снова пришел корабль из Ост-Индии. Он был гружен китайским товаром: шелком, парчой и бархатом, фарфором, сахаром, пряностями и лечебными травами, среди которых был даже столь редкий и ценный в те времена хинный корень. Ассортимент груза пополнили китайские обои, получившие уже популярность в Европе, черный чай — ему, в отличие от зеленого, голландцы отдавали предпочтение, и конечно же всевозможные «безделушки» — вееры, текстильные изделия с вышивкой, женские украшения.

Весь этот груз был получен в китайской фактории в обмен на пряности из Батавии. Так что корабль был опять из Батавии, просто шел на сей раз по удлиненному маршруту — через китайский порт Кантон [162]. Шустрые портовые грузчики быстро наполняли тележки тюками и мешками, небольшими коробками с особо ценным или бьющимся товаром. Они выгодно отличались от матросов: если те были грязными, в давно не стираной одежде, а главное — настолько измученными долгой дорогой, что еле волочили ноги, то эти — в опрятной униформе, энергичные, веселые.

И опять поодаль от суеты, царившей вокруг корабля, стояла старушка Лиза и пристально вглядывалась в лица тех, кто спускался по трапу. Нет ли знакомого, а с ним и весточки от Годфри? Рядом с ней было еще несколько женщин, одна из них — совсем молодая, с ребенком на руках. Видимо, корабль, на котором служили их мужья, тоже не пришел. А может быть, корабль дошел, но без них: кончина на чужбине или же болезнь по дороге кому-нибудь, да выпадали черной картой на каждом судне, возвращавшемся в Амстердам.

Один из плетеных коробов, лежавших на тележке, упал на накатанный пирс, и посыпались из него тяжелые ювелирные изделия из серебра: кубок для вина, кувшины, курительница и несколько богато украшенных женских украшений. Матрос тут же нагнулся и подобрал их. Он бросил их в короб, как бросают на разработках камни — пустую породу: беспристрастно, и даже с чувством некоторого пренебрежения. Для него этот груз на несколько миллионов гульденов не представлял никакой ценности. Он был всего лишь причиной появившихся на его руках мозолей и маленькой-маленькой частью его долгой и тяжелой службы, которую он не имел права прервать до конца контракта, то есть, на протяжении пяти лет.

Этот матрос был одним из миллиона солдат и моряков, чиновников и купцов, ремесленников и людей без особого рода занятий, которые принесли присягу Ост-Индской компании за все время ее существования. Он был одним из оловянных солдатиков огромной армии авантюристов, которые надеялись увидеть в сказочной Азии «молочные реки и кисельные берега», и не просто увидеть, а похлебать их большой деревянной ложкой. Это была огромная армия людей, если учесть, что в семнадцатом веке в Нидерландах не проживало и двух миллионов…

— Лиза, а ты все еще здесь? — молодой моряк, видимо, знал ее и не раз видел именно на этом месте, как будто она и не уходила. — Нет, о твоем Годфри ничего не слышно…

Потом спустили со стапеля новое судно — «Петр и Павел». Для чужеземцев из Московии это был первый корабль, строительство которого они не просто наблюдали со стороны, но и выполняли сами. Так что каждая деревянная балка, каждая деталь этого красавца хранила тепло их мозолистых ладоней. Стофутовая махина гордо прошествовала вниз и коснулась поверхности залива. Изумленные зеваки не сводили с судна глаз: они были много наслышаны о причудах чужеземцев и потому с трудом воспринимали такой серьезный результат этих причуд.

В этот день даже солнце светило по-особенному, несмотря на то, что уже был последний месяц осени. Оно играло своими лучами, гоняя их по новой, еще не затоптанной грязью и кровью, палубе. Блики солнца пробежали по спокойной волне Северного моря — чистого и теплого в эту пору.

Трудно представить, что всего девять недель назад красавца по имени «Петр и Павел» не было и в помине. И вот он — острогрудый, с высокими мачтами и свежими парусами, с уютными каютами, мостиком для капитана, и даже — с пушками на случай пиратских налетов или же наоборот — на случай празднования победы. В «Походном журнале» «Петра и Павла» появилась первая запись о том, что готовый корабль спущен на воду шестнадцатого ноября, и присутствовали при таком важном событии послы Великого посольства.

Был вечер, и они сидели за столом в доме канатного мастера, где поселил их Николас Витсен. Это был уже не саардамский домик-лилипут, а добротный деревянный дом. Главное — окна, а через них открывается вид на другие постройки, которые убегают ровными длинными рядами, вплотную приближаясь к заливу. С утра, когда солнце поднимается из глубины синих волн и начинает раскрашивать яркими брызгами тусклое небо, оно становится необычайно красивым.: нежные краски — от розового до ярко-оранжевого — медленно выползают полукругом от линии горизонта. А вечером, вот как сейчас, можно любоваться закатом только во дворе — из окон его не видно.

— Какие там в Лейдене диковины! — царь Петр с восхищением рассказывал своим спутникам о поездке в этот небольшой голландский городок. — Чего там только нет! И египетские мумии, и норвежская хижина, и даже храм из Тафиса, коему уже семнадцать веков! А какие идолы из Африки! И чучела! Мартышек, ящеров и даже… крокодила. Я уж не говорю про мельницы — их там десятки… Такого собрания древностей[163] я еще нигде не видел. Да, надо будет написать нашим, чтобы наловили в московских прудах и выслали сюда лягушек да змей, жуков разных…

— Живыми? — переспросил его Гаврила Кобылин.

— Нет, их нужно в крепкой браге держать…

А потом Петр Великий с чувством сожаления покачал головой:

— Эх, как же я вчера там опростоволосился! За весь русский народ… Стою я в этом собрании древностей и смотрю на картину одного лейденского художника, Рембрандт его фамилия. Удивительно! Мы дали название фрегату «Петр и Павел» в честь святых апостолов, а он посвятил им несколько картин. Видно, тоже почитал святых… И вот я только начал разглядывать одну картину, как заприметил рядом с ней… Что, думаете, может стоять возле такой картины? Не знаете! Наши лапти!

— Да неужели? — не на шутку удивился Меншиков.

— Вот-вот… Смотрю, вроде, хорошие лапти, из липового лыка[164], прочные — подошва подплетена лозой. И написано: «Обувь из Московии». А этот… важный англицкий вельможа из замка Лоо Оранских, так громко сказал, что все услышали: «У них даже царь ходит в такой обуви!»

— Да ну? Так и сказал?

— Кажись, Алексашка, на меня посмотрел. Правда, я уже отвернулся от него, а сам хотел сквозь землю провалиться… А думаю я сейчас вот о чем. Придет день, снимем лапти и будем… деньги печатать, и не только себе — но и странам заморским!

— Неужто? — Меншиков удивился еще больше. — И для Голландии?

— Может, и для нее, а может, для нее как раз и не будем… Николас Витсен сказал, что их компания чеканит монеты. А мы ведь не компания, мы — государство. Так что тоже будем деньги печатать! И не только себе, но и туземцам — вот мое царское слово!

Глава 3

Альберт и Катарина. В Ост-Индию, навстречу судьбе

Сентябрь 1697 года.

Ночь выдалась на удивление душной, хотя днем было свежо, когда корабль стоял в Капштадте. Скорее всего, там только что прошел дождь. Ну, а здесь — как перед дождем. Катарина стояла на палубе совсем близко к носу корабля и, опираясь на поручни, вглядывалась в ночное небо. Оно было усыпано звездами и казалось опрокинутой чашей, в которой плавают зажженные свечки. Совсем не такое, как в Европе, звезд как будто больше, а вот некоторые знакомые созвездия найти трудно.

— Не свались за борт, — пошутил он, так внезапно появившись за ее спиной.

— Альберт, не пугай меня, видишь, я считаю звезды… Кстати, помоги мне найти Большую Медведицу, что-то я ее не вижу.

— А здесь ее нет.

— Как нет? А я слышала о том, что по Полярной звезде моряки определяют, где находится юг.

— Правильно. Только это — в Северном полушарии. А мы с тобой давно уже ниже экватора, где не видно ни Полярной звезды, ни Большой Медведицы…

— А как тогда узнают стороны света?

— Для этого, вообще-то, есть компас…

— Компас — это диковина… А если у меня нет его, а я плыву на корабле посреди океана?

— Приглядись внимательно! Видишь маленькое-маленькое созвездие из четырех звезд? Это — Южный Крест. От него нужно мысленно провести линию вверх на расстояние, равное пяти таким крестам, и эта точка будет Южным полюсом небесной сферы. Направление на него и есть направление на Южный полюс.

— Он такой маленький… Этот крестик…

— Зато очень важный, ведь по нему можно даже определить южную широту места, где находишься. Высота Южного полюса над горизонтом и будет равна южной широте того места, откуда наблюдаешь эту картину…